Как могли уверовать в Него на своем рассудочном пути книжные Иудеи? Они шли к Нему с аршином земных понятий и суждений, а Он прямо заявляет им, что сошел с небес! Они рассматривают Его сквозь сетку земною порядка вещей, а Он предполагает в них ощущение другого, небесного порядка, непохожего на первый! Конечно, Его слова для них были непонятны; они обозначали такие духовные предметы, которые они на своем чувственном пути совсем не видели. Понятно, и сочетание слов Господа должно было казаться им странным, противоречащим законам их обычной низменной речи, ничего подходящего и полезного к их наличной жизни не заключающим. И неверие возникло из полнейшего недоумения, которое вполне естественно и необходимо возникло на их чувственно-рассудочном пути.

Могли ли не отпасть от Него те, которые шли за Ним с пылкими надеждами на земное царство любимого Мессии? Их сердце, привязанное к земным ощущениям, радостям и печалям; их воображение, полное чувственных образов и грандиозных построений; их чувство, втайне настроенное на победный торжественный тон, — могло ли все это воспринять речи Господа, рассчитанные на чисто духовный внутренний опыт? услышать их тихую небесную мелодию, едва звучащую на высших гранях бытия? откликнуться на призыв к самоотвержению, не имеющему никаких внешних эффектных красок? Конечно, нет. Это значило бы для них уйти от дорогого, яркого и шумного мира фантазий в неизвестную, безвидную и безмолвную бездну неопределенных и неиспытанных духовных ощущений. Конечно, они все это могли бы принести в жертву, если бы чутким любящим сердцем вошли в духовный внутренний мир Господа, полный иных ощущений, более тонких, чистых, более небесных. Тогда пустая бездна духа засияла бы для них всеми цветами и звуками небес. И это было бы так легко для них, если они любили Господа. А не поднявшись со своего пути, они, конечно, не могли увидеть Бога, Который говорил с ними, и уверовать в Него.

Те же самые отношения человеческой души к откровению Христа могут существовать и в настоящее время и неизбежно будут приводить к тем же самым результатам.

Если наша душа всецело вовлечена в поток стихийной материальной жизни, с ее житейскими заботами о пище, крове, положении и всяческих земных интересах, то она не найдет в себе веры в божественную Личность Господа. Мы можем слушать Его, когда Он говорит общие нравственные положения; мы можем возлагать на Него свои надежды в случае телесных болезней и житейских невзгод; но когда Он заговорит в Евангелии о том, что мы должны устремить все наши желания к вечной духовной жизни и всецело вверить себя Ему во всем, в целом направлении нашей жизни, в самом ее характере, — тогда мы не обретем в себе веры в Него и тоже готовы будем попросить у Него чувственного знамения себе. Как это так: изменить обычную материальную жизнь на духовную? Эта жизнь так очевидна; ее течение обладает такой не зависимой от нас силой, дает такие осязательные радости. А там, в духе — что там такое? и что такое эта духовная жизнь? А затем — как это: всецело ввериться Христу? на чем зиждется этот безусловный авторитет Его? Вот если бы мы знали до очевидности, если бы нам чувственно открыто было, если бы дано было какое-нибудь осязаемое свидетельство, — тогда так. Какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе? (30). И мы предоставляем колесу жизни вертеться по-прежнему и вертеть с собой нас. А Христа слушаем между прочим, не изменяя материальной колеи жизни и выбирая только то из учения Его, что выгодно для нас.

