– Да. Она там уже. Только утром всегда запирается. Говорит, товар принимает, а какой товар, когда ни одна машина не приезжала, – возмущенно сказала самая говорливая бабулька, повернулась к соседке, и вместе они стали обсуждать поступки нерадивой продавщицы.

Кирилл подошел к магазину и постучал в дверь.

– Кто там? – услышал он женский голос.

– Откройте, полиция.

Раздался топот быстрых ног, и дверь отворилась. Маленькая женщина с повязанной на голове косынкой испуганно смотрела на него. Из крохотного помещения тянуло ароматами кофе. Кирилл ощутил в желудке спазмы и понял, что давно не ел.

– Доброе утро. Я помощник участкового Петра Макаровича Парфенова. Вы уже, наверное, слышали, что ночью в поселке случилось ограбление. Я хочу задать вам один вопрос, я могу зайти?

– Да, пожалуйста. Заходите. Я только дверь закрою, а то любопытных много, – она бросила взгляд на остановку, где вытягивали шеи старухи, – все-то этим сплетницам знать нужно.

– Кофейком не угостите? Целую ночь на ногах.

– Конечно, я могу и бутерброд сделать.

– А два можно? Я напарнику еще прихвачу, он тоже голодный.

– Хоть десять, – ответила хозяйка, ловкими руками нарезая розовые ломти докторской колбасы и с любовью опуская на свежий хлеб.

– А старушки говорили, что у вам утром товар не привозят.

– Много они знают. Я по пути из дома в пекарню заезжаю за свежим хлебом и выпечкой, а если есть время, то и за молоком в соседнее агрохозяйство.

Женщина поставила перед Кириллом огромную кружку кофе, украшенную по краю черепами со скрещенными костями. Кирилл удивленно хмыкнул, но промолчал. Пока он ел, продавщица продолжала делать бутерброды, потом завернула их в фольгу и положила в пакет.

– А вот термоса, увы, нет, чтобы кофе туда налить.

– Может, у вас банка есть свободная? Мы люди не гордые, и так пойдет, – улыбнулся Кирилл, уплетая ароматную колбасу, – вы не переживайте, я вам заплачу.

– А я и не волнуюсь. Вы что у меня узнать собирались? – напомнила о цели визита продавщица.

– Ой, простите, увлекся. Такие бутерброды вкусные. Спасибо большое. Накануне вечером у вас не покупали бутылку «Пшеничной»?

– Конечно, покупали. Как дело к ночи, так алкоголь хорошо продается. А кто вам нужен? Был дед, говорят, что именно в его домик ночью вор забрался. Потом два мужика с Земляничной улицы, но я их сегодня уже видела, они в город на первом автобусе уехали.

– А во сколько это было?

– Примерно в 7:10. Вы думаете, это мужики деда по голове ударили, когда им выпивки не хватило?

– Не знаю, но на всякий случай проверим. Больше никто за водкой не приходил?

– Перед закрытием была молодая девушка. Симпатичная такая, в темно-бордовой широкой юбке-солнце. Это покрой специальный, - пояснила женщина, увидев вытянутое лицо студента.

– Что девушка взяла?

– Тоже бутылку «Пшеничной». Расплачивалась и песенку напевала.

– Слова песни не вспомните?

– Неприятная песня, но слов не помню. Просто отметила для себя, что неприятная, и все. Кстати, еще одна странность была.

– Какая? – сразу насторожился Кирилл.

– У девушки на руке трусики повязаны были. Я так удивилась. Подумала, что она, ну, из таких…– женщина немного помолчала, подбирая слово, – потаскух. Это девицы, которые без нижнего белья ходят и всем дают, – при этих словах она смутилась и отвела глаза.

Покраснел и Кирилл.

– А почему вы решили, что это трусики? Может, просто тряпочка какая-нибудь.

– Так она сама показала, пока я ее рассчитывала. Подняла руку, потом растянула ткань и захихикала. Я тогда и увидела, что это трусики.

– Спасибо большое за угощение и рассказ, – поблагодарил практикант такую идеальную свидетельницу, – сколько с меня.

– Ничего не надо. Считайте, что я вас угостила. Вы это Петру Макаровичу взяли? – спросила она, показав на пакет с кофе и бутербродами, и, увидев утвердительный кивок, продолжила, – он великий человек. Меня от серьезной беды спас. Для этого участкового ничего не жалко. Да, банку я не нашла, поэтому возьмите кофе в металлической кружке с плотной крышкой, они у нас продаются. Потом ее вернете.

Кирилл вышел из магазина через пятнадцать минут, сытый и довольный. Увидев в его руках пакет, бабули наклонились друг к другу и стали перешептываться. «Думают, наверное, что взятку несу», – усмехнулся он и пошел к машине. С другой стороны к ней уже подходил участковый.

– Ну, как, с новостями?

– Есть маленько. Садитесь в машину, перекусите, а я пока расскажу.

– О, вот это ты молодец. Умираю, как есть хочу, – проговорил Петр Макарович, разворачивая фольгу. Спасибо Татьяне, не забывает про меня.

– Она сказала, что вы ее от беды спасли.

– В ее магазинчик вор забрался, а она в это время в кладовке сроки годности на товаре проверяла. Сначала услышала, как стекло зазвенело, потом шаги. Приоткрыла дверь и увидела его, красавчика. Перепугалась, но не запаниковала, кричать не стала. Мне смс отправила, мол, спасите, умоляю. Я на уазике недалеко был. Тихо к магазину подъехал и вора того сцапал. Так что и она не пострадала, и товар цел остался, и я награду получил за ловкую поимку преступника. С тех пор и приятельствуем. Ты про наши дела рассказывай.

– Смелая женщина, уважаю таких. Каждый день с пьяницами воюет, и не боится.

Кирилл передал информацию, которую узнал от продавщицы.

– Пока все сходится. Наша троица не виновата. Уф! Поел. Спасибо тебе и хозяйке за заботу. Сбегай, отнеси назад кружку, и поехали на дачу.

– Да, забыл сказать. Бабушки, вон, те, – он рукой показал на остановку, где нахохлившись, как галки на заборе, примостились на скамейке примолкшие старушки, – говорили, что хозяева приехали.

– Тогда поторопись.

Через две минуты полицейский уазик уже подъезжал к даче, в которую вчера залез вор. В домике их встретила дочь дедушки, растерянно смотрящая на то безобразие, что учинил грабитель ночью.

– Уже выяснили, что вор украл?

– Знаете, как ни смотрю, не понимаю. Получается, что, кроме бутылки водки, не пропало ничего. Неужели из-за этого надо было старика бить? – женщина не выдержала и заплакала.

– Скажите, здесь разбросаны только ваши вещи или есть чужое? – обратился к ней участковый, стремясь вопросом остановить поток слез.

– Да. Кажется, наши. Это рубашка мужа. Полотенце у входа висело, – женщина показала на крючок, выбитый в дверной косяк, потом задумчиво осмотрелась. Ее взгляд упал на белую кепку, по-прежнему лежавшую на полу, – странно, эту вещь я не помню.

– Вы когда последний раз были в домике?

– Да только в воскресенье уехала, а папа остался ночевать. Ну, зачем он это сделал! Я ему говорила, поехали в город. Но старики разве слушают! – вернулась хозяйка к неутихающему горю.

– Хм, значит, что эта кепка не ваша?

– Ну, да, – женщина наклонилась, чтобы поднять головной убор, но участковый ее опередил, крикнув:

– Не трогайте, это улика.

Хозяйка резко отдернула руку, подняла на него испуганные глаза. Губы сморщились, задрожали, а по щекам опять покатились слезы.

– Простите, я не хотел вас пугать. Извините меня. Может, эта кепка принадлежит преступнику. У вас есть пакет?

Женщина достала упаковочный пакет. Участковый огляделся, и не найдя ничего более подходящего, взял вилку, осторожно поднял кепку и опустил ее в целлофан.

– Пожалуйста, пока еще сегодня не делайте уборку. Вот номер телефона. Позвоните мне вечером, я вам сообщу результат следствия.

Когда напарники сели в машину, немного удивленный Кирилл поинтересовался:

– Вы, правда, думаете, что кепка принадлежит преступнику?

– Кто его знает. Увидим. Который час?

– Без пятнадцати минут девять. Куда дальше?

– Остановимся у дачного поселка, где компания Толяна водочкой добавлялась. Посмотрим при свете дня вокруг, может, следы увидим. Но сначала ты позвони в район, пока еще связь есть, и почту проверь.

Оперативники сработали быстро. В городе было четыре синих Ниссана Кашкая, и собственниками трех из них являлись люди, не подходящим под описание Толяна. Хозяин четвертого – молодой человек, который фотографировал Надю, заявил, что видел ее последний раз на пляже. Они с подругой уехали сразу после того, как компания Толяна ушла. Остаток вечера парень провел на юбилее у родителей и был постоянно на виду. Его алиби подтверждали и фотографии, сделанные на телефон его девушкой. Эта ниточка оборвалась, не успев даже раскрутиться.