Капитан с удовольствием согласился на предложение сына, и решено было сейчас же взяться всем за работу.

Все другие работы были приостановлены, исключая посадку деревьев.

Одна часть рабочих начала копать ров вокруг холма, а другая отправилась в лес за деревьями для палисадов. Ворота же продолжали стоять на своем месте.

Капитан был в восхищении: эта оживленная деятельность напоминала ему его военную жизнь, и он чувствовал себя помолодевшим. Мик, копавший как крот, рыл уже глубоко, когда американцы только еще лениво начинали браться за дело.

Что касается Джеми Аллена, то он не торопясь принялся за дело, но скоро его белокурые волосы виднелись уже в уровень с землей. Четыре дня шла оживленная работа; окончив посадку деревьев, Джоэль со своими помощниками также присоединился к строителям укреплений. Рвы были уже окончены и начали ставить палисады.

— Ставьте прямее стволы, молодцы! — распоряжался сержант.

— Вот удивительная плантация, — сказал Джоэль, — и удивительные же плоды, должно быть, она принесет. Может быть, вы надеетесь, что эти каштаны будут расти?

— Не для того мы и садим их, чтобы они росли, а думаем, что они помогут нам укрыться от дикарей; только баррикады и могут остановить их.

— Я не спорю с этим, Джеми, хотя, на мой взгляд, полезнее теперь работать в поле; по крайней мере, мы были бы обеспечены на зиму кормом для скота. Впрочем, я. может быть, и ошибаюсь.

— Вот как, Стрид! — закричал Мик из глубины траншеи. — Вы считаете бесполезным строить укрепление в военное время? Уж очень вы храбры! Такому смельчаку всего лучше надеть ранец и идти воевать; а мы будем хлопотать о безопасности нашей хижины. Я уверен, пока здесь будут Мик, Джеми и сержант, ни один волос не упадет с головы нашего господина и всей его семьи. Хотел бы я видеть, как это дьявольское племя будет падать в траншею, где их засыплет землей!

— Ты называешь так индейцев, а сам дружишь с Ником?

— Ну, Ник образованный дикарь.

Джоэль отошел, ворча что-то себе под нос.

Через неделю работы были окончены, исключая ворота.

Во все время работ майор был так занят и утомлен, что совсем не имел времени поболтать с сестрами и матерью. Но сегодня, когда работы уже кончились, когда около палисадов все подчистили и вымели, капитан предложил пить вечерний чай перед домом под раскидистым вязом.

— Если бы американцы знали, сколько чаю мы выпиваем, то назвали бы нас изменниками. Но после работы, да еще в лесу, это так приятно. Я думаю, майор Вилугби, что и королевские войска не пренебрегают им?

— Еще бы, мы его очень любим! Говорят, в Бостоне он заменил портвейн и херес. Я не знаток в нем, но очень люблю его пить. Фаррель, — обратился Роберт к своему денщику, — принеси корзину, что стоит на моем туалетном столике.

— Правда, Боб, — сказала, улыбаясь, мать, — ты ничего не сказал еще нам о ней.

— Я оправдываю себя тем, что все время заботился о вашей безопасности. А теперь от всей души благодарю за подарки всех вас; только Мод поленилась и не захотела ничего сделать мне на память.

— Это невозможно! — вскричал капитан. — Поверь мне, Боб, никто так не интересуется всегда тобою, как она.

Мод ничего не сказала. В эту минуту вернулся Фаррель и поставил корзину возле Роберта. Он вынул все вещи, но ни на одной из них не было имени Мод.

— Действительно, это очень странно, — совершенно серьезно заметил капитан. — Боб, не обидел ли ты чем-нибудь мою маленькую девочку?

— Уверяю тебя, что с умыслом я никогда не обижал ее; если же это произошло как-нибудь незаметно для меня самого, то прошу теперь прощения у Мод.

— Тебе не за что извиняться! — живо вскрикнула Мод.

— Так почему же ты забыла о нем, моя крошка, тогда как мать и Белла сделали ему столько подарков?

— Обязательные подарки, дорогой папа, совсем не подарки, и я не люблю их делать.

