– Больше не заговаривай со мной об этом, – сказала она, когда они возобновили свой путь. – Я все равно буду отвечать тебе отказом и этим нанесу урон твоему несносному высокомерию. Это было бы ужасно.

– Да.

Она подняла на него глаза и увидела, что его лицо излучает веселье. Он выглядел таким красивым и привлекательным, что внутри у нее все перевернулось.

– Худшей участи и не придумать, Марджед.

Остаток пути они прошли молча. Он проводил ее прямо до дверей, но зайти в дом отказался. Она шагнула в коридор и, прикрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной. Герейнт просил ее руки. Только сейчас она начала сознавать это. Герейнт Пендерин, граф Уиверн, предложил ей выйти за него замуж. Она могла бы стать графиней. Она могла бы стать женой Герейнта.

Ах, Герейнт. Сердце вновь пронзил болезненный укол.

Ранним вечером Идрис наблюдал, как граф Уиверн вошел в старую лачугу, а через несколько минут оттуда появился Ребекка. Мальчик хорошо спрятался и ни разу не шелохнулся с той минуты, как увидел, что по холму едет граф. Но тем не менее когда Ребекка сел на лошадь графа и посмотрел в противоположную от Тегфана сторону, то заговорил тихо и уверенно:

– Теперь можешь идти домой, Идрис. Полагаю, бесполезно просить тебя один раз остаться там на всю ночь и не рисковать?

Ребекка не ждал ответа, а Идрис ухмыльнулся сам себе. Да, просить о таком было бесполезно. Сегодня ночью столько всего должно было произойти, и он не собирался тратить время на разговоры с матерью и сестрами или на сон. Мальчик поднялся из укрытия и помчался вниз по холму к Тегфану.

«Удивительно, какие они все нерасторопные и неумелые», – презрительно думал он час спустя. Никому даже в голову не пришло проверить сторожку егеря и удостовериться, что узел на месте. Или устроить засаду пораньше на тот случай, если граф отправится на предполагаемую встречу с человеком из Лондона задолго до намеченного срока. Идрис довольно много времени провел в укрытии, прежде чем три констебля заняли свои места, готовые броситься на Ребекку, когда тот появится из сторожки.

Идрис чуть не расхохотался. Они все считали, что очень хорошо спрятались, хотя стадо быков вряд ли наделало бы меньше шума. Даже если бы Идрис не предупредил графа, тот все равно был бы в безопасности. Граф за милю почувствовал бы присутствие констеблей.

А потом наконец появился мистер Харли в таком возбуждении, что даже не старался говорить тихо.

– В доме его нет, – объявил управляющий, подойдя к сторожке, и все констебли с шумом вылезли из укрытий. – Тупица лакей забыл сказать мне, что хозяин ушел рано. Возможно, до встречи с Фостером запланирована другая атака на заставу. Не важно. Тщеславие все равно приведет его туда, куда надо, – разве он упустит шанс, чтобы его имя появилось в лондонских газетах? А когда он и его ближайший приспешник появятся там, их уже будут поджидать четыре констебля. Но нам придется удвоить старания, чтобы захватить его, раз мы только что упустили простую возможность сделать это.

Идрис сидел тихо как мышь, боясь пошевельнуться.

– Я послал еще за дюжиной констеблей, – сказал Харли. – Сейчас они уже прибыли. Идемте со мной, я всем скажу, что делать. Расставлю вас по местам вокруг парка и кузницы в Глиндери. Если мятежники все-таки ускользнут, их все равно поймают, прежде чем каждый войдет в свой дом. Будьте уверены, это последняя ночь Ребекки и ее «дочерей».

Констебли двинулись за управляющим в сторону господского дома. Некоторые из них недовольно бурчали, хотя слов Идрис не расслышал. Сердце так громко стучало, что он почти оглох. Граф в опасности. И мистер Рослин. Даже если они сбросят маски где-то на холмах, мистер Харли, сэр Гектор и констебли на этот раз не растеряются и все равно найдут проклятую улику.

Вся беда была в том, что Идрис никак не мог решить, что ему предпринять. Бежать было не к кому. Граф ушел, мистер Рослин тоже, как и его отец и большинство мужчин. Наверняка миссис Эванс тоже с ними. Внезапно Идрис осознал, какой он маленький и беспомощный. Можно было бы сбегать к заставе и предупредить всех, как в первый раз, но куда они денутся, если им нельзя вернуться домой? Обратиться было не к кому. Оставались только женщины, но Идрис никогда не был о них высокого мнения. Правда, был еще мистер Вильямс, но он жил очень далеко, совсем в другой стороне от намеченной к сносу заставы.

