– К чему такая торжественность, брат? Чего доброго, наш молодой друг сделается здесь заикой. Почему ты ему не объяснил, кого он увидит?

– Он, – посмотрел на меня Чердынцев, – и заикой?! Ха! Ха!

Было видно, что старый ведёт себя с одетыми в оранжевое людьми, как с давними приятелями.

– Он сам кого угодно заикой сделает. Вы его просто не знаете.

– То, что он стреляет, не думая, нам известно, – улыбнулся второй мужчина в оранжевом. – А ты тоже хорош – заставил парня воевать с пучеглазым. Сам не мог разобраться?

– Это хорошая школа, – пробурчал Чердынцев, усаживаясь. – Садись, в ногах правды нет, – показал он мне на соседнее кресло. – Нас сейчас будут угощать. Ты когда-нибудь слышал о скатерти-самобранке?

– У тебя одна еда на уме, – засмеялся мой заступник. – Ты бы сначала нас парню представил.

– За накрытым столом было бы интереснее...

– Дичаешь ты в своём лесу, брат! Дичаешь! Тебе звёздные традиции уже не указ. Живёшь земным.

– Если бы вы столько, сколько мы, пробежали на лыжах, по-другому бы рассуждали, – парировал Чердынцев. – Что касается их имён, – повернулся он ко мне, – у этих ребят их несколько, на каждой планете свои. Назовите имена нашему другу сами, можно и неземные, главное, чтобы он не сломал себе язык.

– Какой же ты просмешник, брат, просто неисправимый. Обязательно тебе надо кого-то из нашей команды уязвить...

– Это я для того, чтобы вы не теряли чувства юмора. Иногда я гляжу на вас и думаю, что через пару земных тысячелетий серьёзность вас всех проглотит. Своим поведением станете походить на пучеглазых. Чего доброго, и глаза на лоб повылезут. Бельмы – во! – старик показал жестом нечто невообразимое. – И башка – с пивной котел.

– Как у идолища поганого, – добавил, кивая головой, один из хозяев зала.

– А при чём тут размер головы? – не выдержал я.

– Здесь всё просто, – повернулся ко мне Чердынцев. – Чувство юмора, как и связь с информационным полем Творца, – прерогатива правого полушария человеческого мозга. Если правое полушарие за ненадобностью в результате инволюции исчезнет, то его место займёт левое – логическое. Но чтобы хоть как-то компенсировать работу интуитивного логическим, головной мозг должен по объёму себя как минимум утроить, а то и учетверить. Теперь ты понял, что я имел в виду? Как тебя? – обратился старик к улыбающемуся хозяину реплики.

– Здесь, на Земле, моё имя звучит как Ярун. А его, – показал он на своего напарника, – Рад. Мы оба соответствуем своим именам. Но тебе, юноша, этого пока не понять. Как видишь, мы представились, – взглянул, улыбаясь, Рад на Чердынцева. – Теперь очередь за скатертью-самобранкой.

В этот момент центр странного стола раздвинулся, и из его глубины поднялась платформа, на которой стояли дымящиеся яства.

– Это зажаренный в брусничном соку глухарь, – показал Рад на один из подносов. – А здесь строганина из чира и пирог из стерляди. Так что давайте вместе пообедаем. Вы на самом деле сильно устали. И расстояние приличное, да и ураган знатный.

– Твоя работа? – посмотрел на Чердынцева Ярун.

– Моя, но, похоже, я немного перестарался.

– Перестарался! Те парни, которые пошли за вами, еле вырвались. Так нельзя. Понятно, что они враги, но враги невольные. Подобных не надо путать с идейными бесами. Они другие.

– Ладно, больше не буду, – сделал хранитель виноватую мину. – Даю слово.

– Вот и хорошо. Давайте займёмся нашим обедом, иначе он остынет, – показал на стол Ярун.

– Знаешь, чем они нас сейчас будут потчевать? – покосился на меня дедушка.

– Чем же?

– Всё это липа, иллюзия. Сейчас у нас будет иллюзорный обеденный стол. И они, наши хозяева, называют это едой.

– Ничего не понимаю, почему ты считаешь всё, что стоит на столе, иллюзией? – удивился я, невольно взглянув на хозяев.

Те, посматривая то на меня, то на Чердынцева, улыбались.

