— Вот как раз это я и хотел узнать, — сказал Граймс. — Иначе мы бы его уже давно поймали. Но ему кто-то помог скрыться. А раз он ходил в шестерках Эда Ганолезе, то отсюда следует закономерный вывод о том, что это дело рук самого Ганолезе либо кого-нибудь из его холуев.

— Вы придаете скромной персоне Билли-Билли гораздо больше значения, нежели он на самом деле того заслуживает, — сказал я, в душе отчаянно моля, чтобы это было действительно так.

— А что Джек Эберхарт делал в квартире у Джанки Стей-на? — спросил один из полицейских. Я недоуменно заморгал:

— Кто?

— Не прикидывайся дураком. Ты знаком с ними обоими.

— Джек Эберхарт и Джанки Стейн? Ну, разумеется, я их знаю. И что такого? Это-то тут при чем?

— Эберхарт явно дожидался кого-то на квартире у Стей-на. Так чего он там ждал?

— А я почем знаю? — пожал я плечами, пытаясь тем временем угадать, что там могло случиться. Должно быть, полицейские вышли на Джанки, узнав, что тот водил дружбу с Билли-Билли, и, нагрянув к нему на квартиру, застукали там Джека Эберхарта. За Джека я спокоен, зная, что тот не сболтнет лишнего, но вот насчет Джанки у меня такой уверенности не было.

— Он дожидался там Билли-Билли Кэнтела, — подсказал полицейский.

— Неужели?

— Ты знаешь об этом не хуже меня. А то зачем бы он приперся туда?

— Может быть, он просто дружен с Джанки, — предположил я.

— Ты дважды выходил отсюда, — сказал Граймс, снова меняя тему разговора. — Первый раз между тремя и пятью часами. Затем ты вернулся домой и снова ушел в половине девятого. Так на какой из твоих выходов пришлось реорганизационное сборище?

— На оба, — ответил я.

Я злился на то, что мне приходилось так много придумывать на ходу. Я слишком устал для того, чтобы импровизировать на глазах у копов, и с большим трудом запоминал уже сказанное.

— В первый раз, — объяснил я Граймсу, — я должен был встретиться с этим Джо... как его там... и просветить его насчет ситуации.

— Имеешь в виду ситуацию с Билли-Билли Кэнтелом?

— Нет. Я же уже сказал, что к Кэнтелу это никакого отношения не имеет.

— Значит, простая случайность, да?

— То, что я был на работе? Я бы так не сказал. Вообще-то я хожу на работу почти каждый день.

— Бойкий же ты сукин сын, — в сердцах сказал Граймс. Тут в комнату — вот уж не ожидал — вошла Элла с подносом в руках. Она лучезарно улыбнулась мне — невинная пай-девочка, заглянувшая на вечеринку.

— Привет, Клей. Я приготовила вам чай со льдом, — сказала она, обращаясь ко всем, и принялась обходить полицейских со своим подносом.

Компания была застигнута врасплох. Полицейский готов отреагировать на любую ситуацию, кроме одной. Он не знает, как вести себя, когда кто-то вдруг начинает обращаться с ним по-человечески, как с обычным гостем.

— Мы... это... у нас совсем нет времени, — неуверенно соврал Граймс. — Мы уже собирались уходить.

— Жаль. — Элла как будто даже немного расстроилась. Она была великолепна. — А я специально для вас чай приготовила. Со льдом. Жара-то!..

— А правда, не задержитесь ли ненадолго? — тоном великодушного хозяина предложил я. Мне вдруг стало чертовски весело. — Всего на пять минут, чтобы слегка остудиться. На улице — ад кромешный.

Они беспомощно переглянулись и в конце концов решили задержаться и выпить чаю со льдом. Все время до появления подноса я стоял посреди гостиной, словно волк оф-лаженный, но зато теперь у меня появилась возможность плюхнуться в кресло у телефона. Элла разнесла стаканы с чаем и затем небрежно села на пол рядом с моим креслом. Она положила руку мне на колено, и со стороны это, должно быть, выглядело очень мило и по-домашнему.

Воцарилась неловкая пауза. Пришлось мне — как-никак хозяин — первым нарушить затянувшееся молчание.

— Насколько я понимаю, к делу подключился сам “убойный” отдел всего района?

— Да, — подтвердил один из незнакомых полицейских.

— С чего это вдруг? — удивился я. — Вот уж никогда бы не подумал, что Билли-Билли Кэнтелу станут оказывать такие почести. Или, может, все дело в той бабенке? — Я едва не ляпнул ее имя, что с моей стороны стало бы большой ошибкой.

— Вряд ли тебе следует забивать голову еще и нашими полицейскими делами, — мягко заметил Граймс.

— Я только хотел сказать, что мы никогда не обращали особого внимания на Билли-Билли Кэнтела, — пояснил я. — И мне не совсем понятно, почему он столь нужен вам.

— Наша забота, — отшил меня Граймс. — А еще, кстати, я хочу передать через тебя кое-какую информацию для Эда Ганолезе.

— Разумеется, я доложу ему. Если, понятно, мы с ним увидимся.

— Уж ты-то увидишься. Так вот, скажи ему при встрече, что нам не терпится заполучить Билли-Билли Кэнтела. И не позднее сегодняшнего вечера. Живой он будет или мертвый — нам без разницы. Но он должен быть у нас. Если же вы заупрямитесь, то мы сами устроим у вас реорганизацию. Так ему и передай.

— Обязательно. При случае.

— Ты поменьше бы умничал, — посоветовал один из незнакомых полицейских. — А то что-то ты чересчур развеселился.

— Он без этого не может, — вздохнул Граймс. — Такая уж натура. Перед вами типичный прохиндей без стыда и совести, недоумок и недоучка.

Время от времени Граймс начинает действовать мне на нервы, и сейчас, несомненно, был именно тот случай.

— Мистер Граймс, — обратился я к нему. — Объясните, пожалуйста, кто такой “прохиндей”?

— Уж кому, как не тебе, это знать.

— Мне кажется, что прохиндеями обзывают тех, кто в некотором роде нарушает закон. А вы что скажете?

— Я тоже так считаю.

— Тогда покажите мне хоть одного человека, который ни разу в жизни не совершил ничего такого, — сказал я. — Покажите мне кристально честного человека, мистер Ханжа Граймс.

— Это я, — просто ответил он.

— Хотите сказать, что вы ни разу в жизни не пытались хоть немножечко сжульничать при уплате подоходного налога? — уточнил я у него. Элла выразительно посмотрела на меня, сжимая мое колено, предупреждая, чтобы я не зарывался, но я был слишком зол и устал, чтобы-обращать на нее внимание. — Никогда не превышали скорость хотя бы на пару миль? И никогда не спрашивали у кого-либо из близких приятелей, имеющих отношение к соответствующим инстанциям, нельзя ли вам каким-нибудь образом малость скостить налог на имущество?