— Ти Джей, тебе, наверное, было очень страшно.

— Ну, они постоянно темнили, а я это ненавижу. Я, конечно, понимал, что дела не ах, так как, когда начинал задавать вопросы, все тут же прятали глаза. Или переводили разговор на что-то другое. И это меня пугало.

— Еще бы не пугало.

— Поначалу друзья постоянно меня навещали, но, когда мне так и не стало лучше, некоторые вообще перестали приходить. — Я глотнул воды и передал бутылку Анне. — Вы ведь знаете моего друга Бена?

— Да.

— Так вот. Он приходил каждый божий день. Часами смотрел вместе со мной телевизор или просто сидел на стуле возле кровати, когда у меня не было сил говорить и я не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Мои родители постоянно подолгу беседовали с врачами в коридоре или где-то еще, и я просил Бена попытаться подслушать, о чем они говорят. Он знал, что я просто хотел узнать правду. Понимаете?

— Конечно понимаю, — ответила она. — Ти Джей, он, похоже, действительно очень верный друг.

— Да, он такой. А у вас есть лучший друг?

— Есть. Ее зовут Стефани. Мы дружим еще с детского сада.

— Ого, ничего себе!

— Друзья — это очень важно. Понимаю, почему ты хотел провести лето именно с ними.

— Да уж, — ответил я, подумав о том, что все, наверное, уже вернулись в Чикаго. Скорее всего, они решили, что я погиб.

Анна поднялась и подошла к груде хвороста.

— Ты мне скажешь, если заметишь какие-нибудь симптомы? — подбросив дров в костер, спросила она.

— Конечно. Только, пожалуйста, не спрашивайте меня все время, как я себя чувствую. Мама постоянно так делала. И это меня жутко доставало.

— Не буду. Но все равно я немного беспокоюсь.

— Да. Я тоже.

Меня разбудил яркий утренний свет, пробивавшийся сквозь сетчатые двери спасательного плота. Ти Джей уже ушел: то ли за дровами, то ли на рыбалку. Сладко зевнув, я выпрямила затекшие ноги и вылезла из постели. Достала из лежащего в шалаше чемодана бикини и переоделась под тентом спасательного плота. Надев купальник, я подняла нейлоновые клапаны, чтобы впустить внутрь свежий воздух.

Ко мне подошел Ти Джей и протянул только что пойманную рыбу.

— Привет, — улыбнулся он.

— Доброе утро, — ответила я.

Я старательно обшарила землю под кокосовой пальмой и хлебным деревом в поисках упавших плодов, а потом отнесла все, что удалось найти, в шалаш. И пока я готовила рыбу, Ти Джей колол кокосовые орехи.

После завтрака мы почистили зубы, прополоскав рот дождевой водой, и я окружила очередную дату в своем ежедневнике. Уже сентябрь. Даже и не верится.

— Как насчет того, чтобы немного поплавать? — предложил Ти Джей.

— Идет, — согласилась я.

На прошлой неделе Ти Джей заметил в море, по ту сторону рифов, два плавника. Мы дико испугались и выскочили на берег, но потом, когда плавники показались уже в лагуне, поняли, что это дельфины. Мы медленно, очень осторожно вошли в воду, но они не испугались и не уплыли прочь, а терпеливо ждали нас.

— Они ведут себя так, будто специально приплыли, чтобы познакомиться, — удивилась я.

Ти Джей погладил дельфина по спине и весело рассмеялся, когда тот выпустил изо рта струю воды. Я еще никогда не видела таких дружелюбных созданий. Они немножко поплавали вместе с нами, а потом внезапно исчезли. Наверное, у них тоже был собственный, морской распорядок дня.

— Может быть, дельфины сегодня вернутся, — спустившись на пляж следом за Ти Джеем, сказала я.

— Вот было бы классно, — ответил Ти Джей. Он уже снял футболку и вошел в воду. — Я не отказался бы прокатиться на спине одного из них.

Чтобы хоть как-то развлечься, мы сделали из разборного контейнера маску для подводного плавания. Под водой стайками сновали рыбки: фиолетовые, синие, оранжевые, в желтую и черную полоску. Мы заметили морскую черепаху, а еще угря, поднявшего при нашем появлении маленькую головку с морского дна. От угря я все же предпочла держаться подальше, а потому быстро уплыла прочь.