Считая за лучшее прекратить этот разговор, Роберт уложил обратно все вещи. Мод готова была расплакаться. По счастью, завязался разговор, и никто не заметил возбужденного состояния девушки.

— Ты мне говорил, что у вас в полку новый командир, но не назвал его фамилию. Вероятно, это мой старый товарищ Том Велингфорд; в прошлом году он писал мне, что надеется получить этот полк.

— Генерал Велингфорд получил один кавалерийский полк, а к нам назначили генерала Мередита.

Когда было произнесено имя генерала Мередита, никто, за исключением Мод и Роберта, не обратил на это внимания.

Мод же оно напоминало о ее родителях, и ей захотелось расспросить брата об этом генерале, приходившемся ей дедушкой; но деликатность не позволила ей сделать это при Вилугби, заменившем ей родителей, и она отложила свои расспросы до более удобного случая. Роберту же это имя напоминало всегда о его милой названой сестре.

В это время Ник подошел к столу и с удивлением поглядывал на укрепления.

— Видишь, Ник, на старости лет я опять делаюсь солдатом. Как ты находишь наши работы?

— К чему они, капитан?

— Защищать нас, если краснокожим вздумается прийти за нашими скальпами.

— Зачем скальпировать? Томагавк зарыт глубоко, его выроют не раньше десяти, двух, шести лет.

— Да, да, но когда представляется к тому случай, то красные джентльмены быстро вырывают его. Я думаю, ты знаешь, что в колониях волнение…

— Говорили вокруг Ника, — отвечал уклончиво индеец. — Ник не читает, не слушает, мало разговаривает, разговаривает только с ирландцем, но и то не понимает.

— Мик не очень красноречив, я это знаю, — сказал капитан, смеясь, — но он честный человек и всегда готов услужить.

— Плохой стрелок целится в одно, попадает в другое. Капитан, дайте Нику четверть доллара.

— Ты мне отдашь его потом?

— Конечно. Ник — честный человек, он держит свое слово.

— Я не думал, что ты такой исправный.

— Вождь тускароров всегда честный человек — что говорит, то и делает.

— Хорошо, старый дружище, я не откажусь получить долг назад, по крайней мере, я буду знать, что и в будущем могу служить тебе.

— Одолжите Нику доллар, завтра он отдаст. Капитан не согласился дать ему больше четверти доллара, чем Ник остался очень недоволен и сейчас же отошел к укреплениям.

— Вот старый товарищ, — сказал Роберт. — Я удивляюсь, что вы позволяете ему жить в «Хижине». Теперь, когда началась война, его лучше удалить.

— Это легче сказать, чем сделать. Но ведь ты привел его сюда.

— Я привел его потому, что он узнал меня, и было более благоразумным вступить с ним в дружеские отношения. К тому же мне нужен был проводник, а никто лучше его не знает лесных тропинок. Но его все-таки надо остерегаться, так как за последнее время он стал изрядным негодяем.

— Нет, Боб, он все такой же, как был и раньше. Если быть с ним осторожным, то он неопасен; к тому же он боится меня. Главная вина его в том, что он пьет ром здесь с Джеми и Миком, но я устранил и это, запретив мельнику продавать им его.

— Мне кажется, что вы оба несправедливы к Нику, — заметила мистрис Вилугби, — у него есть и очень хорошие качества. Помните, Гуг, когда Роберт был болен и доктора прописали ему некоторые травы, то Ник, вспомнив, что видел их за пятьдесят миль, пошел за ними, хотя мы даже и не просили его об этом.

— Это верно, но ведь у каждого есть и хорошие, и дурные качества. Но вот он идет; не нужно, чтобы он знал, что речь шла о нем.

— Да, не следует, чтобы подобные люди думали, что они имеют какое-нибудь значение.

Ник осмотрел новые укрепления, подошел к столу и, приняв важный вид, обратился к капитану:

— Ник старый начальник; он часто присутствовал на военных советах, как и капитан, — много знает; хочет знать новую войну.

— Это, Ник, семейная война; французы в ней не принимают участия.

— Как, англичане против англичан?

— А разве тускарор не поднимает никогда томагавка против тускарора?

— Тускарор убивает тускарора, но настоящий воин никогда не скальпирует женщин и детей своего племени.