Теперь Умслопогас, пора спать, завтра ночью я докончу рассказ.

На следующую ночь Умслопогас и Галаци опять грелись у огня на пороге пещеры, вот как мы сидим теперь, отец мой, и Галаци продолжал рассказ:

– Я пошел дальше и пришел к реке. Уровень воды настолько понизился, что я мог достать дно ногами и переправился вброд. Между тем люди на другом берегу разглядели мою ношу, а также волчью шкуру на моей голове. Они побежали к краалю, крича: «К нам по воде идет кто-то на спине у волка!»

Когда я подошел к краалю, все жители его собрались встретить меня, кроме старухи, которая не могла так далеко идти. Когда увидели меня, спускающимся с горы, и поняли, что я несу на плечах, то всех обуял страх. Но удивленные, они не убежали, а только молча пятились предо мной, держась друг за друга. Я тоже медленно продвигался, тока не приблизился к краалю. Старуха сидела у ворот, греясь в полуденных лучах. Я подошел к изгороди и, сняв с плеч ношу, опустил ее на землю со словами:

– Женщина, вот сын твой! С большим трудом вырвал я его из когтей привидений, там их много наверху. Он весь тут, кроме одной ноги, не найденной мною. Возьми его теперь, предай погребению, ибо общество его мне тягостно.

Она вгляделась в лежавшего перед ней, протянула иссохшую руку, сорвала повязку с провалившихся глаз. Потом с диким воплем обхватила руками шею мертвого.

Она вскрикнула еще раз, стоя неподвижно с протянутыми руками. Тут пена выступила у нее изо рта, и она упала мертвая на труп сына. Наконец, кто-то из жителей закричал: «Как зовут этого человека, отвоевавшего тело у духов?»

– Галаци, зовут меня! – отвечал я.

– Нет, не так, твое имя Волк, вот и волчья шкура на твоей голове!

– Галаци имя мое, а Волком ты прозвал меня, но пусть я назовусь Галаци-Волк!

– И вправду, волк, смотрите, как он скалит зубы, не человек он, братья, нет!

– Ни то, ни другое, просто колдун! – закричали все, – Только колдун мог пробраться через лес и влезть на каменные колени!

– Да, да, это волк, это колдун! Убейте его, убейте колдуна-волка, пока он не навлек на нас своих духов!

Они подбежали ко мне с поднятыми копьями.

– Да, я волк, – закричал я. – Да, я колдун, я пойду за волками и привидениями и приведу их к вам!

С этими словами я повернулся и побежал так скоро, что они не могли меня догнать. По дороге мне попалась девушка, она несла на голове корзину с хлебами, а в руках мертвого козленка. Я дико взвыл, набросился на нее, вырвал хлебы и козленка и побежал дальше к реке.

Перейдя речку, я спрятался на ночь в скалах и съел свою добычу.

Встав на заре, я стряхнул росу с волчьей шкуры, потом вступил в лес и завыл по-волчьи. Волки-привидения узнали мой голос и откликнулись издалека. Скоро раздался их топот, и волки обступили меня целыми десятками и ласкались ко мне. Я сосчитал их, оказалось, триста шестьдесят три зверя.

Тогда я направился в пещеру и вот живу здесь с волками уже двенадцать месяцев. С ними я охочусь, с ними свирепствую, они меня знают и слушаются меня! Теперь, Умслопогас, я покажу тебе их! – И Галаци, надев на юношу волчью шкуру, протяжно завыл. Еще не успело замереть эхо, как с вышины скал, из глубины леса, с востока, с запада, с севера, с юга раздались ответные завывания. Волки приближались – вот раздался топот, и подскочил большой серый волк, а за ним много других. Они бросились к Галаци, ласкаясь к нему, но он отстранил их ударами «Стража». Тогда, заметив Умслопогаса, они, раскрыв пасти, накинулись на него.

– Смирно! Не двигайся! – крикнул Галаци. – Не бойся.

– Я привык к собачьим ласкам! – отвечал Умслопогас. – Что же в них страшного?

Он говорил смело, но в душе трусил, так как зрелище было самое ужасное. Волки набросились на него со всех сторон, разинув пасти, почти закрывая его. Но ни один волк не тронул его, подскакивая, звери обнюхивали шкуру и тогда ласкались и лизали его. Умслопогас увидел, что самцы перестают на него бросаться, но самки еще толпились кругом, узнавая шкуру волчихи. Все звери были большие, истощенные, голодные, все зрелые – детенышей вовсе не было,

– и столь многочисленные, что при луне их трудно было сосчитать. Вглядевшись в их красные глаза, Умслопогас почувствовал, что сердце его становится волчьим. Подняв голову, он тоже взвыл, и самки завыли в ответ.

