Идол издревле использовался для человеческих жертвоприношений и всегда помещался у домашнего очага, из-за чего одна сторона его каменного туловища до сих пор была покрыта черной копотью. В трудные времена жрецы бога Ваала приносили в жертву младенцев, укладывая их беззащитные тела на простертые руки идола, под которыми разжигали жертвенный костер. Правда, сейчас под руками кумира находился не священный огонь, а обыкновенный алтарь, на котором покоился небольшой сундук из черного дерева, богато инкрустированный драгоценными камнями.

Балтазар открыл крышку сундука и вынул оттуда небольшую деревянную шкатулку. В ней хранилось несколько свитков пергамента. Осторожно вынув их из шкатулки, он развернул старинный манускрипт на алтаре. Впервые отец познакомил его с содержимым шкатулки, когда родовое гнездо семейства еще находилось в Европе. В этом древнем документе рассказывалось о временах, которые предшествовали исходу из Палестины на Кипр. Но отец сделал это только тогда, когда сын стал достаточно взрослым и основательно изучил арамейский язык, с помощью которого можно было понять тайну их рода и постичь истинные причины его исхода.

Читая древние пророчества, начертанные далекими предками, Балтазар вновь испытал приятное ощущение тяжести столетий, словно лежащей на его широких плечах. Через несколько минут он завершил привычный ритуал и благоговейно вернул пергамент на место в шкатулку. Закрыв крышку сундука, он с таким же благоговением посмотрел почти бесцветными глазами на каменное изваяние Ваала. У него возникло ощущение, что древний бог пристально вглядывается ему в душу и тем самым передает часть своей бессмертной энергии. Балтазар жадно впитывал эту таинственную силу и чувствовал влияние божественной ауры, как изнывающий от жажды пилигрим, припавший к животворному источнику влаги.

Он вернулся к двери, запер ее на кодовый замок и поднялся в свой кабинет. Все еще потрясенный только что испытанным чувством причастности к великому таинству, он допил коньяк, чтобы успокоить возбужденное древним ритуалом воображение, и привычным движением набрал на мобильном телефоне нужный номер. Через несколько промежуточных кодов, надежно скрывавших номер абонента, сигнал поступил на сотовый Адриано.

Балтазар изложил ему свое понимание причин провала операции и дал подробные инструкции относительно дальнейших действий. Нужно было во что бы то ни стало установить личность человека, который нарушил их план. Кто бы это ни был, он должен понести такое же суровое наказание, как и все остальные, осмелившиеся встать на пути Балтазара. Наглеца должна постичь участь тех сотен людей, которые вольно или невольно помешали осуществлению его планов, — ужасная и мучительная смерть.

Для сверхсекретного правительственного учреждения Агентство национальной безопасности казалось чересчур заметным, если не открытым для постороннего взгляда. Штаб-квартира АНБ находилась в городке Форт-Мид, штат Мэриленд, между Балтимором и Вашингтоном, и размещалась в двух высоких зданиях из сине-черного стекла, которые выглядели так, словно были созданы архитектором-кубистом в минуты умопомрачения.

На самом деле открытость этих зданий была крайне обманчива. Возвышавшиеся над землей корпуса были лишь малой частью общего комплекса, видимой постороннему глазу, а большая часть, по слухам, скрывалась под землей и занимала площадь не менее десяти акров. АНБ являлось крупнейшим работодателем для математиков не только в США, но и во всем мире, а среди двадцати тысяч служащих агентства было немало лучших в стране криптологов и дешифровальщиков.

Ассистентка библиотекаря из Американского философского общества Анджела Уорт миновала комплекс офисных зданий АНБ и повернула на парковку, расположенную непосредственно перед Национальным криптографическим музеем. Она встала ни свет ни заря, позвонила на работу и, сказавшись больной, поехала на юг от Филадельфии. Отыскав на парковке свободное место, Анджела схватила с пассажирского сиденья старый кожаный дипломат и быстро зашагала к парадной двери музея.