Если наша душа возвысится над сутолокой материальной жизни и пойдет по пути интересов умственных, то и тут она будет, так сказать, расходиться с Христом и никогда непосредственно не встретится с Ним. Мы будем предлагать Ему такие вопросы, на которые Он не даст никакого ответа, как бы считая их предрешенными. И наоборот, мы услышим от Него то, что совершенно не мирится с нашими земными понятиями, находится где-то в стороне от них, не охватывается ими, не заключается в цепи их логического раскрытия. Оттого и случается, что мы часто волнуемся и приходим в смущение: а почему вот этого Христос не решает? почему на то-то Он не отвечает? отчего того-то не доказывает или не открывает? А потом вдруг читаем то, что как будто совсем неинтересно, не требуется нашим умом, не относится к раскрытию теоретической истины и иногда превышает ее… Все это происходит оттого, что мы идем по одному пути, а Христос — по другому; перед нами — одни запросы, а Он отвечает на другие; мы исходим из этого мира опыта, а Он — из другого. Мы внизу ткем грубую паутину понятий и суждений, цепляя ее извне на подпавшие нам предметы и вырисовываем разные узоры, которые дозволяет свойство материала и расположение предметов; а Он бросает пред нами сверху узорчатую ткань световых лучей, сотканных на небе и охватывающих искони всю внутреннюю духовную действительность. Понятно, узоры не сходятся и не могут сойтись, сколько бы мы ни плели своей паутины и как бы усердно ни старались подогнать к ней непослушные лучи. Поэтому мы со своего пути, пожалуй, еще склонны признать те отдельные нити и участки, которые внешне как будто сходятся с нашими, например нравственные положения Христа. Но как только дело коснется центральных пунктов, например Его Божественной Личности, Ее особого реального значения для нас, вечной духовной жизни и т. п., мы не можем не сознать своего полного различия и совершенно отказываемся от понимания и согласия. Не видя духовной действительности, мы думаем, что небесные узоры проходят в пустоте и не обозначают собой ничего реального; мы ропщем и продолжаем плести свою прежнюю паутину: и нужно признать, что пока мы не сойдем со своего пути, мы иначе и не можем относиться, если будем добросовестны и не будем намеренно закрывать своих глаз на то, что видим, и указывать на то, чего не видим.

Мы можем подняться выше области холодного ума. Наше сердце могут волновать судьбы человечества в его жизненных отправлениях. Мы можем быть способны любить его и страдать с ним и видеть в Евангелии единственное средство сделать людей счастливыми и благоустроить всю их жизнь изнутри и извне. Мы можем себя в этом отношении считать постоянными почитателями и учениками Христа. И однако мы и на этом пути не будем свободны от соблазна и рискуем отпасть от Христа, как отпали от Него после капернаумской речи и долго ходившие с Ним ученики.

Дело в том, что мы и на этом пути все еще в течении, вращающемся вокруг земли, в сфере земной человеческой жизни. Мы в существе дела живем мечтами о земном Мессии и видим его во Христе. Мы представляем, как бы все прекрасно устроилось, если бы Евангелие восторжествовало в человеческой душе и жизни, и поэтому всячески стоим за него. Но что мы скажем, если мы услышим от Христа, что эта наличная земная жизнь неизбежно подлежит тлению, и не ради нее Он сошел с небес? что Он пришел положить начало новому организму человеческой жизни не в области земли, а в духовной стихии неба, и возвести туда людей? что только через вкушение Его плот и крови, только через полное и реальное приобщение Его духу они могут привиться к этому организму и вступить в сферу вечной жизни? Не скажем ли мы, постоянные ученики Евангелия: жестокое есть слово сие, и кто может его послушати? (60). И не пойдем ли мы своей земной дорогой, оставив небесного Учителя?

Таким образом, если мы будем идти каким-нибудь из перечисленных нами путей жизни, мы не придем ко Христу. Мы можем слушать Его, можем пользоваться иногда Его теплом и светом, можем быть дальше от Него или ближе к Нему, но все это еще не значит быть Его действительным последователем. Конечно, из толпы, окружавшей Иисуса Христа, многие воспользовались тем или другим Его наставлением. может быть, сделались лучше и добрее, но это не помешало им уйти от Нею, и Он не считал их своими. Он от своих истинных учеников требует к Себе всецелой веры, а ее-то мы и не найдем в себе, в этих земных природных сферах нашей души. Не найдем веры потому, что жизнь в каждой из этих сфер идет по своим особенным законам, не охватывающим цельной Христовой истины, стремится к своим отдельным целям, не совпадающим с целью Христа, вращается вокруг центра, не имеющего ничего общего с Ним. Не найдем веры потому, что не будем в стихии веры. Наконец, не найдем веры потому, что не встретим Христа. А не встретим по той простой причине, что Его там лично совсем и нет. Лично Он обитает в личной же области свободного духа.