Оставался только один человек, который пришел на ум мальчику. Противник мятежей. Но что было делать? По крайней мере он взрослый, мужского пола и живет неподалеку. Идрис вылез из укрытия и пустился бежать во все лопатки, словно за ним гналась свора гончих псов.

Преподобный Майрион Ллуид сидел за столом в маленькой клетушке, считавшейся в его доме кабинетом, и писал воскресную проповедь. Он хмурился, пытаясь подобрать слова, хотя сам знал, что это бесполезная задача. Как только он оказывался за кафедрой и начинал говорить, его всякий раз осеняло озарение, подсказывая идеи, которые предстояло развить, и слова, подходящие к случаю.

Он еще больше нахмурился, когда раздался стук в дверь, – судя по грохоту, колотили обоими кулаками. Когда же наконец ему удастся подготовить всю проповедь целиком, чтобы его не перебивали? Священник вздохнул, поднялся из-за стола, отодвинув кресло.

– Идрис Парри, – сказал он, распахнув дверь. Мальчик чуть не упал на пороге. – Что ты делаешь так далеко от дома в столь позднее время?

Ему пришло в голову, что ребенок, должно быть, промышлял браконьерством и теперь убегает от погони. Придется спрятать мальчишку или выгородить его, хотя тем самым он послужит дьяволу.

– Они выманили Ребекку и всех остальных, – проговорил Идрис задыхаясь, – и расставили повсюду засады, в которые те попадут на обратном пути. Домой им не вернуться.

Преподобный Ллуид старался даже не думать о Ребекке, отгоняя мысль, что почти все мужчины его прихода, да и Марджед, кажется, слушаются этого человека, кто бы он ни был. Преподобный Ллуид полагал, что месть – это прерогатива Господа. Но это был его народ, его паства, и одной из них была его дочь, его кровь и плоть.

– Быстро расскажи мне, мальчик, все, что знаешь, – велел он.

Идрис рассказал – все, включая имя Ребекки. Видимо, граф Уиверн попал в серьезную переделку. И Алед Рослин в не меньшей опасности. Да и, наверное, все мужчины, живущие в деревне. Констебли увидят, как они возвращаются домой, и придут к определенным выводам – особенно если лица у мужчин будут вымазаны сажей.

Преподобный Ллуид подумал минуту, а Идрис Парри тем временем скакал с ноги на ногу, не в состоянии стоять спокойно. Размышлял священник недолго – будь у него возможность отвлечься, он бы пожелал, чтобы к нему так же легко приходили тексты проповедей.

– У нас есть немного времени до того, как констебли появятся в деревне, – сказал он. – Действовать нужно быстро, Идрис. Но сначала внимательно послушай. Отыщи Гуилима Дириона и других парнишек, которых вспомнишь. Возьми их с собой и расставь так, чтобы не пропустить ни одного мужчины, держащего путь в Глиндери. Пусть они всех перехватывают и велят идти через холмы, окольным путем, на ферму Ниниана Вильямса. Там должны все собраться, все до единого. По дороге пусть приведут себя в порядок.

– Слушаюсь, сэр. – Идрис был уже возле дверей.

– Мы устроим праздник, – сообщил преподобный Ллуид. – А я тем временем обойду всех женщин и велю им собраться там же и захватить с собой еды, какая у кого есть в доме. Ниниан Вильямс и его почтенная супруга устраивают праздник в честь помолвки Сирис и Аледа Рослина. Ну а теперь – вперед!

Идрис выскочил из дома так быстро, что дверь еще долго раскачивалась на петлях.

Преподобный Ллуид схватил шляпу, накидку и последовал за мальчиком, не тратя времени, чтобы закрыть за собой дверь. Священник торопливо обходил дома, отдавал распоряжения, а мимо него шныряли тени маленьких мальчиков. Многие женщины, места не находившие от беспокойства за мужей, ушедших с Ребеккой, согласились заглянуть на другие фермы по дороге к Вильямсам, чтобы на празднике был представлен весь приход, когда вернутся мужчины.