— Итак, чем вы меня порадуете, Алексей Михайлович?

Хотя Владимир Четвертый улыбался, задавая вопрос, но граф Драбицын прекрасно понимал, что веселиться нечему. Операция провалена и эта информация уже утекла наверх. От Александра никаких вестей с момента ядерного взрыва. А последнюю надежду добил Кресислав вчера вечером. Ввалился без приглашения, мрачный, осунувшийся и с единственной вестью:

— Я проверил все возможные варианты, но напарник вашего сына, Гостевид, погиб. Среди живых его точно нет.

— Когда это произошло?

— Дату точно назвать не могу, тонкие материи такие вещи не позволяют с нашей точки зрения оценить. Но совсем близко с той самой датой, когда проклятую боеголовку подорвали. Может — прямо в тот самый момент.

И что прикажешь делать после подобного рода заявлений? Вот и стоял начальник СБ на вытяжку перед императором.

— К сожалению, Ваше Величество, радовать нечем. По всем данным, наши люди погибли вместе с артефактом в момент ядерного взрыва. Эту информацию косвенно по своим каналам подтверждают волхвы.

— Сколько времени вам лично нужно, чтобы гарантированно подтвердить или опровергнуть это заявление?

— Сигналов с переданного оборудования не поступает с момента инцидента. В районе Пайтити в настоящий момент разворачивается поисково-спасательная операция вооруженных сил Перу при поддержке соседей. На месте заброшенного города по данным спутниковой разведки воронка больше двадцати метров глубиной и около двухсот метров в диаметре. Уничтожены все руины, сгорели джунгли, которые были на плато. Группы спасателей обнаружили обгоревшие тела на выходе из тоннеля, который вел в Пайтити. Живых свидетелей нет.

Разглядывая своего протеже, император молчал. Молчал и думал.

— Знаете, Алексей Михайлович, у меня сейчас двойственные чувства. С одной стороны, я соболезную вашему горю. Потерять сына в столь запутанной операции — это очень грустно. Наследник, который сложил голову в попытке защитить наши интересы на другом конце земного шара. С другой стороны, я вам предельно ясно дал понять, насколько важно было для престола получить этот артефакт. Имея все необходимые ресурсы, вы отнеслись к порученному делу буквально спустя рукава. Со всеми вытекающими последствиями…

Конечно. В том случае, когда руководство не получает желаемого, начинают слетать погоны. Особенно с подчиненных, попавших в опалу. Под Драбицина старшего копают с момента, как он занял этот пост. И, похоже, у недоброжелателей скоро будет праздник.

— Прощу прощения, Ваше Величество, но я приложил все необходимые силы. К сожалению, о том, насколько ситуация серьезна, удалось узнать поздно. Учитывая запрет на привлечение внимание наших конкурентов из САСШ и Европы, я не решился на проведение силовой операции.

— Я читал ваш утренний доклад. И предыдущие тоже читал… Что же, можете быть свободны. Я назначу время следующей аудиенции позже.

Понятно. Уже не звонок по выделенной линии, всего лишь аудиенция. Практически финальный звонок перед последним актом. Хотя, этого следовало ожидать. Небольшая пенсия, крокодиловы слезы о подорванном здоровье и какая-нибудь попсовая медаль вместо плевка в спину. Списывать окончательно вряд ли станут, оставят в качестве консультанта. Но из большой политики постараются вытолкать пинками. Что же, у императора нет друзей рядом с троном, только единомышленники. А их можно и сменить, если выбран другой курс или венценосный владыка сочтет нужным провести чистку.

— Слушаюсь, Ваше Величество…

Я добирался до Манаса три недели. Причем после первой недели чувство времени отказало и почти каждую ночь меня трясло в лихорадке, попутно разрывая голову дикой болью. Мне снились кошмары, в которых жрецы Инков убивали меня многократно. Вырывали сердце, кромсали ножами, сбрасывали останки с высоких пирамид. Попутно я каким-то непонятным образом будто проживал куски чужой жизни: тех бедолаг, кого приносили в жертву «Пожирателю душ». Похоже, после уничтожения артефакта я поймал серьезнейший откат и теперь балансировал на грани выживания.

