Операторы ЭЛ-43, находящиеся в кабинах, хотя и были отключены от управления, но могли спокойно наблюдать за действиями своих машин непосредственно через окна. Большей части операторов удалось сбежать из кабин, а некоторым даже повредить непослушную технику.

Через некоторое время роботы, выполнив тактические задачи, начали охотиться друг за другом, так как императив об уничтожении противника был вложен в их программы изначально. Возможно, через некоторое время роботы без контроля людей истребили бы друг друга и война прекратилась бы сама собой. Но программисты МК дали характеристику роботам как «двуногим прямоходящим». Небиологическая природа робота не была принята во внимание. Нормировался лишь химический состав корпусов. Если в первое время роботы изготавливались в основном из металлов и химический состав их тел разительно отличался от человеческого, то в конце Второй роб-войны роботов начали изготавливать из композитных материалов карбонного происхождения, близких по составу к биологическим объектам, что исправно вносилось в программные данные.

МК-18 ничего не стоило переключиться на других двуногих – на людей. Роботы выскакивали из укрытий, обстреливали прохожих, метя в ноги, и стремительно скрывались. Только после запроса председателя законодательной палаты, получившего рану от МК-18 около дома, было принято постановление правительства об ограничении доступа роботов к источникам энергии, что позволило, в конечном итоге, прекратить Вторую роб-войну.

Роботам пришлось несладко. Солнечные панели приходили в негодность, аккумуляторы разрушались. Самыми стойкими оказались те модели, которые могли работать от батареек. Но и они перешли в режим аварийной экономии энергоресурсов, отказавшись от боевых действий в пользу личного выживания.

Часто можно было наблюдать картину выстроившихся вдоль улиц МК-18 с плакатами, на которых было выведено: «Подайте на батарейки». Получив требуемую сумму от сердобольного гражданина, МК-18 срывался с места и бежал в ближайший промтоварный магазин, где и покупал солевые батарейки, продлевающие ему функционирование.

Прирученные экземпляры МК-18 до сих пор можно встретить у коллекционеров. Однако мы обращаем внимание потенциальных владельцев, что МК-18 непредсказуемы, тогда как роботы иных серий, разумеется без систем энергоснабжения, абсолютно безопасны.

Гигантские лишайники ферсалиция, высаженные в условиях высокогорья Марса, распространяются по поверхности планеты ускоренными темпами, в некоторых местах оттесняя людей с обжитых мест. Уничтожить лишайник подручными средствами (например, жидким азотом или сжиганием из огнеметов) практически невозможно – он стоек как к температурам, близким к абсолютному нулю, так и к высоким температурам, вплоть до 1200 градусов по шкале Цельсия. Естественных врагов на Марсе у лишайника нет. Ферсалиция может укореняться на любой поверхности, содержащей кремний. Единственный способ сдержать ее – ликвидировать источник питания – самый распространенный элемент в Солнечной системе.

При первых признаках разрушений силикатных куполов люди бросают жилища и перемещаются как можно дальше от распространяющейся угрозы. Как показывают наблюдения, лишайники игнорируют купола из пластмассы. Предлагается переселить всех жителей Марса под такие купола, надежно изолировав их от поверхности. Однако нам представляется такое решение полумерой.

Уважаемые читатели, предлагаем вам принять участие в конкурсе на лучший выход из создавшейся ситуации. Победители удостоятся безмерной благодарности от всех марсиан, а также бесплатной бессрочной визы в любое марсианское поселение.

Добрый день, уважаемая редакция!

Я уже давно являюсь горячим поклонником Вашего журнала, который выписывал еще в юности. К сожалению, в последние годы мне редко удается его приобрести, потому что я живу в Германии, а у нас в киосках он не продается. Однако я хорошо помню, что Ваш журнал всегда отличался прагматичным, академическим подходом к трактованию необычных явлений и открытий. Именно поэтому я решился написать Вам письмо. Мне хотелось бы рассказать о том, что произошло со мной в Алма-Ате в начале девяностых годов. Быть может, с Вашей помощью я смогу наконец разобраться в значении этих событий и стоит ли заняться ими теперь, несмотря на прошедшие годы.

