Если еще двадцать минут назад я была на сто процентов уверенна в том, что это надо сделать и как можно скорее. То сейчас у меня трусятся руки и вот уже некоторое время я смотрю на эту маленькую таблетку и не могу никак ее положить в рот и проглотить. Вдох-выдох.

Вибрация телефона в этот момент действует на меня как выпрыгивающий клоун из коробки-сюрприза. Пугаюсь так, что рука дергается и таблетка падает на белое покрывало и я ее теряю на кровати. Одной рукой исследую покрывало в поисках нужной таблетки и одновременно второй рукой принимаю звонок.

— Привет, Анечка. Ну сколько можно ждать от тебя звонка? Я уже и устно ответить успела на ценообразовании; и получить свою заветную четверку; и даже уйти с чистой совестью после пары, а ты все не звонишь. Кстати, пока не забыла, на пересдачу всех отсутствующих и не сдавших он ждет семнадцатого числа. А теперь рассказывай давай, как прошло примирение с Протасовым?

— Не было никакого примирения, — выпрямляю спину, когда нахожу наконец таблетку.

— В смысле? А зачем же ты поехала к нему? — слышу, как пикает брелок и понимаю, что Настя снимает машину с сигнализации. Еще хлопок, она села в машину и закрыла водительскую дверь.

— Меня уволили с работы, и я думала, что это он купил нашу гостиницу. Помнишь я рассказывала тебе, что наш директор продает ее. Так вот я ездила на разборки.

— И что он сказал? — звучащий в телефонной трубке сигнал включенного поворотника отвлекает немного, и это дает мне силы собраться и рассказать все подруге.

— А итог такой. Гостиницу купил не он, соответственно, и не он лишил меня работы. На этой радостной ноте мы переспали, и он кончил в меня без презерватива. Вот и сказочке конец. Теперь я сижу одна в квартире и вот уже битый час никак не могу выпить эту гадость в таблетках, чтобы не залететь.

— А Игорь где?

— А Протасов, твой любимый, укатил в неизвестном направлении.

— Ни хрена себе! Вот это страсти! Я ничего толком не поняла, если честно. Но я очень хочу поддержать тебя и выслушать. Кажется тебе просто необходимо выговориться. Жди меня, ничего не пей. Я уже на пол пути к тебе. Скоро буду. Вино куплю. Или сок лучше? — рассуждая сама с собой подруга отключает звонок.

Я же падаю спиной на подушку. Поднимаю маленькую таблетку перед собой и смотрю на неё через свет люстры на потолке.

Пить или не пить?

Важное решение.

Хорошо, что у меня есть еще время подумать.

— С днем рождения, наша дорогая Анечка! — у стола стоит тётя Зина с бокалом шампанского, мамина двоюродная сестра, и произносит свое любимое поздравление.

На протяжении, кажется, последних лет пяти она каждый раз желает мне одно и то же. Первое — это выйти замуж за красивого и, обязательный пункт, за очень богатого мужчину. Второе — родить ребенка или лучше двоих сразу, ведь моим родителям уже давно пора нянчиться в внуками. И третье пожелание — это пойти, наконец, работать учителем в школу, продолжать педагогическую династию по материнской линии.

Особенно сейчас, когда я теперь без работы в гостинице.

Действительно, кому как не мне? Брошу свой экономический факультет и пойду учить деток в школу.

Сама же теть Зина, окончив педагогический университет, ни дня не проработала в учебном заведении. Счастливо себе работает вот уже сорок лет в отделе кадров местного строительного завода, и не смотрит в сторону школы/университета. Но меня уму разуму каждый праздник учит. Радует только то, что приезжает она не часто и родители под ее влияние за столь короткий период времени не попадают.

За столом все дружно поддерживают поздравления тети Зины и поднимают вверх свои бокалы за моё здоровье.

Удивительно, мне исполнился сегодня двадцать один год, но сидя в кругу родственников за праздничным столом, я чувствую себя максимум на лет десять.

Слева от меня сидит дядя Костя, родной брат моего отца. Наклоняется и заговорщически шепчет мне:

— Давай я водочки налью тебе, вместо этого твоего красного компота? — указывая на мой бокал с красным вином и на припрятанную под столом поллитровую бутылку водки «Столичная» — Попробуешь хоть нормальный алкоголь, уже можно тебе, мелкая.

Громко смеётся от своих же слов. Затем тянется, чтобы взять пустую рюмку и налить мне грамм пятьдесят. Я не даю дяде этого сделать. Накрываю рюмку ладонью, а потом и вовсе переставляю её на другой конец стола от себя.

— Ты ж уже совершеннолетняя. Давай вместе с дядькой Костей за нас красивых. Ну? — я прыскаю от смеха и абсурдности тоста. Но все же машу головой вправо-влево отказываясь от столь «заманчивого» предложения.

— Тогда тс-с-с! — он прикладывает указательный палец к своим губам и подмигивает одним глазом, мол если, что только не сдавай меня тете Лене, его жене. А я и не собиралась.

Вообще мне впервые все равно на то, что происходит за столом и кто, что говорит. Будто это не я сижу и разговариваю со всеми присутствующими сейчас, а кто-то другой. Даже любимый крабовый салат не приносит и капельки радости.

Я полностью поглощена мыслями об Игоре. Мы с ним не виделись, не обменивались сообщениями вот уже вторую неделю. После того как я повела себя как идиотка в машине, он исчез. Успокоившись потом, я сидела и понимала, что моя вина есть во всем, и мне первой стоит пойти на контакт. Но все равно взять в руки телефон и набрать первой его номер было страшно.

Четыре дня назад из новостной ленты в интернете я узнала ужасную новость семьи Протасовых. У Игоря умер отец. Тогда же я незамедлительно схватила телефон и, наплевав на свои предрассудки, начала звонить Игорю И плевать, что на часах было около полуночи. Я звонила и звонила. Хотела поддержать его, сказать как мне жаль. Хотела узнать, как он там. Как справляется. Но он не брал трубку.

Утром я ещё несколько раз набрала его номер. Но в ответ слушала лишь длинные телефонные гудки. Лишь вечером следующего дня он поднял трубку. Точнее не он. А Света. Да, та самая Света. И да, она действительно его сестра. Так мы с ней и познакомились.

Мы по телефону договорились с ней встретиться на следующий день в кафе неподалёку от моего университета. Оказалось Света вкратце знакома с нашей историей. Игорь сам поделился с ней. Поэтому и решилась принять звонок, увидев мое имя на экране его телефона.

Я спросила у неё как там Игорь. Её ответ поверх меня в шок. Игорь закрылся у себя в квартире и напивается вот уже который день. Игорь, который всегда одет, как с обложки журнала, и слова «напивается» «закрылся» в моей голове не могут никак уложиться.

Смерть отца его подкосила сильно. Он не успел проститься с ним.

У Игоря с отцом была какая-то особая связь, как говорила сама Света. Обычно сыновья часто мамины, а дочки — папины. В их семье же все было наоборот. Игорь с папой всегда проводили много времени вместе. С самого детства строили скворечники, ездили на лыжах, ездили рыбачить.

Даже когда Игорь начинал свои первые шаги в спорте или бизнесе он часто приходил к отцу за советом. Анатолий Иванович всегда мог дать дельную подсказку, или рассказать, как, по его мнению, будет лучше. Но и он же никогда не упрекал сына, если тот в итоге делал свой собственный выбор. Будь то занятия сноубордом или торговлей. Да, папа мечтал видеть сына своим приёмником, но не запрещал ему идти своей дорогой.

В конце концов, говорил он: «Дети — это не мы. Они — личности. И у них своя дорога, свой путь. Наша цель, как родителя направлять, поддерживать, а не вставлять палки в колеса».

Поэтому, когда Юля с Игорем разошлись, лишь отец спокойно принял их решение, в отличие от их матери или родителей Юли. Те были в бешенстве. Ведь их мечта породниться с Протасовыми не сбылась.

Целый месяц глава семейства Протасовых боролся за жизнь после ишемического инсульта головного мозга. Анатолий Иванович находился в реанимации столичной частной клиники. Ему даже через время стало лучше и его перевел в отделение интенсивной терапии. Врачи не давали никаких прогнозов. Ведь это был уже не первый его инсульт. Да и возраст уже вносил свои коррективы.