С этими словами он направился к дому Эрики, а полицейский с досады со всего маху пнул тяжёлым ботинком по рёбрам лежащего у его ног сыщика.

Эрика вместе с сыном на руках, Филом и няней сели в закрытый фургон, подошедший к чёрному выходу её дома. Водитель нажал на газ, и машина понеслась по тёмным улицам Арлингтона в направлении Вашингтона. За ними сразу же пристроился «Форд» с Алексом, а обогнав их, впереди пошёл полицейский автомобиль с врубленными мигалками и сиренами и Львом Рубином на переднем сиденье. Кортеж проехал прямо на лётное поле аэропорта имени Рузвельта и подкатил к самолёту, который приземлился сразу же после начала событий возле дома госпожи Фон.

Пассажиры фургона быстро пересели в салон самолёта, и частный «Гольфстрим», взревев реактивными двигателями, взлетел. Сначала пилоты взяли курс на запад, и только когда самолёт вышел из зоны ответственности диспетчеров вашингтонского аэропорта, развернулись на Нью-Йорк.

А Чернышков вместе с Рубином поехали обратно, в полицейское управление, допрашивать «пленных».

Александр сидел в своём кресле, подперев кулаками скулы, и выслушивал доклад начальника группы физической охраны, бывшего копа, имеющего связи на уровне городского департамента полиции, Джона Маккормика, непосредственного подчинённого Фила, который тоже здесь присутствовал. Тот, пытаясь заработать для своего подразделения лишний балл, который будет учтён при распределении квартальной премии, превзошёл сам себя. Тут и группа на крыше, вооружённая снайперской винтовкой и телескопом, тут и проверка досье всех портье, а также работников коммунальной компании, обслуживающей район. Тут и новые стекла в квартире, с виду – обычные, но держащие выстрел крупнокалиберной винтовки. В общем, премию вынь да положь.

А под конец его доклада прозвучала фраза: «Госпожа Фон, няня и ваш сын в полном порядке».

– Свободен. – Чернышков неприязненно посмотрел на начальника физзащиты, и когда тот замешкался, повторил с угрозой: – Вы свободны, Маккормик. – Когда дверь за ним закрылась, Алекс вопрошающе поглядел на Пилипенко:

– Что этот болван несёт?

– Ты о чем?

– Какой «мой сын»?

– Саша, а ты сам видел Пола – Павла?

– Нет. Да и зачем мне смотреть на сына – как я догадываюсь – Родригеса?

– Ты дурак, блин! Какой Родригес! Ну сам посуди – был бы там Родригес при делах, к тебе бы Эрика кинулась, когда её по-настоящему напугали? Да одного звонка Родригесу хватило бы, чтобы всю эту шелупонь повязала вашингтонская полиция. А он сам бы прилетел через пару часов, в зависимости от того, где он сам сейчас находится. Но она не к нему побежала, а к тебе, как и полагается напуганной бабе. Прибежала к любимому человеку!

– Ты что гонишь? Какой любимый человек! Да я её до этого видел-то раза три всего, причём все разы у тебя на виду. Первый раз, когда мы макаронников колбасили, второй раз – у Родригеса на фазенде, и третий раз, опять же, когда Родригеса встречали в Нью-Йорке. Причём в третий раз – ребёнок у неё уже был!

– А давай поговорим про второй раз. Ты, наверно, уже забыл, уж очень много через тебя чужих секретарш прошло, а я помню, кого ты затащил в постель на фазенде Родригеса.

– Но меня Судостроев загнал на следующее утро то ли в Колумбию, то ли ещё куда… а сам…

– А сам проводил на самолёт Эрику и полетел в Чили!

– Фил, ты хочешь меня обидеть.

– При чем здесь обиды, я пацана видел. Папина копия, причём папа – ты! Родригес – чёрной масти, Эрика тоже. А пацан-то светленький.

– Эрика крашенная, у неё русые волосы, и ты это знаешь.

– Слушай, что я тебе доказываю, съезди сам, посмотри на мальчонку. Взгляд, когда хмурится, твой, такой же – искоса и исподлобья. А когда смеётся – копия Эрики.

– Но почему она молчала?

– Ты у меня спрашиваешь? Я что, Эрика? Думай сам. Только имей в виду, что не всякая баба, залетев, побежит тащить мужика под венец. Некоторые прямиком к врачам, но есть, правда, совсем мало, женщины, которые поступят по-другому. Да что я тебе доказываю то, что вообще всем окружающим очевидно!

Александр с недоверием посмотрел на Фила, но тут со срочным докладом к нему вломился начальник физзащиты.

– Чего тебе, Маккормик?

