Маршал Сульт во главе военного министерства. Заговоры. В декабре военным министром вместо генерала Дюпона стал маршал Сульт. Он взялся быстро восстановить дисциплину. Одним из первых своих распоряжений он предал военному суду Эксельманса, обвинив его сразу в пяти преступлениях: в сношениях с врагом, в шпионстве, в оскорблении короля, в ослушании, в нарушении присяги. Действительно, Эксельманс написал незначащее письмо королю Мюрату и отказался последовать произвольному приказанию военного министра. Он был единогласно оправдан военным судом, к великой радости не только всей армии, но и всей либеральной партии, включая г-жу де Сталь, Лафайета и Ланжинэ.

Этот злополучный процесс, волнение, вызванное в Париже отказом священника церкви св. Роша совершить заупокойное служение по одной актрисе, знаменитой Рокур, отправка в Ренн в качестве королевского комиссара одного бывшего или предполагаемого атамана так называемых chauffeurs[42], искупительные церемонии 21 января, проповеди, изрекавшие анафему против всех цареубийц, смутные толки о массовой проскрипции граждан, замешанных в революции, призыв под знамена 60 000 человек – мера эта вызвана была последними вестями с Венского конгресса, – наконец, возрастающая заносчивость дворян – помещиков в деревнях и нетерпимость духовенства, – все это доводит недовольство и тревогу до крайней степени напряжения. Крестьяне раздражены, парижские салоны фрондируют, парижские предместья ропщут.

В феврале 1815 года недовольные грозили перейти от слов к делу. Вожаки различных партий волновались. Бывший авдитор при Государственном Совете Флери де Шабулон отправился на остров Эльба с целью представить императору смутное состояние страны. Многие конституционные депутаты вернулись в Париж из провинции, охваченные тамошним возбуждением, решившись получить или отвоевать серьезные гарантии против произвола министров и требований эмигрантов. Либеральная партия готовилась к энергичной борьбе во время предстоящей сессии и, если нужно, даже к повторению 14 июля.

Бонапартисты и якобинцы, более нетерпеливые и несколько не доверявшие энергии конституционалистов, хотели, наоборот, воспользоваться отсутствием палат для того, чтобы произвести насильственный переворот. Уже более полугода тому назад задуман был заговор; его откладывали со дня на день, потом оставили совсем, наконец, опять ухватились за него, подвергли некоторым изменениям и снова постановили привести его в исполнение. Главным его руководителем был Фуше. Сделав подобно многим другим устраненным сенаторам попытку войти в палату пэров, предложив раз двадцать свои услуги и свою преданность Бурбонам, несчетное число раз повидавшись с Витроллем, Блака, Малуэ, Бернонвиллем, с герцогом д’Аврэ, – этот трагический Скапэн задумал свергнуть короля за то, что король медлил назначить его министром. У него было несколько совещаний с Тибодо, Даву, Мерленом Реньо, Друэ д’Эрлоном, братьями Лаллеман и другими. Фуше хотел завербовать и Карно, популярность которого упрочилась благодаря его Письму к королю. Но бывший член Комитета Общественного Спасения относился слишком недоверчиво к бонапартистам и слишком презрительно к герцогу Отрантскому. Он удалился в свой маленький домик в Марэ. В последний момент Даву заявил, что он отказывается принять участие в заговоре. Пришлось действовать без него. Было решено, что по данному из Парижа знаку поднимутся все войска, которые входили в состав 16-го военного округа и могли быть увлечены Друэ д’Эрлоном. По дороге они захватят попутные гарнизоны и проникнут в Париж, где их поддержат офицеры, состоявшие на полупенсии, и население предместий. Рассчитывали, что парижский гарнизон не пойдет в бой за короля, а Фуше гарантировал, по меньшей мере, нейтралитет национальной гвардии. Рассчитывали таким образом, что сопротивление будет оказано лишь лейб-гвардией и дежурными мушкетерами, а это было нестрашно.

