Уже ближе к вечеру, после обеда, Ти Джей спросил, не хочу ли я поиграть в карты.

— В покер?

— Вам что, мало прошлого раза, когда я вас сделал?

Ти Джей научил меня играть в покер, но я оказалась не слишком способной ученицей. По крайней мере по его мнению. Но на самом деле я уже начала потихоньку въезжать, и мне не терпелось его обставить.

После того как мы сыграли шесть партий, из которых я выиграла четыре, Ти Джей сказал:

— Уф, сегодня не мой день. Может, лучше в шашки сыграем?

— Давай.

Доску мы обычно чертили прямо на песке, а вместо шашек у нас была галька. После трех партий Ти Джей сказал:

— Еще одну?

— Нет. Хочу сходить помыться.

Откровенно говоря, я уже начала волноваться, хватит ли нам нашего запаса мыла и шампуня, поэтому мы с Ти Джеем договорились мыться через день. Так, на всякий случай. Мы оставались более или менее чистыми, потому что не вылезали из воды, но пахло от нас иногда не слишком хорошо.

— Твоя очередь, — сказала я, вернувшись с пляжа.

— Как же мне не хватает душа! — вздохнул Ти Джей.

Ти Джей быстренько сбегал окунуться, и мы отправились спать. Он опустил полог и лег рядом со мной.

— Все отдал бы за стаканчик кока-колы.

— Я тоже. Большой стакан и много льда.

— А еще хочу хоть немного хлеба. Не плодов хлебного дерева. Именно хлеба. Большой сэндвич, с картофельными чипсами и маринованным огурцом.

— А я пиццу по-чикагски, — отозвалась я.

— И большой чизбургер. Непрожаренный.

— Стейк, — сказала я. — И печеный картофель со сметаной.

— Шоколадный торт на десерт.

— Я умею печь шоколадный торт. Меня мама научила.

— Какой? Обсыпанный шоколадной стружкой?

— Да. Когда мы наконец выберемся с этого острова, я тебе обязательно испеку, — вздохнула я. — Мы только понапрасну мучаем себя.

— Ну да. Теперь мне опять, типа, хочется есть. Наверное, я уже был голодным.

Я повернулась на бок и устроилась поудобнее.

— Спокойной ночи, Ти Джей.

— Спокойной ночи.

Ти Джей выложил передо мной пойманную рыбу и сел рядом.

— Занятия в школе начались уже несколько недель назад, — заметила я.

Окружив очередную дату на календаре в ежедневнике, я принялась готовить завтрак.

Ти Джей, похоже заметив кислое выражение моего лица, сказал:

— У вас такой грустный вид.

— Да, мне горько думать о том, что прямо сейчас другой учитель дает урок моим ученикам.

Я преподавала английский в старших классах и любила покупать школьные принадлежности, а еще выбирать книги для своей библиотеки. У меня на столе всегда стояла большая кружка, набитая шариковыми ручками, и к концу учебного года она оказывалась совершенно пустой.

— Так вам нравится ваша работа?

— Да, я люблю свою работу. У меня мама была учительницей. В прошлом году она ушла на пенсию. И я всегда знала, что тоже стану учительницей. Когда я была маленькой, то часами играла в школу и мама давала мне золотые звездочки, чтобы я могла оценивать домашнюю работу своих плюшевых зверюшек.

— Уверен, вы отличная учительница.

— По крайней мере стараюсь, — улыбнулась я и, положив почищенную рыбу на плоский камень, придвинула его поближе к огню. — А тебе верится, что ты перешел в предпоследний класс?

— Нет. У меня такое чувство, будто я сто лет не был в школе.

— А как ты относишься к школе? Твоя мама говорила, ты был хорошим учеником.

— Нормально. Хочу догнать свой класс. А еще я рассчитывал вернуться в футбольную команду. Когда я заболел, то пришлось бросить футбол.

— Так ты любишь спорт? — поинтересовалась я.

— Да. Особенно футбол и баскетбол. А вы?

— Конечно.

— А чем вы занимаетесь?

— Ну, я бегаю. В прошлом году участвовала в двух полумарафонах, еще увлекаюсь легкой атлетикой, а в старших классах играла в баскетбол. Иногда занимаюсь йогой. — Я проверила рыбу и отодвинула камень подальше от огня, чтобы дать ей остыть. — Мне очень не хватает физических упражнений.

