А еще через пару секунд как будто какая-то сила принялась из меня жилы тянуть.

Хотя нет, не жилы. Боли, как таковой, не было. Но очень неприятное ощущение, словно что-то невидимое, но очень нужное из меня пытались извлечь. Наступила дикая ментальная пустота. Как будто сама способность хоть что-то чувствовать исчезла.

— Держу, — хрипло сказала Асан.

Я окинул мимолетным взглядом свои энергетические каналы и источник, но ничего не заметил.

Попытавшись вытянуть первую магическую нить, я словно в стену уперся. Точно такую же, как была в первый мой день в новом мире. Приехали! Я тогда несколько часов бился, помню.

Нет у меня сейчас столько времени.

Резкий глубокий выдох, нырнуть как можно глубже в себя и — ударить по этой стене со всей дури.

Понятия не имею, куда именно я нырнул и, уж тем более, чем таким бил, но стена рухнула сразу. В моих руках загорелась первая магическая нить.

Я плел обеими руками, представляя еще и части плетений перед внутренним взором и воплощая их мгновенно своей волей.

Чуйка вопила, что время на исходе.

Быстрее!

По щекам и подбородку вновь текла теплая кровь из носа, но мне было плевать. Надо успеть, любой ценой.

Плетение невидимости было готово за тридцать секунд, к железу пряжки я привязал его еще минут за пять. Кое-как, конечно, но на пару часов хватит.

Одним мысленным усилием я впечатал в металл плетение-активатор, и жестом зафиналил артефакт.

Все.

— Готово, — коротко бросил я.

И вот теперь пришла невыносимая ослепляющая боль.

Я успел только протянуть Асан пряжку на раскрытой ладони и еще почувствовал теплое прикосновение ее пальцев. А потом провалился в темноту.

Асан неподвижно сидела верхом на довольно толстой ветке, обхватив руками ствол, и смотрела вниз, на занявших круговую оборону оперативников врага. В центре построения, рядом с Шахаром командир их группы опустился на одно колено.

Китаянка сжимала зубы и с трудом удерживала себя от атаки. Умом она понимала, что у них всех есть защитные артефакты, и ничего она таким маневром не добьется. Но эмоции успокаиваться не хотели.

Ей льстила привязанность мальчишки, который сделал все, чтобы скрыть ее от противника, хоть странно было видеть такое отношение от чужака. И когда он только успел к ней привязаться?

Да только это не мешало ей понимать, что он делает для нее слишком много.

Сохранить жизнь слуги, рискнув господином, — сама эта мысль с голову бы не пришла никому из местных аристократов. Это на себя он должен был активировать артефакт невидимости. А ее нужно было отправить уводить «хвост».

Конечно, в нынешней ситуации логика в его действиях была, она — не профессиональный диверсант, она не ушла бы от погони, а сам он вряд ли выбрался бы отсюда в разумные сроки.

Однако и это ее не успокаивало.

Пора бы уже было признать, что она тоже привязалась к мальчишке. Причем не к прежнему Шахару, о котором заботилась многие годы только в силу долга перед его отцом, а именно к этому непонятному чужаку. Он стал ей любимым внуком. Тем, которого она не успела даже на руках подержать перед уничтожением своего рода в Поднебесной.

И она не хотела его терять.

На первый взгляд, его план был рабочим. Хотя нет, он был просто приемлемым в данной ситуации.

Да только Асан не представляла себе, как все это сделать, чтобы успеть.

Допустим, она проследит за этими ребятами и узнает, куда они увезут Шахара. Что само по себе маловероятно, потому что они наверняка на транспорте, а она без, и это не говоря даже об отсутствии у нее нормальной диверсионной подготовки. Но допустим.

Дальше ей надо будет как-то пробраться в столицу, не попав в руки врага, а ее ведь наверняка ищут наравне с Каримом и Рамом.

Потом поднять на уши всех силовиков рода, кто к тому времени туда доберется.

Затем отправить на разведку оставшихся диверсантов, которым тоже нужно будет дать время. И немало времени.

И только по итогам разведки можно организовывать операцию имеющимися в наличии силами, если это вообще будет возможно. Объект ведь может оказаться крупным и с сильной охраной. Тут уже Марна поможет, есть у девочки опыт командования сборной солянкой из разнопрофильных силовых подразделений.

Однако все это, по самым скромным подсчетам, займет не меньше трех-четырех суток. Продержится ли Шахар столько в плену? А если продержится, не выйдет ли он оттуда калекой?

Эх, как же подмывает ударить сейчас, и будь, что будет!

Да толку? Это сначала их было семь человек, а к этому моменту набежало уже полтора десятка. Даже если бы у них не было магов и защитных артефактов, такую толпу одним ударом она не уничтожит.

Когда группа противников, забрав бессознательное тело Шахара, скрылась из виду, Асан осторожно спустилась с дерева. Невидимость барахлила. Об этом было несложно догадаться по неравномерному нагреву и пульсации артефакта. Поэтому Асан предпочла отпустить врагов подальше, чтобы ее точно не заметили.

Не успела китаянка и шага прочь от дерева сделать, как ее рот закрыла чья-то ладонь, а руки оказались прижаты к телу железной хваткой.

— Тихо, свои, — шепнул знакомый голос на ухо.

Асан кивнула, и ее сразу же отпустили.

— Рам! — обернувшись, шепотом воскликнула она.

— Что с наследником? — спросил он.

— Жив, без сознания, двигаться не сможет еще сутки минимум, — коротко ответила Асан.

— Плохо, — вздохнул Рам. — Не уйдем.

— Сколько вас здесь?

Асан видела перед собой одного Рама, но ей ли не понимать, насколько незаметны в ночном лесу могут быть диверсанты. Собственно, Рам ей только что это наглядно продемонстрировал.

— Трое, — ответил он. — Остальные подобрали выживших гвардейцев и увели за собой «хвост» с места боя, а я пошел по вашим следам.

Ну раз диверсанты уже здесь, будущее становится немного более радужным, едва заметно улыбнулась Асан. Как минимум, эти монстрики уж точно не упустят Шахара из виду, что бы там ни предпринимал противник.

— Давай так, — предложил Рам. — Мы пойдем по следу, а ты мчишься в столицу и поднимаешь наших. Я догадываюсь, куда его тащат, тут всего один объект Дамаяти неподалеку. Почти уверен, что Шахара доставят туда.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Асан.

— Я из Марны все сведения по Дамаяти вытряс перед отъездом из Лакхнау, — хмыкнул Рам. — У них всего два куска родовых земель в окрестностях столицы. Один здесь, около Нохара, второй практически у черты города с северо-запада. Но там их родовое поместье стоит, вряд ли они будут гадить, где живут. А здесь какой-то невнятный объект. То ли лаборатория, то ли еще что.

— Не обязательно же родовые земли, — усомнилась Асан.

— Не обязательно, — кивнул Рам. — Но они не могут не понимать, что мы придем за своим наследником. И обороняться в разрешенных законом пределах — это не то же самое, что без ограничений на родовой земле. Да и как ты себе представляешь тюрьму-пыточную на частных землях?

Асан неопределенно покачала головой, но в целом выводы диверсанта были логичны.

Это на родовой земле права голоса не имеет никто, даже император. А за преступления на частной земле прилетит в случае чего точно так же, как и на государственной. Когда родовых земель нет — это один разговор. Но если они в наличии, то не использовать их возможности глупо.

— А ты не упустишь их? — спохватилась китаянка.

Она машинально бросила взгляд в ту сторону, куда утащили Шахара.

— Мои ребята ушли за противником сразу, — улыбнулся Рам. — И для меня они метки оставят, догоню потом, не волнуйся.

— Да, извини, — смутилась Асан.

— В общем, твоя задача — добраться до столицы, собрать людей и прибыть на точку шесть. Мы с Марной обсуждали черновые варианты на разные случаи, она покажет на карте место. Если ее еще нет в столице, точка шесть — это сто четырнадцатый километр от Амрита по трассе С-18. Там есть развалины какого-то древнего храма, в них можно загнать машины и укрыть на время до полусотни бойцов. Ждите там. Или я за вами приду, или кто-то из моих ребят.