Внутренний противоречивый диалог срывается с губ неопределенным звуком. Она краснеет, губу закусывает, знает, что Гаврила пытается поймать её лицо в зеркале, но Полина смотреть в ответ не собирается. Взгляд опустила. Смотрит на колени. Корит себя за глупость.

Вот из-за таких реакций ей нужно прекратить всё как можно быстрее. Потому что у них не было ничего – а ей уже тяжело.

Он – её райское яблоко. Она – трехсотое поколение после той, на чьей ошибке надо бы учиться.

И сколько бы Гаврила ни тянул, невозможно кружить по кварталу всю ночь, делая вид, что заблудился.

Машина останавливается не рядом с парадным входом, как стоило бы, а чуть в стороне.

Это Полину злит, она готовится выдать что-то уничижительно острое, но не успевает. Натурально рот захлопывает, когда встречается взглядом с обернувшимся Гаврилой.

В нем не злость уже, а что-то похожее на: «пожалуйста, не надо»…

И она почему-то прислушивается.

– Дверь открою…

Он произносит глухо, Полина не вредничает.

Ждет, когда откроет. Недолго тупо смотрит на его ладонь…

Он вроде как помочь выйти хочет, а ей вдруг страшно прикоснуться…

Задержав зачем-то дыхание, Полина вкладывает в его руку свою. Выставляет на бордюр ногу, встает из довольно низкого салона…

Хочет тут же освободиться, бросить напоследок всё, что планировала, и уйти. Но Гаврила не дает.

Их руки опускаются. Гаврила перехватывает – держит за кисть, пальцами дразнит кожу ладони…

– Поль…

Обращается тихо. Просит.

Полина смотрит вниз – на руки. Он тоже – куда-то ей в макушку.

И поднять взгляд страшно. Потому что отказать – сложно. А о чем попросит – ясно.

– Заново не начинай.

Она собирается с силами и старается вывернуть руку, но не получается.

Это провоцирует вспышку негодования. Голова и взгляд Полина всё же взлетают.

Гаврила смотрит спокойно, но видно – что это напускное.

– Зачем ты глупости делаешь? Он же тебе не нужен…

Спрашивает, немного хмурясь. Правду говорит. Чистую. Но зачем – Поля уже объясняла.

Так всем лучше будет. Сейчас плохо – потом лучше.

– Не твоего. Ума. Дело.

Проговаривает с паузами. Сама гордится тем, как твердо получилось. Пусть внутри нет никакой уверенности…

– Поль…

Гаврилу её ответ не устраивает. Он делает полшага к ней. Это – слишком. Допускать нельзя. Поэтому Полина освобождает руку, выставляет её – упирается в грудь. Смотрит в глаза.

– Сядь в машину и езжай. Ждать меня бессмысленно. У меня свои планы. В клуб заходить не пытайся даже. Если забыл – на тебя у охраны ориентировка. Сам вряд ли справишься... – Поля усмехается криво, намекая на то, что толпой все смелые. – А я возвращаться загород сегодня не планирую.

На этих словах его снова кроет злоба – напряженные скулы приходят в движение. Взгляд сверлит яростно.

Это именно то, что нужно Полине. Но это не радует.

– Знай своё место.

Говорить подобное – гадко. Но тоже из разряда необходимого. Лучше, чтобы он разочаровался и отвалил.

– Ослушаешься – лишишься работы. Обещаю тебе.

Её рука съезжает с ткани костюма со свистящим звуком.

Гаврила не меняет позу. Всё так же стоит. Смотрит так же…

Наверняка, ему есть, что сказать, но он молчит и смотрит…

Как Поля делает шаг назад… Как расправляет плечи…

Смотрит на него… Его взгляд говорит очередной: «Поль…».

На самом деле, взгляд этот страшный… Он очень злой. Он в бешенстве.

Но бешеные рядом ей не нужны.

Она ничего не обещала. Ни на что не подписывалась.

Она обходит застывшего Гаврилу по дуге. Под стук собственных каблуков направляется ко входу в «Акулу».

В груди разрастается черная дыра. От незаметной точечки до способной поглощать планеты дырищи.

Полине ощутимо плохо. Между лопатками зуд.