– Господин Шварц. В квартиру госпожи Фон пытаются пройти агенты ФБР!

Чёрный, с жёлтой полосой по кругу и с буквами «GS» на бортах, фургон нёсся по улице. Машина была оборудована командной радиостанцией, связанной с многоканальной офисной АТС «General Security». В салоне, с микрофоном в руках, – Алекс Шварц, рядом Пилипенко, за рулём – самый лучший водитель фирмы.

– Моника!

– На связи.

– Где Рубин?

– Я на связи.

– Лев, ты где сейчас?

– Подъезжаю.

– В курсе?

– Да.

– Что ты делаешь?

– Вызвал журналистов, связи с Эрикой нет, занято. Похоже, она сейчас пытается дозвониться до нас.

– Моника, если Эрика позвонит, передай ей, что мы уже в пути. Никому не звонить, это может быть пробивка связей, никуда не выходить. Пусть держится, нам нужно всего пять минут, максимум – десять, чтобы подъехать.

– Поняла.

– Маккормик?

– На связи.

– Ты где?

– Два квартала до места. Впереди, по 10-й, пробка.

– Давай по тротуару!

– Уже! А если там и вправду федералы?

– Никого не пускать до нашего приезда.

– Они могут не послушать.

– Тогда мордой в асфальт, понял?

– Да ты что, Алекс, это же федералы!

– А вы, бля, кто, сосунки обосранные? Исполнять!

– Есть.

– Лев, что у тебя?

– Подъезжаю.

– Что ещё сделал?

– Сейчас подъедут журналисты.

– Кто?

– Журналисты, телевизионщики, радио, пресса, самая жёлтая.

– Понял, правильно! Добавь ещё массовки!

– Я тут подумал, если бы подъехал мэр, было бы неплохо.

– Понял, Моника, мэра к дому Эрики. И сенаторов, кто сейчас в Нью-Йорке.

– С мэром решу, а с сенаторами…

– Слышь, ты, бегом мне сенаторов к дому, и имей в виду, если не будет хотя бы одного, пойдёшь на панель! Я внятно выражаюсь?

– Поняла.

– Маккормик!

– На связи.

– Что там?

– Подъезжаю. Наши лежат…

– Федералы прошли?

– Пока у дверей.

– Версия такая – какие-то бандиты хотят похитить жену и сына Алекса Шварца. Поднимай бойцов с пола, и вяжите этих клоунов.

– Алекс, это федералы! Они могут начать стрельбу!

– Разрешаю ответный огонь. Удостоверения у них поддельные! Ждите полицию, только вместе с ней можно войти. Эрику и ребёнка никому не отдавать. Пойми, Маккормик, ты за них отвечаешь передо мною лично. Если что, уволю по инвалидности.

– Алекс, это Моника. Мэр выехал. И ещё, звонили из офиса господина Родригеса, он уже вылетел из Мексики в Штаты. Он сейчас разговаривает по телефону с президентом.

– Кто его вызвал?

– Не знаю. Не я. И не госпожа Фон. Она звонила, я ей все передала, сказала про подслушивающее устройство на линии, она никому звонить не будет.

– Хорошо. Что с сенаторами?

– Сенатор от округа Колумбия в пути.

– А где Буш?

– Его не могут найти, он не на связи.

– Скажи его помощнику, что если сенатора не будет через пятнадцать минут на месте, то он может садиться писать резюме. Но работу ему дадут только в Австралии. Рубин!

– Он отключился, видно, уже вышел из машины.

– Кто ещё на связи?

– Алекс, я тут связалась с прокурором округа…

– И что?

– Он тоже выехал на место.

– Начальник полиции?

– Уже в пути.

– Понял, молодчина. Я тоже отключаюсь, подъехали.

– Алекс, подожди… это правда, ну насчёт сына и… жены?

– Моника, я сам ещё не знаю, но надеюсь, что правда.

– Удачи тебе, босс.

Алекс выскочил из ещё визжащего тормозами фургона и быстрым шагом двинулся к дверям подъезда элитной многоэтажки. Перед ним стояла целая толпа журналистов, зевак и толпились агенты ФБР, оттесняемые сотрудниками «Джи Эс» от крыльца. А на самом крыльце уже таскали друг друга за грудки субъект в широкополой шляпе и Маккормик. С другой стороны сквозь толпу пробивался Рубин, и некоторые более смышлёные репортёры уже направились к нему, предчувствуя ещё более громкую сенсацию. Жужжали кинокамеры, мелькали вспышки блицев, но Шварц пробился к крыльцу. К нему пристроился мэр и яростно зашептал на ухо: