– Вы и не должны. Ищем мы. Два года назад в горах пропали альпинисты. Родные считали, что они погибли, но один из них лежал в коме. Недавно он пришёл в себя, но из-за потери памяти не помнит своих родных. В наш штаб обратились представители больницы. По обрывкам воспоминаний они сумели восстановить его жизнь до катастрофы и узнали его фамилию. Поиски привели нас к вам.

– А какая фамилия у альпиниста?

Несмотря на фантастичность истории, женщина не усомнилась в сказанном. Это обнадежило Сергея, и он пошёл ва-банк.

– Пётр Парфёнов.

– О, это невероятно! Моя соседка тоже Парфенова, но она вдова.

Сергей даже замер, боясь спугнуть словоохотливую мышку.

Я возвращаюсь в свою комнату и запираю дверь на ключ: никого  не хочу ни видеть, ни слышать, а чтобы вообще спрятаться от звуков, выхожу на балкон. Владу нужно подумать, что делать со мной и нашим ребенком. Отлично! Мне тоже.

Стук в дверь раздается почти сразу, но я не реагирую.

Тебе не нужен наш ребенок? Что ж, срок еще позволяет сделать аборт и перевернуть эту страницу жизни. До хруста сплетаю пальцы и шагаю по огромному балкону, больше похожему на веранду. Вот сейчас вызову такси и уеду. Сразу в клинику. Доктор еще при первой встрече спрашивала, желаю ли я оставить ребенка.

Я желаю. Очень! Но папочке, кажется, хочется больше нянчить собственную обиду, чем качать на руках наследника.

– Вот и останешься без меня и сына. Так тебе и надо! – ворчу я, глотая слезы. – Да, мы с мамой просчитались, и что? Что с того, что был когда-то план? Я же тебя люблю, идиот!

Бросаюсь к шкафу, быстро переодеваюсь и беру в руки сумочку. Уехать. Подальше от этого дома уехать!

Подлетаю к двери, уже берусь за ручку и… не могу. Не могу так поступить с фасоленкой, растущей у меня под сердцем. Я уже люблю своего малыша, мысленно разговариваю с ним, на ночь тихонько пою колыбельную. И не важно, что его придется отдать отцу! Я буду бороться. Пусть принимает меня вместе с ребенком или катится ко всем чертям! Мы и сами проживем.

Как проживем, в этот момент меня совершенно не интересовало, но раздрай в душе заставляет меня вернуться на балкон. Там легко дышится, вечерний ветер овевает разгоряченное лицо и приводит в порядок мысли.

– Варя, открой! – кричит мама. – Немедленно!

Я не отвечаю, закрываю ладонями уши, опускаю веки и сажусь в кресло из ротанга, думаю.

Если аборт не вариант, значит, нужно уехать из этого дома и вернуться к себе. В конце концов, я не нарушаю договор. Ребенок со мной, в отцовстве я уверена. Это пусть Влад сомневается, мне незачем.

 По-прежнему не обращая внимания на стук, я открываю шкаф и начинаю складывать вещи. Уже сложив в сумки одежду, я вдруг задумываюсь: а даст ли мне Влад уехать?

Телефон. Мне нужен телефон. Лезу в сумку, с которой приехала из дома, мобильника нет. Вываливаю на кровать боксеры: вдруг случайно положила его в пакет – там тоже пусто.

Где же он? Вспоминаю, когда я в последний раз держала его в руках. Точно! Я вызывала такси, а потом? Память выводит на экран картинку: я разговариваю с соседкой по квартире, пока ищу поводок для Абби, а мой телефон лежит на столе в кухне. Потом звонит адвокат, я обуваюсь и… кладу мобильник на пол. Выпрямляюсь…

Конечно, я благополучно забыла телефон дома.

Распахиваю дверь.

– Варя, ты почему мне не отвечала? – в спальню врывается мама и смотрит растерянно на сумки.

– Дай мне твой телефон. Срочно!

– Зачем?

– Потом расскажу.

Мама протягивает свой смартфон, я сразу набираю номер адвоката.

– Александр Борисович, можно спросить?

– Да, конечно!

– Я внимательно прочитала контракт, когда его подписывала, и не помню ни одного пункта, указывающего мне, где я должна жить. Так?

– Д-да, – с сомнением отвечает адвокат. В его голосе чувствуется растерянность.

– Отлично. Значит, если уеду из дома Владислава Павловича, я не нарушу договор?

– В принципе, нет.

