— Да, — прошептал он. — Должно быть, так. Он знал!

— Вот видишь! Значит, у твоей проблемы есть простое решение. Найди себе лучшего мастера и научись у него всему, чего тебе недостает.

— Но кого? Большинство мастеров не захотят иметь дело с бродягой вроде меня, кроме старого Хьорана, — а он ничего не знает о тех вещах, которые мне понадобятся.

— Возможно, ты не найдешь себе учителя среди людей. Но есть и другие.

— Другие?

— Ты уже встречался с ними, и одно это для меня подобно волшебному сну или детской сказке. Твой мастер снова держал тебя в неведении о том, что могло бы послужить тебе в этом мире. Ибо издавна говорится, что под высокими горами, граничащими как с Северными, так и с Южными Землями, обитает народ Старейших, племя гномов, которые на вашем наречии зовутся дьюргарами.

— На нашем наречии? — спросил Элоф. — Но до сих пор я не слышал этого имени, даже в детских сказках. Хотя мне почти не рассказывали сказок… нет, даже тогда.

— Однако оно известно даже на дальнем юге, где легенды не торят троп к дверям кузниц. В диких пустошах наших северных болот, в тени гор и Великого Леса живут лишь немногие, горцы и охотники. Это простые и грубые люди. Некоторые утверждают, что на высоких склонах они иногда встречаются со Старейшими, обитающими в подгорном царстве, и почитают их более, чем своих земных правителей. В легендах говорится, что дьюргары — великие мастера кузнечного дела, когда-то учившие наших предков. Но там также говорится, что искать их означает накликать беду на свою голову. — Воин вздохнул. — Однако наша нужда велика. И ты, будучи столь славным кузнецом, можешь встретить у них теплый прием. Они явно не в дружеских отношениях с человеком, которого ты стремишься обуздать, и однажды ты спас их от его гнева. Но самое главное, ты знаешь то, что неведомо другим: место, где они действительно могут жить.

— Это так, — задумчиво отозвался Элоф. — Хотя за мою помощь отплачено сполна, а путешествие в одиночку будет долгим и опасным…

— Опасность может поджидать повсюду. Но тебе не обязательно идти одному; я отправлюсь с тобой. Если после всего, что я наговорил, ты сможешь терпеть мое общество…

— Терпеть твое общество? — Элоф покосился на высокого молодого человека, сидевшего рядом с ним и с неторопливой тщательностью выбиравшего очередной камешек для броска в воды залива. Он подумал о могучем прыжке между двумя кораблями, в тяжелых доспехах, которые могли живьем утащить человека в челюсти Амикака. Если бы Керморван поскользнулся… и все это было сделано ради того, чтобы сохранить жизнь членам команды. — Но здесь, среди корсаров, у тебя есть цель!

— Моя цель — борьба с эквешцами. Ради этого я оставил свой дом и отказался от тех крох власти и имущества, которые у меня еще оставались. Я надеялся со временем возглавить этот корабль, купить или нанять другие и выковать из них настоящую ударную силу. Но позапрошлой ночью я убедился, что, несмотря на бойню и все утраченные жизни, нам едва удалось поцарапать поверхность их доспехов. Один корабль — одна трехсотая часть их нынешнего флота, и это лишь десятая часть той силы, которую они могут собрать, если объединятся под одним знаменем! Вот с чем я должен бороться в первую очередь, и я твердо убежден, что ты был послан ко мне ради этой цели. Ты — мой шанс на победу, кузнец, и я не откажусь от этого шанса, не подведу тебя. Я спрашиваю еще раз: пойдешь ли ты со мной?

— Сколько тебе лет, Керморван?

— Двадцать пять.

— Ты выглядишь старше. А мне только двадцать — самое большее, двадцать один, и я плохо приспособлен к этому миру. Если ты сможешь терпеть мое общество — что ж, я с радостью составлю тебе компанию!

— Нам предстоит долгий путь пешком, — заметил Керморван, изучая вечерний ландшафт, расстилавшийся перед ними. За гребнем холма, на котором они стояли, местность распадалась на огромные полосы густого диколесья и голой равнины без признаков жизни или жилья. Лишь на дальнем горизонте можно было разглядеть иззубренные вершины гор, сумрачные и мглистые в сердитом багрянце заката. Однако Керморван ни разу не оглянулся на холмы, через которые они прошли, и на залив, где остался корсарский корабль.

