Он криво усмехнулся вместо ответа. Филиппина злилась все больше. Нет, она не позволит еще раз надругаться над своим телом! Ни за что! Она толкнула дверь, перед которой оказалась, и вошла в маленькую комнату, оказавшуюся часовней. В центре ее, под распятием, располагался алтарь, освещенный мягким светом пары дюжин свечей. Неужели они решили принудить ее сочетаться с Филибером де Монтуазоном против ее воли? Она ощутила сильный запах ладана. Повернувшись к подпиравшему дверь спиной Филиберу, она спросила со злостью:

— Чего вы от меня хотите?

— Чтобы вы перестали меня провоцировать, — ответил он с вселяющим тревогу спокойствием.

Такого ответа Филиппина не ожидала.

— Я? Я провоцирую вас? Разве вы забыли, что сделали со мной в лесу? Наглости вам не занимать, шевалье!

Он презрительно усмехнулся.

— Вы вынудили меня так с вами поступить. Если бы это зависело только от меня, я бы вас отвел не в часовню, а в свою спальню! Но, быть может, именно этого вам и хотелось? Чтобы я овладел вами в темном углу, как какой- нибудь потаскушкой?

Разъяренная Филиппина бросилась на него, умирая от желания расцарапать это мерзкое лицо. Он легко поймал девушку за запястья и завел их ей за спину, а потом прижал ее к себе. Так же, как и в лесу, под буком… Она с ужасом поняла, какую глупость совершила. Но на этот раз за спиной у нее не было дерева, стесняющего ее в движениях.

— Перестань дергаться и тереться о мои брэ, или я за себя не ручаюсь! — насмешливо проговорил он, в то время как Филиппина, напрягая все силы, пыталась освободиться. Уловив в его голосе нешуточную угрозу, она замерла и попыталась перевести дыхание.

— Я вас ненавижу! — выпалила, сверкая глазами, Филиппина.

— Это не помешает тебе выйти за меня замуж. Мы с Луи уже обо всем условились.

Филтшпина встрепенулась.

— Мнение Луи ничего не значит. Только мой отец может дать согласие на брак, а за вас он не отдаст меня никогда!

— Должен признать, ты тогда ловко все устроила! Даже позаботилась принять зелье, чтобы не забеременеть!

У Филиппины замерло сердце.

— Откуда вам это известно?

— Это не важно. Барон сделает, как ты захочешь. Ты станешь моей женой.

— Никогда!

— Ты выйдешь за меня, или Альгонда умрет.

Она вздрогнула. Шевалье улыбнулся.

— Как видишь, я знаю о твоих противоестественных любовных пристрастиях! В замке нашелся человек, готовый за небольшие деньги рассказать о тебе всю правду!

Филиппина зарделась от ярости.

— Что вы сделали с Альгондой?

— Не приписывайте мне чужих заслуг, я не настолько жесток, как вы полагаете. Я знаю, что после родов она была при смерти, но я тут ни при чем. Я просто сделал так, чтобы она подольше не могла выздороветь — пары капель яда в день, секрет приготовления которого я привез с Востока, для этого вполне хватает. Твоей горничной сразу станет лучше, как только она перестанет его принимать. А до тех пор она — в моей власти. Одна лишняя капля — и она умрет, причем завтра же!

У Филиппины заболело сердце. Так вот почему Альгонда не поправляется! Негодяй де Монтуазон подкупил кого-то из служанок, и та постоянно подливает Альгонде яд!

— Как вы могли? Ведь ваш долг — спасать жизни! Вы не достойны быть в рядах ордена!

— И это — еще одна причина поскорее распрощаться с монашеским саном!

Она промолчала.

— Я буду приезжать в Бати вместе с принцем Джемом, а ты сделаешь так, чтобы твой отец поверил, будто я нравлюсь тебе все больше и больше.

— Вы недооцениваете моего отца. Он не попадется на эту уловку!

— Вы ошибаетесь! Участие в турнире в Романсе для меня — возможность доказать, чего я стою. Женщины непостоянны, гласит народная мудрость. И тебе, моя красавица, придется постараться, чтобы он тебе поверил.

— И вы перестанете отравлять мою горничную?

— Разумеется. Если ты пообещаешь, что сделаешь все, о чем я сказал. Здесь, в этой часовне, перед лицом Господа!