Кроме той – большой, Гаврила сверлит в ней другие дыры. А Поля молится об одном: «лишь бы следом не увязался».

Не оглядывается до самого подсвеченного неоном входа.

Делает это, только мельком, нервно улыбаясь охраннику…

Гаврила стоит у машины, отвернувшись. Он курит, глядя на капот машины её отца.

Полине одновременно больно и она очень надеется, что разочарование, которое переживает сейчас, способно сломать самоуверенность. Потому что…

Каждый. Должен. Знать. Свое. Место.

Глава 9

Вечер превратился для Полины в каторгу. Точнее это она сама для себя его в каторгу превратила.

Ненавидела «Акулу», брезговала окружавшими людьми. Злилась даже на музыку. Хотя на самом деле – на себе. И ещё глушила боль.

Ей к Гавриле хотелось. Не ругаться. Не осаждать. Не противопоставлять свою неприступность его напору, а… Поговорить. В глаза посмотреть. Лицом к лицу. Коснуться.

Он не боялся вслух произносить то, над чем она насмехалась, когда сама… Тоже ведь влюбилась. Слишком сильно, как для пары встреч.

И он это, наверное, чувствует, иначе не был бы так в себе уверен.

Но после сегодняшней ее выходки…

У него же гордость есть. Она сделала все, чтобы по гордости проехаться. Разве что не попросила утром из-под дома Марьяна забрать. Но это потому, что не собиралась туда попадать.

Даже немного опасалась, что Марьян случайно может оказаться тут, но пронесло…

Ни одного знакомого.

Высокий табурет на углу барной стойки, чтобы не привлекать лишнего внимания. Безалкогольный коктейль, кислейшие из улыбок в ответ на попытки бармена поднять ей настроение…

Поля просто пыталась отбыть повинность. Досидеть хотя бы до полуночи. Собраться. Выйти через задний ход. Прогуляться несколько кварталов на случай, если Любичевский псих ослушался и остался ждать у парадного… Заказать такси и переночевать в недоремонтированной подаренной отцом квартире.

С Варварой они уже договорились. Если вдруг что, по согласованной версии – ночуют друг у друга…

И именно воспоминания о Варваре внезапно заставляют сердце ныть.

Поля открывает переписку, перечитывает формулировку:«операция Д-ма»… Вспоминает слова подруги…

Её «операция» тоже не имеет перспектив. Но это не останавливает. Ни её, ни «Д-му». Это значит, что Варвара – смелее? И в итоге что? Несчастней будет или наоборот – счастливее?

Полина не знала. Но вот сейчас – завидовала. Потому что тоже хотела бы... К своей неслучившейся «операции».

– Привет…

Её окликают сзади. Громко – Полина даже вздрагивает. Оглядывается, сканирует взглядом, потом быстро назад, чувствуя, что немного волнуется.

За её спиной стоит взрослый мужчина – больше тридцати пяти точно. Пьяный. Наглый. Улыбаясь, взглядом раздевает…

Полина надеется, что отлипнет, правильно расценив её реакцию. Но, к сожалению…

– Парень, девушке повтори…

Намеки – не для него. Мужчина подходит ближе, садится на пустующий стул рядом. Одна его рука ложится на стойку – Полина отмечает, что на запястье – дорогие часы. А ещё, что рука совсем не красивая… Даже передергивает от вида толстых пальцев и темной поросли…

Вторая – на спинку её табурета…

– Вы что-то путаете.

Она произносит, смотря на него спокойно, но без намека на дружелюбие.

Её приняли за девку, которую можно снять. А ей только этого сейчас и не хватало…

На её холодность мужчина реагирует улыбкой. Немного наклоняет голову и бесстыже изучает лицо.

Полина и сама знает, что красивая. Жрать глазами не нужно. Не для того…

Начинает в собственной голове и осекается. Потому что… А для кого? Вот для кого, блт? Для того, кого папа одобрит? А если он одобрит такого же? Это же ей с ним спать… Это же ей с ним жить…

– Ты мне улыбку – а я тебе секрет…

Мужчина реагирует не так, как Полине хотелось бы. Улыбается сам, смотрит лукаво… Может с кем-то такое правда сработало бы, а Поле хочется глаза закатить.