— Но Ведьмы дано истреблены...

— Уверен, что не все...

— Мне ничего о них неизвестно, господин Молот, но говорят, что где-то в столице живет старая гадалка, предсказывающая судьбу и видящая прошлое. Это ли не есть магия?

— Почему же ее до сих пор не сожгли?

— Говорят, ее услугами пользуется сама королева Тэпия.

—Что будет с убийцей? — махнул я рукой на Нистона.

— Его повесят утром и, прокляв, закопают на том месте, где он убил Руну.

***

Деревенские петухи прогнали сон. Начинало светать, лучи солнца разгоняли остатки ночного тумана и сырости. Идеальное утро — это когда проснулся, потянулся, улыбнулся, перевернулся и... заснул! Я же поднялся, не выспавшись, с отлежанными после деревянной кровати боками. Подошел к слюдяному зеркалу и посмотрел на свое отражение:

— Ну что, красота, мир спасем или прохожих напугаем?

Недельная борода закрыла квадратный подбородок. Припухшие после сна глаза мне показались чуть желтее обычного, а раньше они были карие. Брови и ресницы стали жестче и темнее. Хотя, в общем, небольшие изменения моей внешности мне определенно нравились... А дальше будем посмотреть... Скоро полнолуние, надеюсь, я не обернусь в Люпуса и не побегу жрать всех подряд, как староста Ксилона. Думаю, что нет — красный амулет не позволит завладеть моим телом и разумом извне. А если это не извне?.. Если Люпус — это теперь и есть я? Мерзкий холодок пробежал по моей спине.

Я вышел на улицу и направился к реке искупаться. Холодная вода обожгла кожу, вздыбив каждый волосок на моем теле. Остатки сна вмиг улетучились.

Деревенский колокол прозвонил общий сбор. Три длинных удара раскатились по окрестностям, всполошив собак и ворон.

Я вернулся в дом и, облачившись в доспехи, проследовал к деревенской площади. Народ, сгрудившись вокруг преступника, плевал в него всяческими проклятиями.

Нистон, опустив голову, покорно терпел удары камней и палок.

— Ну хватит. Отойдите от него! — замахал руками староста, отгоняя от пленника нетерпеливых линчевателей.

На мгновение мне стало вдруг жаль парня, трясущегося в ожидании смерти. Но я хорошо знал таких как он... Попробовав раз, он убивал бы еще, ради того ощущения, что завладело им в тихой заводи — чувство безнаказанной власти над жизнью, непреодолимое желание вновь увидеть испуг в глазах жертвы.

Смерти больше всего боятся те люди, чья жизнь не имеет особой ценности, чье существование наносит вред окружающим. Такие люди не достойны жить, я всегда был противником запрета смертной казни. И вот теперь могу лично присутствовать на вендетте, но удовлетворения почему-то не чувствую...

На раскидистый вяз мужики прикрепили пеньковую веревку. Пленника поставили на гнилую чурку, накинув на шею петлю.

— Покайся перед семьей убитой, — гробовым голосом произнес староста.

Нистон вдруг перестал всхлипывать, а его лицо исказила злоба:

— Моя бы воля, всех вас придушил бы!..

Охи пронеслись по толпе. Бух! Ударом сапога староста выбил чурку из-под ног висельника. Тело Нистона задергалось на веревке, глаза вывалились, а штаны намокли.

Я поморщился, и меня передернуло. Немало талибов нашло смерть от моей пули и клинка в прошлом мире, да и в этом за мной уже тянулся длинный кровавый след... Прошлое не отпускало... Но одно дело — убивать врага в бою, а другое — наблюдать чью-то смерть со стороны.

Мне показалось, как темный сгусток покинул замершее тело Нистона, растворяясь в листве вяза. Крона дерева зашелестела, и ветерок пробежал по моим волосам, донося еле слышный шепот листвы:

— Скоро она тебя найдет, чужеземец...

Я огляделся: люди покидали площадь, разбредаясь по домам. Никто кроме меня этих слов не слышал...

Столица королевства Тэпия древний город Астрабан раскинулся в долине широкой реки. Окруженный каменной стеной и рвом с водой, он напоминал неприступную глыбу из серой тверди. Обитые железом огромные распашные ворота охраняли гвардейцы королевы, вооруженные мечами и луками. Из-под красных накидок стражников проглядывала сверкающая броня доспехов.

В мирное время ворота были открыты, пропуская двусторонний поток разношерстного народа и торговые повозки, перевозившие товары из деревень королевства и обратно.

Я без проблем въехал в город и направился к ближайшему трактиру. Забегаловка встретила затхлым запахом перегара, кислого пива и подгоревшего лука. Масляные лампы коптили под потолком, выдергивая из полумрака пьяные морды посетителей, шумно галдящих и щиплющих за зад перезрелую визжащую официантку-крутизадку.

Я сел за дальний стол, заказав кружку пива и жирный окорок с лепешкой. Много жрать вредно, а мало — скучно.

— Не желает ли господин развлечься? — потертая размалеванная девица с выпадающей из корсета грудью плюхнулась рядом на скамью. — Всего один золотой за волшебную ночь с принцессой...

Потасканного вида блудница явно считала себя неотразимой. Да-а... мне бы самооценку тех баб, которые на свои жирные ноги напяливают леопардовые лосины.

— Я предпочитаю крестьянок, а не принцесс, — поморщился я от перегара проститутки.

— Дама тебя чем-то не устраивает? — развратница закинула ногу на ногу и прищурилась.

— Ты слишком хороша для меня, после ночи с тобой я не смогу больше смотреть на других женщин...

— Ты еще издеваешься?! Сэнс, он меня оскорбил! — театрально заверещала отвергнутая, повернувшись к компании головорезов, рубившихся за соседним столом в кости.

Один из игравших приблизился к моему столу и, оскалившись, пробурчал:

— Господин брезгует моей подругой?

Всклоченная борода и вонючая одежда нависли над столом и над моим окороком!

Скривившись, я отодвинул тарелку в сторону и спокойно ответил:

— Я хочу тихо поужинать... Один...

Приняв мой миролюбивый тон за проявление трусости, бородач раззадорился:

— Господин не желает со мной общаться?

— Единственное мое желание, чтобы исполнялось все, что я хочу.

— Заплати за услуги дамы, и можешь доедать свое мясо!

Похоже, что местный сутенер очень навязчив и просто так не отстанет, пора его осадить:

— Я плачу только за свежее мясо, залежалое оставь себе.

— Ах ты, пес иноземный, да ты знаешь, кто я?

Как он понял, что я чужеземец, подумал я, у меня что, на лице написано? Я улыбнулся:

— Ты — гроза трактирных столов!

— Что?!

— Ты разбиваешь столы головой.

Не вставая с лавки, я дернул сутенера за бороду, впечатав его лоб в твердь столешни. Бородач бесчувственным кулем сполз на пол. Шлюха завизжала, а остальные три головореза тут же набросились на меня, выхватив ножи. Я крутанул молот перед мордами нападавших и быстро охладил их пыл.

— Бросьте ножи, и вы уйдете отсюда живыми, — мой голос прозвучал холодно и без эмоций.

Те замешкались, а затем, переглянувшись, кинулись на меня разом. Широким боковым замахом я раздробил колени сразу двоим. Они покатились по полу, стеная и вопя проклятия. Третий вовремя увернулся и успел выскочить из трактира.

Ну вот, только приехал в новый город, а уже нажил проблемы с местным законом. Как говорится: "Хотели как лучше, а вспотели как всегда".

Я подошел к хлопающему глазами трактирщику, спрятавшемуся за стойку в обнимку с топором:

— Не бойся, я человек мирный, но творческий... хочу творю, хочу вытворяю. Если скажешь, как мне найти городскую гадалку, я тебя не трону.

— В конце улицы, господин... — голос трактирщика заискивающе дрожал, — вы найдете каменный дом без окон, наполовину вросший в землю...

— Спасибо, а это тебе за беспорядок. Шлюху в трактир больше не пускай, как-нибудь зайду, проверю, — я швырнул на стойку один золотой и вышел на улицу.

***

Широкая улица, мощенная камнем, сузилась, извиваясь словно ручей. Каменные дома сменились на глиняные мазанки, а вместо дородных горожан в парчовой одежде зашныряли грязные оборванцы, высматривающие под покровом вечера кошельки прохожих.