– Он же тебя разыгрывает, видишь, какие у него хитрые глаза, – кивнул в сторону дедушки Рад. – Брат тебе хочет доказать, что пища, полученная методом материализации, никуда не годится. Мы ему сколько раз говорили, что он в своём лесу дичает.

– Так значит глухарь и всё остальное на самом деле появилось на столе с помощью скатерти-самобранки? А я думал, что всё это в другом смысле.

– Других мы не признаём. Из нас троих шутник только он, – показал глазами Ярун на волхва. – Давай, пробуй. Думаем, тебе понравится.

С этими словами Ярун, поднявшись со своего места, положил на поднос кусок глухарятины и подал его мне.

– А на просмешника внимания не обращай, – добавил Ярун, – он всегда найдёт к чему прикопаться. Брату не нравится, что такая пища, по его мнению, не передаёт подлинной энергетики. Это действительно так, но физическое тело человека в полевом воздействии в пище не нуждается. Для него главное – набор полноценных аминокислот.

– Углеводов и жиров, – закончил за Яруна Рад.

– Пробуй, ты сразу почувствуешь разницу, – засмеялся Чердынцев.

Так как я был голоден, то не заставил себя долго уговаривать, но, сколько я ни ел, никакой разницы между настоящей глухарятиной и искусственной не почувствовал. После еды, к огорчению дедушки, я высказал своё мнение.

– Вот видишь, – засмеялся Рад, обращаясь к Чердынцеву. – А ты недоволен, всё тебе не так.

– Это он сдуру и от голодухи. Голодный не может быть дегустатором. Но если отбросить шутки, слава Богу, что наши технологии на Земле пока неизвестны. Представляете, что могут натворить, используя их, транснационалы?

– Начнут торговать эфиром, – погрустнел Яр. – Тогда земному социуму конец.

– А почему подобные технологии им не передадут пучеглазые? Что им мешает? – спросил я.

– Хороший вопрос, юноша. Но ты сам знаешь на него ответ. Земной социум развивается в условиях герметизации подлинных знаний о реальности. Пока на Земле живы потомки белых богов, так и будет. Вот почему наша техногенная цивилизация привязана к нефти и газу. Познакомь её с полевыми технологиями – и тогда прощай власть над планетой. Потомки белых богов, такие как ты, своего шанса не упустят. Мы кратко познакомили тебя с рассуждениями пучеглазых, всё остальное ты и сам домыслишь...

– Наверное, хватит любезничать! Мы поели и успели отдохнуть, – подал голос Чердынцев. – Я пришёл к вам со своим другом, чтобы вы его немного образовали.

– В каком смысле? – посмотрел на старика Рад.

– Хочу, чтобы вы заглянули в его подсознание и показали этому герою несколько эпизодов из его прошлых инкарнаций.

– Он тебя об этом просил? – нахмурил брови Ярун.

– Не просил. Но это ему будет полезно.

– Но ведь и ты можешь это сделать, зачем тащить парня к нам?

– Я у него за фокусника. Он может мне и не поверить. Ему нужно увидеть, пусть фрагментарно, несколько ступеней своей инволюции.

– Хочешь взорвать его сознание? – поднялся со своего места Ярун, и его золотистые волосы заблестели в лучах светильника. – А если у парня слабая психика, что тогда? – Раду дедушкина затея явно не нравилась.

– Я за Гора ручаюсь, нервы у него в порядке, – хлопнул меня по спине Чердынцев. – Давай следуй за Яруном, а мы здесь пока побеседуем. Рад давно хотел меня увидеть. Так я говорю?

– Всё верно. У нас к тебе есть несколько вопросов.

Оставив за столом беседующих, мы с Яруном направились к противоположной стене зала. Но не успели сделать и десяти шагов, как впереди раздвинулись плиты пола, и показалась уходящая вниз лестница.

– Нам туда, – показал вниз Ярун. – И возьми себя в руки. Ничего с тобой не случится. Я не буду тебе показывать целостные картины твоих прошлых жизней, иначе ты на самом деле, чего доброго, спятишь. Ты увидишь наиболее яркие эпизоды, как правило, во время перехода в иную реальность.

– Ты имеешь в виду минуты смерти? – спросил я.

От моих слов Ярун поморщился.

– Ты должен знать, юноша, что смерти как таковой в природе нет. Есть переходы из одной реальности в другую. Вот мы сейчас их и увидим. Думаю, ты для себя возьмёшь многое.