Войдя внутрь, она спросила у дежурного, как найти Гровера Харриса. Несколько минут спустя к ней подошел худощавый молодой человек с копной густых волос и в джинсах. Он радостно пожал ей руку.

— Привет, Анджела, — сказал он с добродушной улыбкой. — Рад, что ты приехала — путь не близкий.

— Ничего страшного, Гровер. Спасибо, что уделил мне время.

Анджела познакомилась с Харрисом много лет назад на собрании любителей кроссвордов и загадок, и они быстро подружились. Оба были усердными студентами и находились на нижней ступеньке служебной лестницы. Кроме того, Гровер был весьма приятным молодым человеком, довольно симпатичным и к тому же очень умным. Он проводил Анджелу в свой заваленный бумагами кабинет и предложил ей стул. Кабинет был чуть больше туалетной комнаты, что лишь подтверждало низкий статус его хозяина в сложной иерархической структуре агентства.

Харрис уселся за письменный стол, на котором высились горы бумаг и книг, что могло бы послужить для любого пожарного инспектора доказательством преступной халатности.

— По телефону твой голос показался мне очень взволнованным. Что случилось?

Анджела открыла дипломат, вынула оттуда рукописный текст Джефферсона и без лишних слов протянула его Харрису. Он быстро пробежал глазами первую страницу, потом пролистал всю папку, пока не дошел до перфорированной карты. Посмотрев на свет, он вернул ее на прежнее место.

— Похоже на шифровальную решетку, не так ли?

— Ты у меня спрашиваешь? — улыбнулась Анджела. — Я надеялась, что ты сам определишь, что это такое. Ведь это ты эксперт по кодам и шифрам.

— Я всего лишь начинающий эксперт в этой области, слушающий лекции в Национальной криптографической школе.

— А я этим похвастаться не могу, — сказала Анджела. Криптографическая школа АНБ обучала основам шифровального дела людей, работающих в различных правительственных учреждениях.

— Не надо скромничать, — отмахнулся Харрис. — Ведь ты обнаружила этот документ, не правда ли? Что ты думаешь по поводу текста?

— Думаю, что кто-то, не разобравшись, положил его в другую папку. Мне кажется, он должен находиться в соответствующем досье Томаса Джефферсона.

Гровер быстро выпрямился и пристально посмотрел на собеседницу.

— Джефферсона?

— Угу, — улыбнулась Анджела. — Я абсолютно уверена в том, что этот документ написан его рукой. Я уже сравнила его с рукописным текстом декларации и убедилась в этом. Кроме того, в нижнем правом углу документа стоят инициалы «Т.Д.», вполне соответствующие его собственным.

Диг снова поднес последнюю страницу к глазам и даже присвистнул от удивления.

— Джефферсон. Да, в этом есть какой-то тайный смысл.

— Мне приятно, что ты готов со мной согласиться, — облегченно вздохнула Анджела. — Я очень боялась, что напрасно отвлекаю тебя от работы.

— Нет, черт возьми! — воскликнул Диг, покачав головой. — Дело в том, что большинство людей понятия не имеют о том, что Джефферсон был прекрасным криптографом и умело шифровал многие свои сообщения. Так, например, он часто использовал шифр для передачи важной информации Джеймсу Медисону и другим государственным деятелям. А научился искусству шифрования и кодирования информации еще во Франции, где некоторое время работал послом. — Диг взволнованно вскочил на ноги. — Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.

Он повел ее в выставочный зал и остановился перед застекленным шкафом, в котором лежал какой-то странный деревянный цилиндрический барабан коричневого цвета примерно двух дюймов диаметром и пяти дюймов длиной, состоявший из множества тонких дисков, на ободках которых виднелись вырезанные буквы.

— Этот аппарат был обнаружен в доме неподалеку от поместья Монтичелло, — пояснил Харрис. — Мы считаем, что это шифровальный диск, который Томас Джефферсон изобрел в те годы, когда работал в Вашингтоне и исполнял обязанности государственного секретаря. Ты пишешь определенное донесение, затем вращаешь барабан с вырезанными буквами, а тот, кому предназначено сообщение, проделывает то же самое с помощью такого же барабана.