– Да как ты можешь?!

– А ты хотела, чтобы я притворился, будто той ночи никогда не было? Кем бы я ни был, но лицемером не бывал никогда.

– Конечно, ведь ты всего-навсего вор, совратитель женщин…

– Прошу прощения, – раздался беспечный голосок с порога комнаты. – Я задержалась в детской с Рафом. Он не сразу… – Лизетта замолчала и, нахмурив лоб, с недоумением посмотрела на сердитое лицо Селии, потом на невозмутимого Жюстина. – Что здесь происходит?

– Нам надо разгадать одну загадку, – сказал Жюстин, переводя взгляд с Селии на мачеху.

– Вот как? – невинно переспросила Лизетта. – Может быть, лучше подождем, пока Макс вернется домой…

– Нет, ты и сама вполне справишься. Ты ведь уже знаешь ответ на наш вопрос, мама? Объясни для начала, почему это несколько минут назад мисс Бриони Доил бросилась мне на шею?

– Бриони? Она… так я и знала! – На нежном лице Лизетты отразилось отчаяние. – Я просила Бриони держаться от тебя подальше, я надеялась, что она меня послушается… Вот беда! Значит, Селия знает?

– Селия знает, – решительно сказал Жюстин. – Мама, расскажи мне – и моей очаровательной жене – все об отношениях между Филиппом и мисс Дойл.

Лизетта бросила смущенный взгляд на Селию:

– Зачем ворошить дела, давно прошедшие?

– Я этого хочу, – гневно заявила Селия. – Я сыта по горло тайнами. Я желаю знать, что было между Филиппом и этой девушкой. Он любил ее? Они были… – Она вдруг почувствовала, что не может заставить себя выговорить слово «любовниками».

Лизетта озабоченно наморщила лоб:

– Филипп, я думаю, не хотел, чтобы ты об этом узнала, Селия. Он не собирался ничего говорить тебе. Но разве можно было предвидеть, как все обернется?! – Лизетта в отчаянии всплеснула руками, потом глубоко вздохнула, словно решаясь. – Видишь ли, дорогая… Иногда люди не в силах сопротивляться своим инстинктам. Есть сила, которая…

– Она все это понимает, – прервал Лизетту Жюстин. – Продолжай.

Лизетта кивнула и, собираясь с силами, глубоко вздохнула.

– Филипп и Бриони были любовниками больше года, – выпалила наконец она. – Он чуть не женился на ней.

– Филипп? – еле слышно переспросила Селия, недоверчиво взглянув на Лизетту.

– Сначала он и Бриони пытались подавить свои чувства. А потом…

– Но ведь я его ждала, – почти шепотом сказала Селия. Филипп, влюбленный в другую женщину. Это не укладывалось в голове. Ведь он говорил, что любит ее. Писал длинные письма о своей любви. – А я-то думала, я у него – единственная…

Лизетта с сочувствием смотрела на нее:

– Но ведь женился-то он на тебе, дорогая. Он долго выбирал между вами. После мучительных размышлений все-таки решил, что ему нужна ты.

Селию ее слова совсем не успокоили.

– Но если он любил мисс Дойл, почему не женился на ней?

– Потому что он и тебя любил, дорогая, к тому же ты гораздо больше подходила на роль его жены. Ты образованна, из респектабельной французской семьи, дочь врача…

– Понятно, – резко оборвала ее Селия.

– Почему ты расстроилась? – вмешался Жюстин. – Ведь он предпочел тебя. Ты получила то, что хотела. Остальное не имеет значения.

– Имеет! Если бы у нас с мисс Дойл было одинаковое положение в обществе, он выбрал бы не меня!

Жюстин, потеряв терпение, выругался.

– Почему ты так решила? – Он вопросительно взглянул на Лизетту. – Многие ли знали об их… гм-м… связи?

– Никто, кроме членов семьи. Филипп посоветовался с Максом, и Макс сказал ему…

– Вы хотите сказать, что он на мне женился по совету своего отца? – В голосе Селии слышалась ярость оскорбленной женщины. – Сколько времени он размышлял, прежде чем принял решение? Сколько разговоров и доверительных бесед состоялось, прежде чем он наконец решился поехать во Францию? Я ждала его три года! А он, оказывается, ждал не окончания войны, а просто долго не мог выбрать, на какой из женщин жениться!