Но сейчас я даже думать не хотела о том, чтобы начать бегать. И дело было даже не в скудном питании. Еды пока вполне хватало, чтобы обеспечивать достаточное количество энергии, но бег вокруг острова неизбежно рождал бы ассоциации с белкой в колесе.

Ти Джей вернулся с полным рюкзаком хвороста.

— С днем рождения, — сказала я.

— Неужели уже двадцатое сентября? — Он подбросил хворосту в костер и сел рядом со мной.

— Извини, не купила тебе подарка. Торговый центр на нашем острове — полный отстой, — кивнула я.

— Все нормально, не парьтесь, не надо мне никакого подарка, — рассмеялся Ти Джей.

— Может, закатишь шикарную вечеринку, когда мы наконец выберемся с острова?

— Ага, может быть, может быть, — пожал плечами Ти Джей.

Ти Джей выглядел старше своих семнадцати лет. Всегда очень сдержанный, или почти всегда. Возможно, то, что он оказался перед лицом серьезных проблем со здоровьем, способствовало его более раннему взрослению, устранив черты незрелого поведения, характерного для тех, у кого самый большой повод для беспокойства — это получение водительских прав, прогулы или нарушение установленного родителями комендантского часа.

— Не могу поверить, что скоро октябрь, — вздохнула я. — Там, дома, наверняка уже и листья желтеют.

На самом деле я любила осень: футбол, прогулки с Хлоей и Джо по желтеющим полям, прохладную погоду. И любила, пожалуй, больше всего остального.

Я посмотрела на пальмы, на колышущиеся от морского ветра длинные листья. По щеке текла тонкая струйка пота, а запах кокоса, въевшийся в кожу рук, напомнил мне о лосьоне для загара.

Здесь, на острове, будет вечное лето.

Откуда-то с моря набежали тучи, и на остров обрушился ливень. Грохотал гром, молнии разрезали почерневшее небо. Ветер раскачивал спасательный плот, и я уж было начал беспокоиться, что нас снесет вниз, на берег. Я даже сделал себе пометку в уме: «Завтра надо обязательно привязать к чему-нибудь плот».

— Вы не спите? — спросил я Анну.

— Нет.

Шторм бушевал несколько часов. Мы с головой накрылись одеялом и лежали, тесно прижавшись друг к другу. Единственной защитой от молнии — хотя, конечно, это едва ли можно считать защитой — были тонкий нейлоновый тент и боковые клапаны. Мы лежали молча и ждали, пока стихия не успокоится, а когда шторм закончился, уснули, вконец обессиленные.

На следующее утро Анна принесла несколько зеленых кокосов, упавших под порывами ураганного ветра. Мякоть на вкус была сладкой, а молоко оказалось менее горьким, чем у коричневых кокосов.

— Вот это то, что надо, — заметила Анна.

Шалаш развалился, огонь погас, и мне пришлось добывать его снова, правда, на сей раз я воспользовался обувным шнурком. Я привязал его к противоположным концам изогнутой ветки. Затем сделал в середине петлю и продел в нее палочку, установив ее перпендикулярно деревяшке, на которую водрузил всю конструкцию.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась Анна.

— Хочу крутить палочку с помощью шнурка. Именно так делал тот парень по телику.

Я равномерно натянул шнурок, а концы ветки держал под разными углами. Мне не сразу удалось сделать так, чтобы палочка вращалась достаточно быстро, но когда наконец все получилось, дым пошел уже через пятнадцать минут, а вскоре появилось и пламя.

— Эй! — воскликнула Анна. — Прекрасная идея.

— Спасибо.

Я положил сверху растопку и стал смотреть, как огонь разгорается все ярче. А потом мы с Анной общими усилиями подняли шалаш.

— Надеюсь, что такого жуткого шторма больше не повторится, — смахнув пот со лба, сказал я, а когда положил последнюю ветку на стену шалаша, добавил: — Потому что не представляю, как мы сможем сберечь огонь, если что-то подобное повторится.

Анна отправилась мыться, а я залез в ее чемодан в поисках футболки «Рео Спидвэгон». Она сказала мне, что я могу взять футболку, если она мне подходит, ну и «Найк» тоже. Футболки я сразу не нашел, поэтому залез поглубже.