Некоторые мальчишки покраснели и признались, что стали завидовать Тому настолько, что даже обрадовались его неудаче. Конечно же, они попросили у Тома прощения. Тому тоже стало стыдно, что он опять норовит высунуться вперёд всех, и он тоже попросил прощения. Когда Том протянул им руку в знак примирения, послышалось постукивание колёс: тележка тронулась с места и покатилась... Дети гурьбой побежали за ней, хлопая в ладоши. А когда вернулись к работе, стали помогать друг другу. Трудились вместе, рассказывали друг другу всякие истории и шутили. Работать так было намного легче!

А Тома удивляло, откуда Роберт всегда знает, что надо делать. Когда Том вслух выразил ему своё восхищение, тот только рассмеялся:

– А знаешь, просто у меня с собой моя раковина. И я могу в любое время и в любом месте связаться с отцом. Его раковина? А Том про свою совсем забыл. Выходит, она может быть полезной и на работе... И ещё... И ещё... Отец тоже наверняка обрадуется, если Том обратится к нему за помощью. Том решил нынче же вечером найти свою раковину и всегда пользоваться ею.

Прощаясь вечером с отцом. Том хотел спросить его о раковине: где она, но забыл. А утром чуть не наступил на неё. Ведь она лежала рядом с его кроватью! Том поднял её и положил в карман. Сегодня-то он не раз поговорит с отцом. Вот будет для отца неожиданность!

Но именно в этот день работа была такая напряжённая, что Том совсем забыл про раковину. Вспомнил только вечером, когда уставший шёл домой.

Как назло, дни пошли такие горячие. Скверно даже было не то, что Том уставал, а то, что его начали раздражать некоторые из товарищей по группе: работают медленно, инструмент бросают где попало. Когда Том споткнулся о молоток в третий раз, он гневно закричал. Тогда мальчик по имени Карл спросил, где у Тома глаза, если он ничего не видит под ногами. Тут Том и выплеснул на него весь свой гнев. Он кричал и ругался, пока кто-то не взял его за плечо и не оттащил в сторону. Это был Роберт. Он хотел поговорить с Томом именно сейчас, несмотря на то, что работы невпроворот.

Они сели в тени. Роберт дал Тому выговориться, а потом спросил:

– Ну и как ты думаешь, что теперь будет?

Тут Том испугался, потому что слишком хорошо знал, как оно обычно бывало в таких случаях у разбойников: слово за слово, а кончалось кулачной расправой... Ему стало стыдно – перед Робертом, перед Карлом, перед всеми. Перед самим собой. И перед учителем, который наверняка видел всё это. Что же ему теперь делать? Ведь никаких сил нет терпеть дальше медлительность этого Карла. Может, попросить короля, чтобы он отправил Карла работать в другое место? Едва ему пришла в голову эта мысль, как Роберт спросил его:

– Том, а в чём, собственно, проблема? Том хотел ответить:

– Разумеется, в Карле! Он такой бестолковый и неповоротливый! Но как раз в этот момент Роберта куда-то срочно позвали. Он только сказал:

– Побудь ещё чуточку здесь и подумай обо всём хорошенько! Я забегу на обратном пути.

Том насупился и строптиво сунул руки в карманы штанов. Чего ещё тут думать, и так всё ясно! Его раковина! Том совсем про неё забыл. Но сейчас-то она ему совсем не нужна. Так уж и не нужна? Том вдруг вспомнил, как прятался от короля, когда сломал музыкальную шкатулку. Что тогда сказал король, когда нёс его на руках к дому? "Скрывать вину - хуже всего. И для тебя плохо, и для меня плохо... Даже если тебе случится когда-нибудь поступить опрометчиво, неверно, приходи сразу ко мне. Ведь я могу всё поправить - и поправлю с большим удовольствием".

Что это он вдруг вспомнил про вину? О какой вине речь? Что он. Том, сделал неправильно? Он просто дал выход своему справедливому гневу. Этот Карл прямо на ходу засыпает.

"Лучше всего сразу приходи ко мне!" - ещё раз повторил голос в его душе. Ну что ж! Может, и в самом деле поможет. Том взял в руки раковину и хотел сказать в неё: "Отец!" Но сделать это оказалось не так-то легко.