— Похоже, дельфинов сегодня не будет, — сказала я после того, как мы с Ти Джеем проплавали больше часа. — Должно быть, мы с ними разминулись.

— Ну что ж, попытаем счастья после дневного сна, — отозвался Ти Джей и вдруг, явно что-то заметив на берегу, стал махать мне рукой: — Анна, скорее, посмотрите, что там такое!

Из песка торчала шевелящаяся клешня краба. Мы пулей выскочили из воды.

— Все. Я побежал за фуфайкой, — сказал Ти Джей.

— Поспеши. Он вот-вот зароется в песок.

Не успела я оглянутся, как Ти Джей уже был здесь. Он накинул на краба фуфайку и вытащил из песка. Затем мы вернулись к шалашу, и Ти Джей бросил краба в костер.

— О господи, — прошептала я, на секунду подумав о предсмертных муках краба, но тут же выкинув это из головы.

Мы раскололи клешни плоскогубцами из ящика с инструментами и устроили себе настоящий пир. Мясо краба — даже без растопленного масла — оказалось невероятно нежным. Я не пробовала ничего вкуснее с тех пор, как мы оказались на острове. Теперь мы с Ти Джеем знали места, где прячутся крабы, так что будет нелишне ежедневно прочесывать береговую полосу. Мне уже настолько осточертели рыба, кокосы и плоды хлебного дерева, что иногда они просто не лезли в горло, и крабовое мясо должно было внести приятное разнообразие в наш скудный рацион, чего нам отчаянно не хватало.

Когда от краба остался только пустой панцирь, я достала одеяло, расстелила под кокосовой пальмой, и мы легли отдохнуть. В тени пальмы было прохладно даже в самые жаркие дневные часы, и мы частенько приходили сюда, чтобы вздремнуть.

По плечу Ти Джея лениво полз огромный — размером с четвертак — страшный мохнатый паук, и мне пришлось скинуть его щелчком пальца.

— Ужас какой. Я чуть не умерла со страху, — сказала я.

Ти Джея передернуло от отвращения. Он ненавидел пауков и всегда тщательно вытрясал и осматривал одеяло, прежде чем положить его в спасательный плот. Что касается меня, то лично я ненавидела змей. Я уже как-то раз на одну наступила, и меня спасло только то, что на мне были теннисные туфли. Страшно представить, что было бы, наступи я на нее босой ногой, а ядовитая она или нет, об этом даже думать не хотелось.

Я решила, что Ти Джей уже спит, и очень удивилась, когда он сонным голосом неожиданно спросил:

— Анна, как вам кажется, что с нами будет?

— Не знаю. Думаю, надо продолжать делать все, что мы делаем, и постараться продержаться до тех пор, пока кто-нибудь нас не найдет.

— Мне кажется, мы очень даже неплохо справляемся, — перекатившись на живот, сказал Ти Джей. — Спорим, это многих удивило бы.

— Это меня и саму удивляет. Но выбора у нас, похоже, не было. Или найти способ выжить, или умереть. — После еды меня разморило, и мысли текли лениво.

Ти Джей приподнялся на локте и задумчиво посмотрел на меня:

— Как думаете, а они устроили нам дома похороны?

— Да.

Мысль о том, как наши семьи присутствуют на заупокойной службе, ранила так больно, что я зажмурила глаза и попыталась заставить себя поскорее уснуть, лишь бы стереть стоящую перед глазами страшную картину: переполненная церковь, пустой алтарь и заплаканные лица родителей.

Проснувшись, мы отправились за хворостом — бесконечная, унылая, однообразная работа. Мы днем и ночью поддерживали костер — отчасти из-за опасений, что Ти Джей не сможет снова добыть огонь, отчасти из-за теплящейся надежды, что рано или поздно над островом все же пролетит самолет. На этот случай у нас всегда была наготове груда зеленых листьев, которые оставалось только бросить в костер, чтобы подать дымовой сигнал.

Мы положили хворост на охапку, что держали про запас в шалаше, затем я налила в контейнер спасательного плота морской воды, добавила колпачок «Вулайта» и поболтала в пене нашу грязную одежду.

— Сегодня, похоже, день большой стирки.

— Угу.

Мы натянули между деревьями веревку и повесили белье сушиться. Хотя и белья-то было всего ничего. Ти Джей ходил без рубашки, в одних шортах, я же днем надевала бикини, а ночью — футболку Ти Джея и шорты.