— А что ты делаешь, когда идет снег, приятель? — съязвил Римо.

— Надеваю белое, — ответил ниндзя.

— А надо бы — коричневое. В снег здесь слякоть — ноги не вытащишь.

— Истинные слуги Императора лиц не прячут, — объявил Чиун.

— Почему это? — возразил губернатор Принсиппи. — “Одинокому рейнджеру” это очень даже помогало. Я не сомневаюсь, что действовать тайно этого человека вынуждают соображения безопасности своей частной жизни.

Римо повернулся к губернатору.

— На этой карточке нет ничего, откуда следовало бы, что она выдана именно ему. Может, он ее украл?

— Я это вам гарантирую! — вставил Чиун.

— А мне эта карточка показалась подлинной, — сказал губернатор. — К тому же этот человек спас мне жизнь. А что касается вас двоих, то мне не совсем ясно, чтовы здесь делаете.

— Я вам уже сказал: мы пришли защитить вас от покушения.

— Да, но сделал это совсем другой человек! А несколько минут назад у меня в спальне был посторонний, и я не думаю, что это был кто-то из этих малолетних хулиганов. — Губернатор сделал жест в сторону распростертых на полу тел. При виде обезглавленного трупа Антонио Серрано он брезгливо поежился и отвернулся.

Римо помотал головой.

— Послушайте, давайте рассуждать здраво. Парень влетает сюда с замотанным лицом, имени своего не говорит, а взамен сует карточку, на которой написано, что он работает на президента, но там нет ни имени, ни отпечатка пальца, ни фото, и вы верите ему на слово?

— Конечно, — ответил губернатор. — В его работе дать себя опознать — значит сделать шаг к провалу. И не вам об этом говорить! У вас у обоих никаких документов вообще нет! Мне кажется, вам следует уйти.

Где-то неподалеку раздался вой полицейских сирен.

— О, нам пора! — обратился Римо к Чиуну. — А тебе, приятель? — повернулся он к человеку в черном.

— Я опять ухожу в тень. Если понадоблюсь губернатору — ему стоит только свистнуть.

— Меня сейчас стошнит, — поморщился Римо.

— Потрудись и за меня тоже, — сказал Чиун. — Самому мне лень стараться ради этого циркового клоуна.

Быстро поклонившись, ниндзя отступил за ширму.

— О, я больше не могу! — взмолился Римо и отодвинул створку — за ней оказались старые обои, ни двери, ни окна — одна стена.

— Как же он это сделал? — недоуменно спросил Римо.

— Да какая разница? — отозвался Чиун. — Ниндзя всех и всегда обманывают. Пошли!

Они выскочили из задней двери, а вслед раздался голос губернатора Принсиппи:

— Не думайте, что я об этом забуду. Если фирма Смита занимается делами такого калибра, то чем скорее она будет прикрыта — тем лучше!

— Смиту крышка, папочка, — горестно изрек Римо, садясь в линкольн.

— Губернатор сейчас просто взволнован, — сказал Чиун озабоченно. — После выборов он может переменить свое мнение.

— Особенно после того, как обнаружит исчезновение письма! — огрызнулся Римо, включая зажигание. — Скорее, он потребует наши головы. Не забудь, что мы действуем за спиной президента.

В такие вечера доктор Харолд В. Смит жалел, что в КЮРЕ такая строгая конспирация.

Он стоял и смотрел в большое окно. Поверхность пролива Лонг-Айленд была покрыта рябью от непрекращающегося ливня. При том, что Смит находился у себя в кабинете, вид безжалостно хлещущего дождя заставлял его ежиться и мечтать о теплом доме с уютно потрескивающими в камине поленьями.

Но сегодня Смит должен был дождаться звонка от Римо и Чиуна. Если бы КЮРЕ не было засекречено в интересах национальной безопасности, Смит давно протянул бы линию к себе домой и сейчас сидел бы в комфорте, а не содрогался при одной мысли о том, что еще предстоит ехать под проливным дождем. И когда еще он сможет уехать — одному Богу известно. Мод, конечно, не дождется и ляжет спать. Жена Смита давно махнула на него рукой и перестала ждать его с работы. Порой он удивлялся, на чем вообще держится их брак.

