Хуго наблюдал за процессией из темноты. Когда последний эльфийский лорд скрылся из виду, спускаясь по лестнице, наемный убийца последовал за ним, неслышный и невидимый. Его время еще придет тогда, когда Эпло окажется один, отрезанный от толпы. И в этот момент патринская магия не спасет его. Об этом позаботится Проклятый клинок.

Теперь все, что требуется от Хага, — следовать за жертвой, следить и ждать.

— Смотрите! — воскликнул Лимбек, остановившись так резко, что несколько гномов, следовавших за ним по пятам, натолкнулись на него. — Это же мой носок!

Сартанские туннели, темные и мрачные, внушали идущим суеверный страх. Их единственным освещением было синее мерцание рун по нижнему краю стен. Эти руны вели процессию меншей к месту назначения, во всяком случае, они в это свято верили, хотя были и такие, кто уже начинал серьезно сомневаться. Никто не захватил факелов или ламп, потому что Лимбек уверял всех, что туннели прекрасно освещены (возможно, с точки зрения гнома, так оно и было).

С тех пор, как отсюда ушли змеедраконы, атмосфера зла, витавшая в туннелях, подобно смраду падали и разложения, рассеялась. Но осталось ощущение печали, сожаления о сделанных в прошлом ошибках и о том, что не будет будущего, чтобы исправить их. Словно бы призраки строителей Кикси-винси бродили среди пришедших, доброжелательные, но скорбные.

Из мрака, казалось, доносился шепот:

“Простите нас… Нам очень жаль…”

Настроение у всех было подавленное, энтузиазм пропал. В темноте сановники сбились в кучи, с радостью ощущая прикосновение теплой руки, неважно, руки человека, эльфа или гнома. Триан был заметно встревожен, а Джерра начинала чувствовать першение в горле, когда Лимбек воскликнул:

— Мой носок!

Гном резво подбежал к стене, с гордостью тыча пальцем в обрывок нити.

— Простите, Великий Фроман! — Триан не был уверен, что правильно понял слово, произнесенное на гномском языке. — Вы что-то сказали… насчет…э-э…

— Носок, — в третий раз повторил Лимбек и уже был готов начать захватывающий рассказ — один из его самых любимых — о том, как они обнаружили металлического человека, как потом Эпло был взят в плен эльфами и как его, Лимбека, бросили одного, он безнадежно заблудился в туннелях и только его носок спас его от неминуемой гибели.

— Дорогой мой, — сказала Джерра, дернув его за бороду, — у нас нет времени.

— Но я уверен, его будет у нас предостаточно после того, как машина заработает, — поспешил добавить Триан, видя крайнее разочарование на лице гнома. — Я был бы счастлив послушать ваш рассказ.

— Правда? — просиял Лимбек.

— Можете не сомневаться, — заверил Триан с таким жаром, что Джерра недоверчиво посмотрела на него.

— По крайней мере, теперь, — снова начал Лимбек, зная, что Триан на его стороне, — теперь я знаю, что мы идем в правильном направлении.

Это заявление, по-видимому, успокоило большинство участников процессии. Они поспешили за Лимбеком. Джерра немного приотстала.

В этот день, который должен был бы стать самым радостным в ее жизни, ей было грустно и хотелось плакать, и она сама не понимала почему.

Холодный мокрый нос ткнулся ей в руку.

— Привет, собака, — уныло сказала Джерра и робко погладила ее по голове.

— Что случилось? — спросил Эпло, поравнявшись с ней.

Джерра смотрела на него растерянными глазами. Она полагала, что он идет впереди с Лимбеком. Хотя, конечно, Эпло редко бывает там, где вы ожидаете его встретить.

— Все меняется, — сказала Джерра со вздохом.

— Но меняется к лучшему, не так ли? Ведь это то, чего вы хотели. Ради чего вы с Лимбеком столько сделали. Ради чего рисковали жизнью.

— Да, — согласилась Джерра. — Я знаю. Все должно измениться к лучшему. Эльфы предложили нашему народу переселиться в Срединное царство, где когда-то жили наши предки. Наши дети смогут играть на солнышке. А те, кто захочет остаться здесь, внизу, чтобы управлять машиной, разумеется, могут остаться.

— Теперь ваша работа обретет смысл, цель, — сказал Эпло, — достоинство. Это уже не будет рабский труд.

— Я все это знаю. И вовсе не хочу возвращаться к прошлому. Конечно же, нет. Просто… дело в том, что… Вместе с плохим было и хорошее. Тогда я этого не замечала, но сейчас мне этого не хватает. Ты меня понимаешь?

— Да, — спокойно сказал Эпло. — Понимаю. Иногда мне тоже хочется, чтобы все в моей жизни стало таким, как было раньше. Никогда бы не подумал, что я скажу такое. Я имел не много, но и того, что было, не ценил. Желая получить большее, я потерял то, что было действительно важным. И когда добился того, чего хотел, оказалось, что это не имеет смысла без того, что потеряно. Теперь я могу потерять все. Или, может быть, уже потерял после того, как нашел.

Джерра поняла — не умом, но сердцем. Она сунула свою ладонь в руку Эпло. И они медленно пошли вслед за Лимбеком и всеми прочими. Ее несколько удивило, почему Эпло предпочел идти последним; получалось так, будто он охраняет процессию. Она заметила, что он все время оглядывается по сторонам, но вид у него не был испуганный — иначе она бы и сама испугалась. Он просто выглядел озабоченным.

— Эпло, — вдруг сказала Джерра, вспомнив, как она однажды уже спускалась в эти туннели, держа за руку другого человека. — Я хочу открыть тебе одну тайну. О ней не знает даже Лимбек.

Эпло ничего не ответил, но подбодрил ее улыбкой.

— Я сделаю все, чтобы никто, — при этих словах она сурово посмотрела на колдуна Триана, — чтобы никто никогда не потревожил этих прекрасных мертвых. Чтобы никто не нашел их. Я пока еще не знаю как, но я обязательно это сделаю, — она поднесла руку к глазам. — Мне невыносимо думать о том, что люди, с их крикливыми голосами и любопытными руками будут хозяйничать там, в этой молчаливой могиле. Или эльфы со своим чириканьем и пронзительным смехом. Или даже кто-то из моего народа пробухает огромными, тяжелыми башмаками… Я сделаю так, чтобы никто не нарушал их покой. Я уверена, Альфред хотел бы, чтобы было так, а ты как считаешь?

— Да, — ответил Эпло, — Альфред хотел бы, чтобы было так. Но, я думаю, тебе не о чем волноваться, — добавил он, сжав ее руку. — Сартанская магия сама позаботится об этом. Никто, кроме тех, кому положено, не найдет эту комнату.

— Ты так считаешь? Значит, волноваться не о чем?

— Да. А теперь давай-ка поторопимся. Лимбек, наверное, уже тебя хватился.

Действительно, процессия остановилась и смешалась. Впереди можно было различать Лимбека, в рассеянном мерцании сартанских магических знаков он близоруко вглядывался во тьму.

— Джерра! — звал он ее.

— Он такой друзяпа, — сказала Джерра с нежностью и поспешила к голове процессии. — А ты разве не пойдешь? — приостановившись, нерешительно спросила она Эпло. — С тобой все в порядке?

— Так, небольшая слабость, — с легкостью солгал Эпло. — Пусть прошлое останется в прошлом, Джерра. Обеими руками держись за будущее. Оно принесет счастье тебе и твоему народу.

— Я так и сделаю, — решительно пообещала Джерра. — Ведь это ты дал нам это будущее, — внезапно у нее появилось странное ощущение, что она больше никогда его не увидит.

— Джерра! — Лимбек уже разволновался не на шутку.

— Догоняй его, беги, — заторопил ее Эпло.

— До свидания, — дрогнувшим голосом проговорила она, чувствуя неясную боль в груди. Наклонившись, она обняла собаку, да так, что чуть было не задушила ее. Потом быстро заморгала, стараясь сдержать беспричинные слезы, и побежала к Лимбеку.

Перемены — даже если это перемены к лучшему — даются нелегко. Очень даже нелегко.

Процессия остановилась перед дверью, отмеченной мерцающими сартанскими рунами. Окунувшись в их мягкое голубое сияние, Лимбек прошагал к двери и, подчиняясь указаниям Джерры — она вслух читала по книге, что надо делать, — гном нарисовал своим коротеньким толстым пальцем сартанскую руну, завершавшую круг рун на двери.