– Вот и отлично!

– Варя, ты что творишь?

– Собираюсь вернуться домой. Меня душит атмосфера этого места.

– Ва-ря!

– Мама, если хочешь, оставайся, а я больше не могу.

– Варя, тебе нельзя!

– Почему? Я вольна жить, где хочу.

Набираю номер такси. Я могу быть твердой в своих решениях.

– Что здесь происходит? Почему кричите?

На пороге моей спальни впервые за месяц появляется хозяин дома. Он смотрит на трусы, валяющиеся на кровати, переводит взгляд на собранные сумки, потом на меня.

– Владислав Павлович, остановите эту безумную! Куда она беременная пойдет?

– Мама, не придумывай! Мы не нищие, есть и квартира, и работа.

– Я задал вопрос: что здесь происходит? – металлическим голосом спрашивает Влад.

– Я хочу вернуться домой.

– Ты не можешь! Пока я не прикажу, ты не можешь вернуться.

– Могу!

– Попробуй только!

– Я что сделаешь?

Мы стоим рядом, почти соприкасаемся руками. Со стороны, наверное, выглядим смешно, напоминаем петуха и курицу на токовании, но нам не до смеха.

– Дети, дети, перестаньте! – крутится рядом мама.

– Выйдите из комнаты! – приказывает ей Влад.

– Мама, прошу тебя!

– Но…

– Выйди!

Боковым зрением я вижу, как мама пятится к двери. На ее лице написана растерянность. Еще бы! Такой идеальный план по завоеванию миллионера вдруг развалился из-за непутевой дочери. Пока не хлопнула дверь, мы сверлили друг друга взглядами. У меня даже голова кружится немного, но я стойко держусь. Не уступлю ему! Ни за что!

– Я жду ответа! – нарушает тишину Влад. – Куда ты собралась?

– Не твое дело! Это моя жизнь! Как хочу, так ее проживу.

– А ребенок мой!

– Ты сомневаешься. Экспертизу хочешь провести.

– Имею право! После того, что только что услышал, любой человек бы стал сомневаться.

– Вот потому я и возвращаюсь домой.

– Не пущу!

– Ты мне никто! Посмей только задержать!

Я поднимаю сумку и бегу к двери. Влад одним прыжком догоняет меня и хватает за руку.

– Стой!

– Пути, мне больно! – пытаюсь вырваться я.

Но он оказывается сильнее. Буквально вырывает сумку из моих рук. Я дергаюсь назад, теряю равновесие и начинаю заваливаться на спину. Влад подставляет руку, но не успевает меня поддержать. Мы вместе падаем на кровать. Он подминает мое тело под себя так, что у меня останавливается дыхание.

– Пусти, – хриплю я и толкаю его руками и вдруг понимаю, что-то изменилось.

Влад сместился на бок. Теперь он не придавливает меня, а лежит рядом, подперев подбородок рукой, и смотрит в глаза. И от этого взгляда мурашки бегут по телу и спазмом сжимает горло. Чувствую, как щеки заливает краска, во рту все пересыхает, и я невольно облизываю языком губы.

– Вот, зараза! – вдруг стонет Влад и жестко впивается в мой рот.

Перед глазами плывет потолок. Я закрываю их и полностью отдаюсь нахлынувшим эмоциям. Меня словно ветер качает на волнах: вверх-вниз. Я даже не замечаю, как начинаю яростно отвечать на поцелуй. Секунда, и мы начинаем срывать друг с друга одежду.

И последним звук, который я еще воспринимаю из внешнего мира, – захлопнувшаяся дверь в спальню.

Сергей смотрел на соседку, а голова кипела от мыслей. Есть! Наконец-то удача повернулась к нему лицом. Теперь не дышать, чтобы ухватить птицу счастья за хвост и удержать ее.

Он включил артистизм на полную катушку. Ни одна баба не могла устоять перед его обаянием, когда он этого хотел. Сергей пятерней расчесал волнистые волосы и кивком отбросил из назад. Потом расправил плечи, чтобы казаться еще выше, и широко улыбнулся. В полумраке лестничной клетки сверкнули белоснежные зубы – результат дорогого дантиста, а на щеках заиграли глубокие ямочки.

– Ох, а вы не Даниил Страхов случайно? – зарделась несчастная жертва. – Я так люблю смотреть фильмы с вашим участием.

– Нет, что вы! Но с Даней знаком. Если хотите, могу вам принести от него автограф.