Лицо Лизетты жалобно сморщилось, и она умоляюще посмотрела на Жюстина.

– Спасибо, мама. – Он едва заметно подал знак, чтобы Лизетта оставила их.

– Ты думаешь, Бриони не проговорится? – спросила Лизетта.

– Нет.

– Помоги нам Бог, – вздохнула Лизетта и вышла из комнаты.

Они остались вдвоем.

– Ну, – сказал Жюстин, – объясни мне, что вызвало такой взрыв негодования?

Селия вскочила с кресла и подошла к окну.

– Тебе разве непонятно? Зачем говорить об этом? Впрочем, ясно: тебе просто хочется поиздеваться надо мной…

– Я не издеваюсь. Подойди сюда и сядь.

– Нет.

– Иди сюда, – твердо повторил Жюстин, – и сядь. – Ему на мгновение показалось, что она не подчинится.

Но Селия неохотно подошла и села рядом с ним на диван.

– Что ты хочешь сказать?

– Что Филипп любил тебя. Любил достаточно, чтобы жениться. Он стоял перед трудным выбором, но почему это задевает твое самолюбие? Наоборот, тебе должно льстить, что в конце концов он стал твоим мужем.

– Все оказалось совсем не так, как я думала. Я была уверена: он любит меня, в его сердце нет места для другой женщины. И речи не могло быть ни о каком выборе. И ни в чьих советах он не нуждался. – Она произнесла это слово так, будто оно было неприличным. – Он не должен был сомневаться в том, что ему нужна только я – и никто другой. – Селия опустила голову. – После смерти матери у меня не было ничего, что принадлежало бы мне одной, – пробормотала она. – Отец с головой ушел в работу, на меня легли все заботы о доме и семье. Когда на сестер начали заглядываться молодые люди, приходить в дом и ухаживать за ними, обо мне всегда как-то забывали, и в один прекрасный день я поняла, что моя молодость прошла…

Жюстин, не удержавшись, рассмеялся.

– Как ты смеешь потешаться надо мной?! – возмутилась Селия.

Он протянул руку и, погрузив пальцы в светлые локоны, повернул ее лицо к себе.

– Твоя молодость не прошла. – В глазах его поблескивали озорные огоньки. – В сущности, в некотором отношении ты все еще остаешься маленькой девочкой.

Селия решила, что он над ней смеется, но тепло его руки успокаивало.

– Не смейся надо мной, – только и сказала она.

– За тобой стал бы ухаживать любой мужчина, прояви ты к нему хоть малейший интерес. Но ведь тебе был нужен не любой, тебе был нужен особенный, – тихо говорил он, перебирая пальцами ее волосы. – Филипп лучше других понял тебя. Но и он не разглядел кое-чего. Я точно знаю, что ты хотела получить от Филиппа, малышка, – чтобы он был полностью твоим. Но это оказалось невозможным. Филипп был так же увлечен своей работой, как и твой отец. Для него пациенты всегда были бы на первом месте. И его жене, то есть тебе, вряд ли это понравилось бы. Филипп считал, что ты будешь идеальной женой для человека его профессии… Но ты ненавидела бы каждую минуту, которую вы проводили бы врозь.

Селия пристыженно опустила голову, чувствуя, что Жюстин прав. Она хотела было солгать, сказать, что он ошибается, но поняла: это бесполезно. И как это ему удается читать ее мысли?

– Каких ужасов ты обо мне наговорил, – пробормотала она. – Я не так эгоистична, как ты думаешь. Я не вела бы себя как собственница…

– В этом нет ничего ужасного. Некоторые мужчины мечтают о том, чтобы их любили именно так.

– Эта девушка любит Филиппа неэгоистичной любовью, – задумчиво сказала Селия.

– Ты права. Она была довольна тем, что он ей давал.

– Что она тебе сказала, когда думала, что ты Филипп?

– А вот это пусть останется между ней и Филиппом.

Селия забылась беспокойным сном. Снова вернулись долгое время преследовавшие ее кошмары. Вот она на палубе, смотрит вниз на трупы, плавающие в кровавой воде. Филипп еще жив, он протягивает к ней руки. Но она не может ему помочь – лишь с ужасом наблюдает, как он погружается в воду. За ее спиной – Доминик Легар. Громовым голосом он угрожает ей смертью, пальцы его тянутся к ее горлу, сжимают его. Рядом нет никого, кто мог бы ей помочь. Нет спасения.