Смит отогнал мрачные мысли. Сейчас его больше занимало, почему не звонит Римо. Добыть письмо у губернатора Принсиппи — едва ли это так сложно, во всяком случае — для ребят, владеющих Синанджу. Он надеялся, что последнее задание прошло более гладко, чем предыдущая нескладная попытка защитить от нападения вице-президента.

Смиту надоело смотреть на дождь, он сел и включил терминал КЮРЕ. Линия ЦРУ и секретной службы кишела информацией. Служба безопасности все еще делала попытки дать объяснение гибели подразделения, занятого охраной вице-президента. Газеты вопили о том, что непосредственно накануне голосования в ход президентской кампании вмешались арабские террористы, а спецслужбы это допустили.

По этому поводу Смит имел разговор с президентом. Тому снова звонил вице-президент, чтобы, как ни странно, поблагодарить высшее должностное лицо государства за то, что к нему приставили нового телохранителя — тайного агента по кличке Адонис. Президент не стал разуверять вице-президента, что никакого Адониса он к нему не приставлял, а обратился за разъяснениями к Смиту.

— Нет, господин президент, — ответил Смит, — я понятия не имею, кто этот человек.

— Но ваш человек там был? — спросил президент.

— Так точно, сэр.

— Вице-президент сказал, что в Блэйр-хаусе находилось двое агентов КЮРЕ, — с расстановкой произнес президент.

— А... Он, должно быть, ошибся, — ответил Смит и платком промокнул выступивший на лбу пот.

— Скорее всего, — согласился президент, — ведь нашего агента-американца мы потеряли в прошлом году во время неудачного инцидента с Советами.

— Совершенно верно, — неуверенно ответил Смит. Год назад, когда русские раскрыли КЮРЕ, они все оказались на грани провала. Полагая, что личная встреча Римо и Чиуна с президентом маловероятна, Смит позволил ему думать, что Римо был устранен собственной его, Смита, рукой. Таким образом он пытался загладить свою вину перед Римо за прошлую несправедливость, тем более что Римо принял решение осесть в Синанджу. Весь последний год Смит жил под страхом, что правда рано или поздно всплывет.

— Что ж, когда человек попадает в стрессовую ситуацию, ему свойственно ошибаться, — нехотя согласился президент. — А на счету у вице-президента как-никак уже два покушения!

— У меня есть кое-какая информация по делу об утечке, — сказал Смит. — Некто по имени Тюльпан прислал вице-президенту письмо про нашу организацию. Есть основания полагать, что такое же письмо получил и губернатор Принсиппи. Как раз сейчас Мастер Синанджу пытается это выяснить.

— Кто? И зачем? Похоже, кто-то под вас копает, Смит.

— Если так, то он избрал порочный метод. Куда проще было предоставить имеющуюся у него информацию журналистам. Если в это стало достоянием общественности, мне бы ничего другого не оставалось, как свернуть все операции.

— Я знаю одно: я не посылал к вице-президенту никакого Адониса. Я не сказал этого вице-президенту только потому, что он требовал вашей головы. Он настаивает, чтобы вас заключили под стражу.

— Сэр, а что, если конкурирующее разведуправление, прознав про КЮРЕ, пытается копировать наши методы, чтобы занять наше место?

— Сомневаюсь, чтобы КГБ направило человека охранять американского политического деятеля.

— Я говорю о доморощенных конкурентах. Скажем, ЦРУ или разведуправление министерства обороны. А может — кто-то из вашего Совета национальной безопасности?

— Вот этого не надо, Смит! СНБ тут совершенно ни при чем.

— Прошу прощения, господин президент, но я не могу не учитывать все возможные варианты.

— Только не переусердствуйте! Что касается меня, вы по-прежнему имеете полномочия на продолжение работы. И не давайте мне повода изменить свое мнение.

Президент повесил трубку.

С того разговора прошло уже несколько часов. Все это время мысли о создавшейся ситуации ни на миг не выходили у Смита из головы. Компьютеры КЮРЕ не фиксировали никакой необычной активности со стороны официальных разведывательных организаций Штатов. Среди осведомителей Смита было много таких, что работали на ЦРУ, разведку Пентагона и СНБ, но фактически, сами того не сознавая, находились в его подчинении.