– Стая собрана, пора на охоту! – крикнул Галаци. – Поторопимся, дружище, нам этой ночью предстоит дальний путь! Эй, Черный Клык! Серое Рыло, эй, слуги мои, черные, серые, вперед, вперед!

Он с криком прыгнул вперед, за ним Умслопогас, а позади их устремились волки-привидения. Они сбежали, как лани с горных уступов, перескакивая со скалы на скалу и вдруг, перед самой чащей, остановились.

– Я чую добычу! – крикнул Галаци. – Вперед, слуги мои, вперед!

Вскоре из лесу выскочил буйвол, и волки кинулись за ним. Буйвол, спасаясь от преследователей, летел со всех ног, но Умслопогас, опередив других и даже Галаци, нагнал его, вскочил на спину и ударил копьем. Животное закачалось и рухнуло на землю. В это время подоспели остальные волки и поделили между собой добычу.

Вскоре после охоты Умслопогас рассказал Галаци свою историю, и тот спросил его, останется ли он с ним жить, разделит ли власть над волками или отправится разыскивать отца своего, Мопо, в краале Чеки.

Умслопогас признался, что хочет только разыскать свою сестру Наду, о которой он ни на минуту не забывал, но Галаци уговорил его подождать до возмужалости, и он остался.

Друзья на глазах у всех волков заключили кровавый братский союз до смерти, и волки завыли, почуяв человеческую кровь. С той поры братья во всем были за одно, и волки-духи откликались на голоса обоих. Не одну потом лунную ночь они охотились вместе, добывая себе пищу. Иногда они переправлялись через реку, охотились по равнинам, так как в горах водилось мало дичи. Тогда, заслышав могучий вой, жители крааля выходили из шалашей и, следя, как стая неслась по степи, говорили, что это носятся духи, и со страхом прятались. Однако братья-волки и их стая до сих пор не убивали еще людей.

После нескольких месяцев жизни на заколдованной горе Умслопогасу стала сниться Нада. Просыпаясь, он подумывал о том, как бы разузнать про меня, про отца его, Мопо, а также про ту, кого он считал матерью, про сестру Наду и про всех остальных родителей.

Однажды он оделся, прикрыв наготу и оставив Галаци, и спустился в тот крааль, где жила прежде старуха. Там он выдал себя за молодого человека, сына одного вождя из далекой страны, ищущего себе жену. Жители крааля выслушали его, хотя вид его показался им диким, свирепым, а кто-то из них даже спросил, не он ли Галаци-Волк, Галаци-Колдун.

Умслопогас отвечал, что он ничего про Галаци не знает, а еще менее про каких-то волков. Пока они так рассуждали, в крааль вступил отряд из пятидесяти воинов. Умслопогас узнал в них воинов Чеки и сначала хотел заговорить с ними, но Элозий внушил ему молчать, так что он сел в углу большого шалаша и стал прислушиваться. Немного погодя, начальник крааля, страшно струсивший, так как думал, что отряд послан умертвить его, а также все ему подвластное, спросил одного из пришельцев, что ему нужно.

– Дело наше небольшое, но бесполезное. Царь послал нас разыскивать некоего юношу Умслопогаса, сына Мопо, царского врача. Мопо распустил слух, что юношу растерзал лев вот в этих горах; Чека желает убедиться, насколько это правда.

– Не видали мы никакого такого юношу! – ответил начальник. – Да на что он вам?

– Мы исполним приказание, убьем его!

Подождете еще! – подумал про себя Умслопогас

– Что за человек этот Мопо? – спросил опять начальник крааля.

– Он злоумышленник, – ответил вождь, – и царь уже умертвил всех его родных, всех мужей, жен и детей.

Услышав эти слова, Умслопогас вскипел гневом, так как любил меня, Мопо, и считал погибшим с остальными своими родными. Он смолчал, но выждав, когда никто не смотрел в его сторону, проскользнул за спинами военачальников и достиг двери шалаша. Он быстро выбрался из крааля и скорым бегом, перейди речку, поднялся в гору Привидений.