К счастью, днем я успевал выправить перекошенную ауру, стараясь забыть привидевшееся. Бег по пересеченной местности прекрасно занимал голову и позволял вечером впасть в забытье, в котором видения переносились куда как лучше. Я охотился по дороге, используя смастеренное копье, наскоро жарил добычу и глотал галеты из сухпая, если не успевал завалить какую-нибудь птицу или змею. Подобно духу джунглей, я скользил серой тенью, обходя редкие поселения и не попадаясь на глаза людям. Я превратился в зверя, сохранив остатки свой личности где-то далеко на задворках разума, слившись воедино с окружающим миром и почти забыв главное — кто я и куда я иду. Но инстинкт продолжал меня гнать к конечной точке маршрута, уберегая от встречи с реально опасными хищниками и не давая сгинуть в этом зеленом жарком аду.

В какой-то из дней я столкнулся нос к носу с аборигенами. Возможно, я их просто не воспринял как потенциальную угрозу. А они заметили меня, когда я сбросил полог и появился перед ними буквально в десяти шагах дальше по тропе. Натянув луки, аборигены медленно попятились, выдавливая из своих рядов размалеванного красками старика в замызганных шортах. Тот долго стоял, разглядывая меня, затем спросил:

— Кто ты есть, человек без имени?

Гортанная речь, которую я понял, словно общался с ними каждый день. Проклятье, это явно отголоском мне прилетело от погибших, чьи предки теперь рыскают по местным зарослям. Но раз я их понимаю, то и говорить смогу.

— Я пришел с миром. Я не несу зла.

Шаман вздохнул и осторожно пошел на встречу. Было видно, что ему очень не хочется это делать, но надо как-то прояснить непонятную ситуацию. Встав в паре шагов от меня, старик долго принюхивался, затем посерел и мелкими шажками засеменил обратно, выставив перед собой ладони:

— Дух джунглей лжет! Ты пропитан злом! Ты сам — зло! Но мы не обижаем духов! Мы чтим их, принося жертвы! Мы не твоя добыча, Пожиратель!

Вот оно как. Значит, аура артефакта каким-то образом оставила на мне отметки. Теперь придется очень постараться замаскировать новые родимые пятна, а то и волхвы начнут шарахаться или вообще постараются прихлопнуть непонятную зверушку, умудрившуюся вернуться из джунглей.

— Хорошо. Вы не трогаете меня, я не трогаю вас.

— Да, да! Мы ушли! Никто не смеет стоять на пути Пожирателя!

Индейцы пятясь убрались с тропы и подобно перепуганным цыплятам выглядывали из кустов. Стрелять никто и не пытался. Видимо, сильно Инки в свое время прошлись огнем и мечом по аборигенам. До сих пор генетическая память и сказания предков внушают священный ужас местным жителям. Но — мне же лучше. Может, обойдусь больше без приключений по дороге?

В Манаус я вошел вечером. Сначала в небольшом поселке на правой стороне нашел лавку со всякой всячиной и купил там потрепанную одежду и обувь, а так же бытовые принадлежности. Переплатил, не иначе, но местной валюты у меня не было, а двадцатка долларов вполне устроила хозяина. После чего под водной колонкой обмылся, переоделся и на автостраде тормознул старый пикап. За пятерку меня перевезли через мост и вот он — город моей мечты. Я добрался.

Дешевый мотель, равнодушный портье, выдавший мне ключ с широким пластиковым брелком, на котором кроваво-красно блестели цифры. Горячий душ, чтобы окончательно прийти в себя, бритва и мыло. Чтобы поменьше выделяться среди местных, побрился налысо. Судя по тому, как тут разгуливает молодежь, это сейчас модно или практично. После чего высосал литр пресной фильтрованной воды из бутылки и завалился спать. На удивление, больше меня никакие кошмары не мучали. Похоже, вся эта дрянь так и осталась навсегда позади, в джунглях.

Еще день я занимался тем, что осматривал обменные пункты рядом с гостиницами и прислушивался к личным ощущениям. Судя по всему, в Манаусе не было ни военного положения, ни каких-либо розыскных мероприятий. Народ жил спокойно и размеренно, занимаясь собственными делами. Поэтому разменяв пару сотен, я отправился по магазинам и к вечеру въехал уже в другую дешевую гостиницу, даже не потрудившись заглянуть в первую. Не удивлюсь, если там уже ждут заблудившегося туриста, платившего твердой валютой.