Любопытнее всего то, что весь этот план затеян был прежде, чем состоялось соглашение о конечной цели самого заговора. Регентство, которое удовлетворило бы почти всех, становилось невозможным, потому что Франц I и его советники вовсе не обнаруживали желания выпустить из Австрии маленького римского короля, а Наполеон все еще находился на острове Эльба. Поэтому бонапартисты предлагали просто-напросто провозгласить императора и отправить за ним правительственный разведочный крейсер. Патриоты, к которым причисляли и Фуше, цареубийцы и многие генералы отвергали саму мысль о призвании Наполеона. Они хотели «заставить» герцога Орлеанского принять власть. Ввиду трудности соглашения и необходимости действовать, пререкания пока были оставлены. Общая ненависть объединяла этих людей, коренным образом расходившихся в остальном. Важно было свергнуть Бурбонов. А там будет видно.

Наполеон на острове Эльба. Высадившись 4 мая в Порто-феррайо, Наполеон с 7-го числа объехал верхом весь остров, посетил копи и солеварни, осмотрел оборонительные сооружения и занялся устройством своих новых владений. Его необычайная привычка к деятельности, насильно сдерживаемая во время его пребывания в Фонтенбло, нашла себе приложение и в этом маленьком деле, которое он в дни своего могущества поручил бы простому полевому сторожу.

При французском господстве остров Эльба был подпрефектурой Средиземноморского департамента. Наполеон превратил подпрефекта Бальби в интенданта острова, сделал Друо губернатором и назначил своего дорожного казначея Пейрюсса главным казначеем. Таким образом, Бальби оказался во главе внутренних дел, Друо заведовал военными, Пейрюсс – финансами. Вместе с великим дворцовым маршалом Бертраном, который был как бы главным министром, они составляли совет министров этого лилипутского государства. Наполеон создал аппеляционную палату, так как с 1808 года суд находился в ведомстве Флорентинской палаты. Он назначил инспектора мостов и дорог, управляющего государственным имуществом, инспектора смотров, провиантмейстера. Камбронн сделан был начальником армии, состоявшей из одного батальона корсиканских стрелков, батальона эльбской милиции, батальона старой гвардии, роты гвардейских канониров и моряков, маленького эскадрона польских улан и трех рот жандармерии – всего около 1600 человек. Шестнадцатипушечный бриг I’Inconstant, уступленный Францией по договору в Фонтенбло, и несколько мелких судов составляли военный флот. Мичман Тайяд, женившийся в Порто-Лонгоне и произведенный в лейтенанты, получил командованием над этой флотилией, экипаж которой состоял из 129 человек.

«Это будет остров отдохновения», – заявил Наполеон при высадке. А между тем, по крайней мере в течение первых шести месяцев, он проявлял почти лихорадочную деятельность. Повинуясь своему организаторскому гению, который побуждал его наложить свою печать на все, к чему он прикоснется, он захотел преобразить весь остров. Он преобразовал таможню, октруа, регистратуру, взимал ввозную пошлину на хлеб, за исключением предназначенного к потреблению в Портоферрайо, снова отдал на откуп солеварни и заколы. Он устроил лазарет, соединил богадельню с военным госпиталем, прокладывал дороги, построил театр, расширил укрепления, исправил казармы, насадил виноградники, занялся акклиматизацией шелковичных червей, поощрял распашку нови, раздавая земельные участки, оздоровил и украсил город, который был теперь вымощен, снабжен водой и окружен аллеями тутовых дерев.

Наполеон и не думает выполнять обещание, данное им в Фонтенбло солдатам старой гвардии, а именно «описать великие дела, совместно совершенные ими». Этим займется впоследствии пленник острова св. Елены. Властитель острова Эльба еще слишком человек дела, чтобы писать что-либо иное, кроме приказов. Он распоряжается, организует, сооружает, надзирает, ездит верхом, стараясь забыться в этой беспрестанной тревоге, которая дает ему иллюзию деятельности.

Нарушение договора в Фонтенбло. Первые месяцы он ждал прибытия императрицы и своего сына. Он рассчитывал, что Мария-Луиза станет жить поочередно в Парме и на острове Эльба. Так как во время переговоров в Фонтенбло даже не высказывалось предположения о разводе, то, по-видимому, само собой разумелось, что отречение от престола никоим образом не может лишить императора его прав супруга и отца. Но державы по-своему распорядились Марией-Луизой и ее сыном. Наполеон был еще слишком популярен во Франции, чтобы не появилось желания уничтожить его династию. На острове Эльба сын Марии-Луизы был бы наследным принцем; в Вене, если бы он остался жив, из него сделали бы австрийского эрцгерцога или епископа.