Девушка облизнула губы.

- Я так и думала! Вы не... Правда говорить, номер был заказывай сеньором Коди, но вы совсем не тот Коли!

- Кажется, нет, - молвил я, - но вовсе незачем орать об этом на весь Эрмосильо.

Попятившись, я закрыл и замкнул дверь.

Девица сменила черное платье на пару синих джинсов и черный джемпер с длинными рукавами, но идиотские туфли оставались теми же. Невысокая, смуглая особа с широкими скулами, смуглой кожей, черными волосами. Я назвал бы ее маленькой, да язык не повернется. Рысь тоже невелика размерами, но это рысь... Впрочем, девицины глаза - огромные, темные - способны были, казалось, разбить чье угодно сердце единым взмахом длиннейших ресниц.

Снова облизнув губы, девушка заметила:

- Эта pistolaмоя, сеньор. Отдавайте, пожалуйте.

Я покачал головой.

- Нет. La pistolaбыла твоей. Но любое оружие, из которого в меня пытались выстрелить, становится моим, понятно?

- Но я не пытала вас выстрелить! Я видеть, вы не тот Коди, и не стрелять второго раза!

- А был бы я тем самым Коди?

- Тогда я убивать без прощения.

- Ага. Но кто же вы, сеньорита?

- Антония Сиснерос.

- А-а-а, - протянул я. - Подруга покойного Хорхе Медины, работавшего на Коди, верно? Девушка скривилась.

- Подруга, да. Где стоящий Коди?

Она, должно быть, хотела сказать "настоящий".

- Откуда ты знаешь его в лицо? - вопросом на вопрос откликнулся я.

- Он приезжать к Хорхе в Гуаймас, туда, где Хорхе жить. Они советиться. Насчет оружий. Много днев назад. Я быть с Хорхе, когда Коди приходить. Меня виганат! На улица! Но я прятаться и смотреть Коди. Темно быть, но я видеть очень хорошо! Тебе везти, что я хорошо видеть, иначе - пу-пу!

- Везти, - согласился я. - И тебе тоже, между прочим... Понятия не имею, где сейчас Коди.

- Ты занимать его место? Но ты не казаться очень Коди.

Я пожал плечами:

- Само собой... Но один молокосос уже посчитал меня Горацием Коди; надеюсь, парень будет не единственным... Ваше имя, сударыня, мне сообщили загодя. Поутру, поехав в Гуаймас, я собирался вас разыскать. И помощи попросить, между прочим.

Рамой справедливо заключил: Антония Сиснерос - лучшая из возможных ниточек, способных привести нас к вожделенному тайнику. Спасло меня, правда, чистое вдохновение; не проникни я в комнату после собственного саквояжа - вероятно, уподобился бы решету. Но как бы там ни было, а знакомство состоялось.

- Помощь? - недоуменно спросила девица. - Какой такой помощь?

- Медина спрятал полученное от Коди оружие. За это его убили.

- Ты тоже хотеть искать? Но я про тайник не знать ни шишки. Хорхе тоже не надо было такого работа. Работа сделал его мертвый. Этот сеньор Коди, он обещать много деньги, если мы помогать, много беда, если мы указываться...

Она хотела сказать "откажемся".

- За это я его пу-пу! И генерал Мондрагон, который убивать Хорхе, тоже пу-пу! Много-много пу-пу! Он делать Хорхе больно перед смерть!

- Укладывай всех генералов, каких захочешь, и всех настоящих Коди, сколько есть. Но, поскольку настоящий Коли сидит за решеткой по ту сторону границы, весьма советую сосредоточить усилия на Мондрагоне.

Сказав это, я ощутил себя сущим Никколо Маккиавелли. Решение одной из поставленных задач буквально шло в руки: обуянная жаждой мести любовница убитого препроводит Мондрагона к праотцам в частном, так сказать, порядке... Ни мексиканское, ни американское правительства здесь, разумеется, не замешаны, и быть не могут замешаны... А мои собственные прегрешения против местных законов обещали отпустить.

Если найду оружие и пристукну загадочного сеньора Сабадо...

- Но insurgentes[17] прятаться в свои горы, - произнесла Антония. - Трудно искать, сеньор, и трудно убить.

- Уверена, что не знаешь, где Хорхе спрятал винтовки?

- Я женщина. Я готовить обед, подметать полы и делать любовь. Мой Хорхе не рассказывать женщина об оружиях, это мужской... би-зи-нисс!

До поры до времени вопрос о тайнике следовало замять.

- Между прочим, - небрежно произнес я, - отчего бы не пригласить человека, сидящего в соседней комнате, присоединиться к нам?

Антония хихикнула:

- Они не могут присоединяться... Я хорошо вязать!

Связывала Антония и впрямь на совесть. Мужчина и женщина лежали рядком на обширной постели, предназначавшейся для медового месяца. Запястья и лодыжки обоих были стянуты сыромятными ремнями изрядной длины.

Женщину я видел впервые, а с мужчиной - вернее, молокососом - уже сталкивался в кананейском ресторанном сортире. Парень извивался, подобно угодившей в чрезмерно узкую щель гадюке, и брыкался, точно осел, объевшийся белены, однако не мог освободиться: свободные концы ремешков мексиканка предусмотрительно закрепила за изголовье и изножье кровати.

Его пушка, отметил я машинально, должна оставаться у Антонии. Тьфу на тебя, Мэттью! Даже обыскать голубушку не потрудился.

- Никакая проблема, - сообщила девица, возникая слева от меня. - Я сидеть и ожидать Коди. Они приходить, я прятаться. Не знать, враги Коди или друзья. Если друзья - нужно вязать. Если враги - то Коди мой, не дам убивать никому. Тоже нужно вязать...

Я с огромным облегчением убедился, что кварта виски (750 миллилитров по местному измерению) осталась невредима. Водрузив ее на полку встроенного в стену бара, я вздохнул не без вожделения и занялся делами более насущными.

Бывшие узники приводили себя в божеский вид, не обращая внимания на молодую мексиканку, следившую за ними с лукавой миной на скуластом лице. Мэйсон Чарльз, правда, шипел себе под нос нечто невразумительное и достаточно злобное.

Удостоверившись, что ни при нем, ни при даме не было даже бритвенного лезвия - повторять ошибку дважды и пренебрегать надлежащим обыском не стоило, - я раздобыл в ванной комнате пластиковые стаканы и откупорил, наконец, бутылку. Антония предпочла банку местного пива.

- Подлая тварь, - буркнул Чарльз, сгоравший от ярости.

- Спокойствие, Мэйсон, - одернула его женщина, чье имя по-прежнему оставалось неизвестным. - Извинись.

Мэйсон отвесил Антонии шутовской поклон:

- Смиренно прошу прощения, сударыня! Позвольте взять неуместное замечание назад.

- Все забыто, сеньор, - сказала девушка, и внезапно сделала не лишенный изящества книксен: передразнила наглеца. Я с изумлением увидел, что книксен получился умелый. И задумался: а настолько ли плох английский язык этой особы, как она пытается изобразить?..

Женщина была красивой - на строгий, подтянутый лад. Разумеется, я предпочитаю особ, носящих юбку или платье, а не джинсы; но стройная сухощавая дама, близившаяся по внешности к тридцати годам, обладала длинными стройными ногами, тонким, прямым носом, серыми глазами и правильно очерченной грудью. Ни следа косметических снадобий на лице: ни грима, ни пудры, ни помады. Не девушка, разумеется, но и не женщина средних лет, путешествующая в обществе молодого безмозглого жиголо. Да и кто захочет выбрать в жиголо собственного...

- Брат и сестра? - полюбопытствовал я. Женщина кивнула. Мэйсон Чарльз-младший сухо заметил:

- Я рассказал по телефону о нашем... знакомстве, и Джо решила примчаться, чтобы приглядывать за своим несмышленым братцем.

- Хочешь назваться смышленым? - спросила Джо. - Шныряет по чужой стране, машет пистолетом, нападает не на тех людей...

- Он зовет себя Горацием Коди! - вскинулся Мэйсон Чарльз. - Откуда было знать, что передо мной самозванец? Если это самозванец, конечно... И я ведь не выстрелил, верно?

Больше не обращая на сопливца внимания, я спросил женщину:

- Джо? Сокращение от Жозефины?

- Джоанны. Джоанна Бекман. По счастью, состоящая с Бекманом в разводе...

- С какой стати вы решили, будто я на самом деле не Коди?