Он настоял на том, чтобы они ушли немедленно, прежде чем корсары проснутся.

— Иначе они могут попытаться помешать нам. Они даже могут оказаться настолько глупы, что применят силу. — Он улыбнулся. — Хотя я сомневаюсь, что они смогли бы выстоять против нас вдвоем.

— Но… разве тебе не кажется, что ты бросаешь их?

— С такой кучей добра? Сейчас они богаче, чем того заслуживают, и лишь благодаря мне. Вернув этих женщин, они могут восстановить положение честных граждан и жить припеваючи, если проявят хоть каплю благоразумия. Нет, я ничего им не должен… хотя согласен, что они могут видеть вещи в ином свете. Тогда нам тем более нужно поторопиться!

Они поспешно собрали продукты и снаряжение, покинули маленькую бухту и пошли вдоль песчаного берега залива к тому месту, где подъем на утесы казался наиболее легким. Кроме короткого меча, который он обычно носил на поясе, Керморван взвалил на плечи тяжелый вьюк, где, как догадался Элоф, хранилась его кольчуга. Но ноша, казалось, ничуть не замедляла его шага, и он перепрыгивал с камня на камень с легкостью, недоступной кузнецу. Даже когда цепь прибрежных холмов осталась позади, Керморван поддерживал убийственный ритм движения и остановился лишь после того, как солнце опустилось за отдаленные пики.

— Видишь, — указал он, — наш путь лежит к северу от болот, в пространства Спорных Земель — вон она, эта темная и мглистая равнина! К северо-востоку, в тени горного хребта, проходит южный путь, по которому ты шел со своим другом.

Элоф, как это часто случалось, подумал о Роке. Удалось ли ему найти свое место в жизни? И что бы он сказал об этом странном человеке, корсаре с манерами настоящего лорда? Без сомнения, у Рока и Керморвана была одна общая черта: оба они были добрее, чем хотели казаться.

— Однако нам придется искать более короткий путь на север, — добавил Керморван. — Даже если он окажется более опасным. Поэтому сначала мы двинемся по Высоким Дорогам, что идут вдоль побережья, и лишь потом повернем к горам.

Выражение его лица стало отрешенным, как будто он пытался заглянуть дальше, чем может увидеть человек.

— Я буду рад снова увидеть эти горы, — вздохнул он. — Их нижние склоны — благородные места с густыми дубравами и множеством чистых озер, а вершины сверкают грозным величием. Мне часто хотелось подняться выше, но я счел безрассудным приближаться к Великому Льду в одиночку. А теперь ты говоришь мне, что много лет жил в его тени!

— Я жил в высокой башне, защищенной не только каменными стенами, но и каким-то древним чародейством, — отозвался Элоф. — Но я не знал, что тебе приходилось бывать в горах, Керморван. Ты же не северянин, верно?

— Нет, — с улыбкой ответил тот. — Но несколько лет назад, оставив свой дом в Южных Землях, я путешествовал на север с торговцами. Потом я возвращался на юг прибрежными тропами и потому кое-что знаю о ваших местах. Там я увидел первые ясные доказательства эквешских набегов, и шоры упали с моих глаз, в отличие от большинства моих сородичей. Я видел руины небольших городков: их крыши еще дымились, поля лежали голые и выжженные, а кости их защитников оплакивало лишь осеннее небо.

Элоф кивнул:

— Возможно, ты видел останки Эшенби, где я вырос и откуда меня увезли более восьми лет назад.

— Я проезжал много мертвых селений, и никто уже не мог сказать, как они когда-то назывались. Все они были похожи друг на друга. В путь, друг мой! Нам предстоит долгий путь, и чем больше мы пройдем, тем ярче будет рассвет.

— Но уже почти темно…

— Да, это так. Но разве ты предпочитаешь спать на голом склоне холма, когда внизу растут густые ели, под кронами которых можно устроить хорошее убежище? Я покажу тебе, как это делается. Пошли!