Поэтому Том просто сказал туда несколько слов из считалки. И ему сразу полегчало. На сердце стало спокойнее, гнев улёгся, и мало-помалу стало ясно: он был несправедлив с Карлом. Наверное, Карл и сам ничего не может поделать со своей медлительностью. А что мог с ней поделать Том? Надо будет извиниться перед Карлом, да и перед другими, коли на то пошло. Ведь Карл - тоже сын короля!

Сын короля. Значит, Том оскорбил одного из сыновей короля. Тогда, наверное, следовало бы попросить прощения и у его отца, у самого короля! Том не стал откладывать в долгий ящик и тут же попросил у него прощения – прямо в раковинку. Потом смолк и стал прислушиваться. Он, собственно, ничего не слышал из раковины, кроме тишины. Просто не поймёшь, что такое! Но потом он почувствовал, что эта тишина – не простая. Это была великая тишина. От неё исходил такой мир, такой покой, что Том наслаждался этой тишиной, пока она полностью не завладела им. Тогда он сказал только одно слово:

– Отец...

Этого оказалось достаточно. Всё снова было в порядке, даже ещё лучше, чем прежде. Он любил теперь Карла больше, чем раньше. Ему хотелось стать его другом.

Утром Том направился к Карлу извиняться. Но начинать пришлось не со слов, а с оказания помощи – Карл никак не мог повернуть тяжеленную глыбу. Вдвоём же они очень быстро это сделали. И сразу без всяких слов поняли, что всё простили друг другу. Радостные, братья обнялись, и на всю каменоломню раздалось:

– Карл! Карл!..

– Том!..

Роберт стоял неподалёку, всё видел и тоже радовался.

Вечером Том задал Роберту вопрос:

– Как ты научился так хорошо нас понимать и всё улаживать? почему я не умею так?

– Я тоже ничего не умел бы сам по себе. Том. Знаешь, просто я весь день поддерживаю связь с королём, и он всегда помогает мне. Всё моё дружелюбие, терпение и понимание – от него. Это – сама его суть. Он просто действует через меня.

– Но всё же, как тебе это удаётся? – настаивал Том. – Ведь я тоже ношу с собой раковину, чтобы поддерживать связь с отцом, однако постоянно забываю о ней.

Роберт, улыбаясь, объяснил, что Том потому ничего и не смог сделать, что пытался обойтись своими силами. Ему требовалась помощь, о которой надо было попросить. Ведь у них есть общий враг. И этот враг делает всё возможное, чтобы держать детей подальше от отца, чтобы не давать с ним общаться. Чтобы дети не встречались со своим отцом-королём и не становились благодаря этому всё больше и больше на него похожими. В этом-то Том уже успел убедиться.

Роберт обнял Тома за плечи и громко сказал:

– Отец, как хорошо быть всегда вместе с тобой! Пожалуйста, помоги Тому, чтобы он мог научиться этому. Благодарю, отец.

С этой минуты Том почувствовал, что для него нет ничего важнее, чем держать связь с королем. Том даже приделал к раковине ремешок и стал носить её на запястье. Теперь он мог говорить с отцом даже во время работы. Или слушать его. Том чувствовал, что даже несколько предложений, сказанных им, радуют отца. И сам Том часто чувствовал такую же радость в своём сердце.

В следующее воскресенье, когда дети пели песни, в густых тучах снова образовался просвет, и Том подумал: „Вот и на сердце у меня точно так же – чем чаще я говорю с помощью моей раковины с королём, тем меньше во мне раздражения и недовольства".

Нечто подобное Том испытал и позднее, когда король однажды спросил его:

– Том, сын мой, ты уже значительно больше, чем раньше, похож на меня. Сейчас самое время сделать тебя ещё немного сильнее. Ты согласен?

Ещё бы! Что за вопрос? Том заверил отца, что готов сделать всё, чтобы стать более сильным.

– А ты готов ради этого кое от чего отказаться? Или кое-что вытерпеть?

Том не совсем понял вопроса, но он так верил своему отцу, а также королевскому сыну, что сразу же ответил:

– Да!

Король продолжал:

– Если ты готов на то, чего я хочу, тебе придётся часто говорить своим желаниям: «Нет!» Нередко даже отказываться от еды. Этому надо будет учиться. Но, научившись, ты станешь очень сильным.