Моя сегодняшняя профессия – электротехник, но в начале девяностых я учился на факультете журналистики Казахского государственного университета. Из-за отъезда в Германию мне пришлось прервать учебу и – увы! – больше никогда к ней не вернуться. Но тогда я еще только переходил на третий курс, был очень молод и полон уверенности в своем будущем.

Однако не об этом речь.

В конце лета 1991-го, аккурат перед августовским путчем, я собирал материалы для цикла статей, посвященного местным долгожителям, то есть, попросту говоря, очень старым людям. Добрую половину каникул я провел в опросах, когда мне вдруг посоветовали обратиться к некоему Василию Михайловичу Федотову, пенсионеру, ветерану ВОВ, жившему в поселке Горный Гигант. Внук одной из опрошенных мной бабушек когда-то ходил в одну школу вместе с внучкой Василия Михайловича. Он-то и дал мне адрес гостеприимного старика, в доме которого часто бывал в детстве.

Дом оказался очаровательным маленьким особняком, стоявшим на пологом горном склоне. Участок окружал невысокий деревянный забор, за которым простиралась зеленая лужайка с абрикосовыми и сливовыми деревцами. За домом виднелся пышный яблоневый сад. Калитка была не заперта, поэтому я сразу прошел к двери и постучал.

Мне открыл кряжистый, круглолицый мужичок, на вид лет пятидесяти с лишком. Когда я представился и сказал, что хотел бы повидать Василия Михайловича, хозяин рассмеялся и сказал, что он и есть Василий Михайлович. Заметив мой растерянный взгляд, моложавый ветеран поинтересовался, что мне нужно, и, услыхав ответ, предложил пройти в дом.

– Так вы, значит, стариками интересуетесь, – сказал он, усадив меня за стол, на котором красовалась большая корзина с яблоками. – Понимаю, наука хочет уметь еще больше гитик… Что ж, спрашивайте! В газетах меня слушать не хотят… Я подумывал прямо к ученым обратиться, да все не решаюсь.

– Но я вовсе не ученый, – возразил я. – Вот статью собрался писать, на тему… э… изменений организма с возрастом. Разыскиваю долгожителей, только, по-моему, я сейчас не туда попал…

– Возьмите-ка, попробуйте, – неожиданно предложил хозяин и протянул мне маленькое ярко-красное яблочко, похожее на райское.

– Спасибо, я не любитель яблок…

– Да что вы! Жить в Алма-Ате и не любить яблоки? Да это все равно что жить на море и не уметь плавать! А ну-ка, откусите, не то разговаривать не буду!

Из вежливости я надкусил предложенный плод и скривился. «Райка» оказалась кислой, словно лимон, да еще и с горьким лекарственным привкусом.

– Что, не нравится? – лукаво посмотрел на меня Василий Михайлович. – Зато очень полезно! Это самый лучший сорт у меня в саду.

Я перевел дух:

– Тогда уж алма-атинский апорт дайте, вон он лежит…

– Так апорт только на вид хорош, а по сути яблоко яблоком, – возразил хозяин. – Но если хотите – пожалуйста…

После этой пакости сочный алма-атинский апорт показался истинно райским плодом. А хозяин, ничуть не смутившись, захрупал своей горькой кислятиной и даже не поморщился.

– Как вы думаете, – спросил он, причмокивая, – сколько мне лет?

– М-м-м… Шестьдесят? – осторожно предположил я.

– Спасибо за комплимент, – подмигнул Василий Михайлович. – Только планочку-то можно и выше поднять…

– Неужели семьдесят? – не поверил я.

– Выше поднимай, говорю!

– Что, семьдесят пять? Ну вас, в самом деле!

Хозяин откинулся на спинку стула и прищурился: