Когда читаешь закон о Центральном банке, в голове постоянно крутится один вопрос: когда же и кто принял такой очевидно кабальный для России документ? Путин в 2002 году, если судить по названию (Федеральный закон от 10.07.2002 № 86-ФЗ)? Нет. Закон видоизменялся и дополнялся. А его самая первая версия была принята еще в 1990 году, когда на кремлевских башнях реял алый флаг СССР с серпом и молотом. Борис Ельцин с огромным перевесом выиграл выборы лета 1990 года и стал первым президентом России. А затем, через полгода своего президентства, 2 декабря 1990 года, он подписал закон «О Центральном банке РСФСР (Банке России)» (Федеральный закон от 02.12.1990 № 394-1).[44]
Если вам лет сорок или больше, то вы помните те выборы. Помните лето 1990 года? Радость, надежда на перемены. Помните свой тогдашний энтузиазм? «Мы ждем перемен», — пел тогда Виктор Цой. И мы все этих перемен ждали. И они настали. Еще единая страна жила и надеялась, а задел для ее распада и перехода под контроль мировой банковской верхушки уже готовился. Борис Ельцин при «живом» Советском Союзе подписал документ, создававший неподконтрольный государству эмиссионный центр. Включая третью часть статьи № 1 той первой редакции этого вреднейшего для России закона: «Банк России независим от распорядительных и исполнительных органов государственной власти».
До этого в СССР система финансов была построена на принципах здравого смысла. Финансовой сферой заведовал Совет министров СССР — то есть Правительство. Органом, выполняющим все указания Правительства СССР по руководству денежной системой, являлся Государственный банк, наделенный правом совершения эмиссионных операций. Это был прямой антипод нынешнего ЦБ. Он выполнял распоряжения Правительства, разрешения Государственного банка не нужно было спрашивать, его руководителей назначали решением Совета министров и снимали аналогичным образом. Госбанк не имел права подавать в иностранный суд. Количество, сумму необходимых для экономики страны денег определял Совет министров, а Госбанк их только эмитировал.
Деньги в СССР выпускались трех видов: билеты Государственного банка СССР, государственные казначейские билеты и металлическая монета. Между банковскими и казначейскими билетами существовало различие юридического характера. Только банковские билеты обеспечивались золотом, драгоценными металлами и прочими активами Государственного банка, о чем гласила надпись на купюрах достоинством от десяти рублей и выше. Рубль, три и пять (казначейские билеты) имели другую надпись, они обеспечивались «всем достоянием государства», то есть не имели золотого содержания. В реальной жизни граждане СССР об этих нюансах понятия не имели, никакой разницы между двумя видами советских денег не было. Денежные знаки всех видов выпускал в обращение Государственный банк СССР.
Понимал ли Ельцин в 1990 году, что делает? Уверен, что нет. Безграмотность населения СССР в вопросах финансов была поразительна. Но тогда это было нестрашно — ничего сложнее облигации государственного займа и вклада в сберкассе советским людям в финансовой сфере видеть не приходилось. Беда в том, что не менее безграмотной была элита. И закончилось это катастрофой. Троянским конем — через «советников», через тех, кто стажировался в Колумбийском университете, кто был завербован или просто предал свою страну, — в «живой» еще Советский Союз незаметно притащили идею «независимого» от государства банка. То есть как в голливудском блокбастере «Чужие» — в живой организм имплантировали инопланетный организм. Я не преувеличиваю — частный Центральный банк для СССР стал действительно явлением с другой планеты.
Стоит ли удивляться дальнейшим событиям? Не думаю. Они логичны. Вот только хочется спросить Горбачева: Михаил Сергеевич, а как же, будучи президентом СССР, вы такое допустили? Это что за независимые от народной власти банки появились в еще народном многонациональном государстве? Так ведь не ответит. Или заведет свою обычную шарманку про человечество, новое мышление с ударением на «ы», шанс на разоружение. Надежда тут у меня только одна — на чертей и на большую сковородку с горячим маслом…
Знает ли о «странной» ситуации с Центральным банком российская власть?
Разумеется, знает. Вспомним нашу недавнюю историю. С 31 декабря 1999 года, после «новогоднего подарка» Бориса Ельцина, по 7 мая 2000 года Владимир Путин был и. о. президента России. 7 мая 2000 года он стал полноправным главой Российской Федерации. Не прошло и нескольких месяцев после инаугурации, как в газетах запестрели заголовки, в которых начали обсуждать… национализацию ЦБ.
11 октября 2000 года: «Вокруг нового закона о ЦБ страсти кипят давно. Но до недавнего времени президент в них не вмешивался. В конце сентября Владимир Путин внес свои поправки — спустя, кстати, полтора месяца после того, как официальный срок их внесения истек; банковскому комитету Думы пришлось специально его продлевать, иначе их нельзя было бы легализовать. Смысл президентских поправок — национализация ЦБ».[45]
18 октября 2000 года: «Национализация ЦБ откладывается. Рабочая группа Госдумы постановила не менять статус Банка России».[46] На волне эйфории новая власть попыталась решить сложнейшую задачу с разбега. Сходу бросилась к «кощееву яйцу». Кавалерийский наскок не удался. Ведь это ключевое звено не российского, а мирового «кощея». И поэтому партии Думы, которые все наперебой поддерживали Путина при его первом избрании президентом, «вдруг» отказались принимать его поправки к закону о ЦБ. Почему Путин, придя к власти, сразу попытался поставить вопрос об изменении статуса Центрального банка? Надеюсь, теперь, уважаемый читатель, этот вопрос стал для вас яснее. Пока ЦБ «независим» от страны, пока его ЗВР всего лишь «гарантия» для печати рублей, никакого развития в России не будет.
Может быть, Путин случайно попытался национализировать ЦБ? Не думаю, что случайность в таких вопросах вообще возможна. Став президентом, можно очень долго входить в курс происходящего — дел в разваливающейся державе невпроворот. Идет война в Чечне. Но новый президент почему-то проявляет интерес именно к Центральному банку. Возможно, Путин шел к президентству, УЖЕ имея в виду национализацию ЦБ? Уже понимая ключевое значение статуса Банка России? Этого мы не знаем.
Что следует делать, если есть понимание важности задачи, но нет сил для ее решения? Приступать к планомерной осаде. Разбить одну задачу на несколько более мелких. Чтобы изменить законодательство о ЦБ, нужно голосование в Думе. Создатели Банка России отлично понимали его ключевое значение. И поэтому постарались поставить несколько степеней защиты. Первая степень — это закон о ЦБ. Есть в нем, например, такие забавные моменты, как статья 7: «Проекты федеральных законов, а также нормативных актов федеральных органов исполнительной власти, касающихся выполнения Банком России своих функций, направляются на заключение Банка России».[47] Хотите снять и уволить банкиров, изменив законы, — извольте направить им проект заранее. А то они подадут на ваш правовой беспредел в суд штата Делавэр…
Вторая степень защиты — Конституция. Ведь, чтобы подстраховаться, «младореформаторы» засунули слова о ЦБ и его статусе даже в нее. Статья 75 (пункты 1 и 2) гласит, что «денежной единицей в Российской Федерации является рубль», а «денежная эмиссия осуществляется исключительно Центральным банком Российской Федерации», «которую он осуществляет независимо от других органов государственной власти».[48] Хотите удивиться — почитайте советские конституции. Прочитайте Конституцию США. Нигде вы не найдете упоминания о банке, который независимо выпускает деньги. Потому что таким статьям нечего делать в основном законе. Кто эмитирует валюту — вопрос технический, а не основополагающий для народа и страны. Для народа, конечно, так, но для закабаления страны вопрос ключевой. Поэтому его торопливо протащили в Конституцию. И теперь этот технический вопрос соседствует там с фундаментальными правами российских граждан.