Настолько ли сильна ее любовь к Альгонде, чтобы совершить ради нее клятвопреступление? Лицо Джема промелькнуло у нее перед глазами. Только его, его одного желает она видеть своим супругом! Но ведь он — мусульманин! Решится ли он сменить веру, чтобы быть с ней? Она не была в этом уверена. Значит, нужно выиграть время. Да-да, выиграть время, даже если придется опуститься до богохульства.

— Ваша взяла, Филибер. Я выйду за вас замуж. Но не надейтесь, что мой отец легко переменит свое решение.

Я не знаю, в чем причина, но он терпеть вас не может, и так было и раньше, еще до того, как вы начали за мной ухаживать. Может пройти много месяцев, прежде чем наша помолвка состоится.

Он отпустил ее руки, удовлетворенный ответом.

— Мне достаточно вашего слова. Я подожду. Но если ожидание затянется, я буду приходить и задирать вам юбку, когда захочу.

Она вздрогнула, услышав такую угрозу.

— Сегодня можете не бояться, я обещал вашему брату, что не притронусь к вам.

Он открыл дверь и позволил ей выйти. В узком коридоре было очень темно, и все же Филиппина успела увидеть тень, поспешно удалявшуюся в сторону лестницы. На человеке, следившем за ними, был тюрбан — это было ясно по очертаниям его головы. У Филиппины сразу стало легче на душе: кто бы ни был этот человек, принц Джем узнает о том, что только что произошло.

— Хвала Создателю, приехали! Наконец-то! Мальчик мой, ты довез-таки нас до места! — шумно обрадовался сидящий в повозке мэтр Жанисс.

Дорога устремлялась к неприступным барбаканам, под которыми открывался проезд между высокими стенами, окружавшими со всех сторон замок Бати. Мэтр Жанисс, который только что, закрыв глаза ладонями от солнца, рассматривал замок, дернул сидящего на облучке с поводьями в руках Матье за шапку так, что натянул ее ему на глаза.

Матье за время поездки уже успел привыкнуть к этой шутке и молча поправил шапку. Пальцы у него занемели и слушались плохо. Он устал править, устал от противоречивых эмоций и мыслей. Когда мэтр Жанисс попросил отвезти их с Жерсандой в Бати, он наотрез отказался. Но Жаниссу удалось уговорить кузнеца дать юноше меч с тем, чтобы он мог охранять их в дороге. Узнав об этом, Матье смирился. Разве можно упускать такой случай? Убивать барона в его собственном доме, если поразмыслить, не самая лучшая задумка, но ведь теперь, когда меч у него, можно в любой момент убежать в лес, к разбойникам! Но и от этой идеи он отказался, поскольку глубоко уважал Жерсанду и ее суженого. Тогда он решил, что встретится в Бати с Альгондой и расскажет о том, что обручился с дочкой кузнеца. Матье был уверен, что обрадуется, увидев ее слезы. Горькая месть… Однако чем ближе они подъезжали к замку, тем сильнее ему хотелось обнять ее. Когда повозка переезжала через подъемный мост, сердце его забилось так сильно, что вспотели руки. Он поспешил вытереть их о штаны, чтобы не выпустить поводья из бычьей кожи.

Сидящая рядом Жерсанда улыбалась. У нее на поясе, утопая в складках широкой юбки и в ее обширных телесах, не замеченный никем, в полотняном мешочке покачивался флакон с эликсиром Презины. Они ехали два дня, и обе ночи провели в тавернах с хорошей охраной. Когда она уснула в конюшне, на соломе, рядом с такими же не слишком обеспеченными постояльцами, как они с Жаниссом и Матье, во сне ей явилась Презина, прозрачная, словно облако тумана, и в то же время реальная настолько, что Жерсанда уловила присущий ей запах свежей листвы и трав. Как и обещала, фея оберегала их в пути и, насколько это было возможно из-за постоянного присутствия рядом Марты, присматривала за Альгондой.

— Нужно спешить! — посоветовала фея. — Ребенок пока еще удерживает ее в этом мире, но она очень слаба и, если вы с эликсиром не поспеете вовремя, может снова впасть в забытье. И тогда ничто не сможет ей помочь.

Едва лишь петух начал чистить перья, Жерсанда разбудила своих спутников и потребовала, чтобы они скорее продолжили путь и затемно прибыли в Бати.

На душе у нее стало легче.