Поскольку на совещании присутствовал министр финансов Витте, скрываться от его семейства смысла не было. Пришлось пообещать, что в ближайшее воскресенье зайду на обед.

От былой радушной атмосферы в доме Сергея Юльевича ничего не осталось. Вера была со мной холодна. Мария Ивановна также высказывала претензии, что я мог бы отложить все свои дела для того, чтобы задержаться в Петербурге.

— Никак невозможно, — вежливо оправдывался я. — У меня, кроме земель и консервных заводов на юге, фармакологические цеха в Москве. Я занимаюсь научными изысканиями, выпускаю журнал «Наука и жизнь», теперь получил Путиловский завод. Да и на съезде промышленников меня избрали главой комиссии. Личного времени совсем не остаётся.

— Акции Путиловского завода вы, Николай Иванович, вовремя приобрели, — покачал головой Витте.

Дамы изобразили на лицах брезгливость и воздержались от комментариев.

— Вы занялись постройкой чего-то для рабочих, а сами не имеете дома в столице, — снова продолжила перечислять мои прегрешения графиня. — Вам определённо требуется женская рука, чтобы направляла.

Еле сдержался, чтобы не нахамить. В обтекаемых формах заверил, что меня всё устраивает.

— Вы же миллионщик, — возмущалась Мария Ивановна. — Могли бы приобрести достойное имущество…

— …вместо этого я сознательно уменьшаю для себя прибыль и увеличиваю зарплату рабочим, — продолжил я за неё фразу.

— Право, Николя, зачем это всё? — недоумевала Вера.

Такая вот ирония судьбы. Витте, который стал косвенным виновником «Кровавого воскресенья» в прошлой реальности, сейчас вторил своим женщинам, считая все заботы о благосостоянии быдла напрасными. Только я знал, что именно забастовка путиловцев приведёт в итоге к тем кровавым событиям.

В качестве примера для семьи Витте смог привести только Германию. Там по-прежнему вспыхивают восстания. Войска только успевают справляться с одним очагом, как возникает новый. Франция забурлила, итальянцы зашевелились. События в Европе мы обсуждали до вечера, пока я не посчитал, что могу уже удалиться.

Теперь точно не получится уехать из Петербурга. Заказ для военного ведомства нужно срочно выполнять. Кроме того, начались строительные работы при заводе. Разбирали старые деревянные здания, вывозили мусор, доставляли кирпич и прочие стройматериалы.

Всех рабочих жильём я не обеспечу. Хорошо, если семей пятьсот. Больницу хотелось бы увеличить. Старое здание оставили, но к нему делали большой пристрой. Медикаменты я получал от своих фармакологов. Всё, кроме изониазида. За ним был особый контроль. Деевы писали, что имеют уже роту охраны и штат жандармов. К лету запустят новый корпус, где будут лечить больных пенициллином. Конечно, в письме они не стали писать подробностей, но мне хватило и намёков.

Устроить стационар для сифилитиков в одном месте — разумное решение. Представляю, что там начнётся! Лекарство решено не патентовать никоим образом. Предположу, что Москву вскоре заполонят шпионы. Про очереди на излечение я вообще молчу. Простому люду в эту больницу будет не пробиться. В России хватает больных срамной болезнью и среди дворян. А там иностранцы нагрянут лечиться. Не… в Москву точно не хочу ехать, лучше по переписке узнаю новости. Жаль, что эти медикаменты не достанутся и раненым во время боевых действий. Массового выпуска пенициллина мы не достигнем ещё несколько лет.

— В ходе войны происходят некоторые изменения, — поделился Артём в начале апреля своими заключениями.

Он сравнил происходящие события с нашими записями. Один из чётких маркеров — броненосец «Петропавловск» не подорвался на мине. Флагман Первой Тихоокеанской эскадры по-прежнему на внешнем рейде Порт-Артура. Артём напомнил, что на этом судне сейчас находится великий русский художник-баталист Верещагин. Похоже, что Василий Васильевич ещё поживёт.

Газеты по поводу событий на Дальнем Востоке писали скупо, давая порой противоречивую информацию, предпочитая печатать какие-то лубочные карикатуры. Что там происходило на самом деле, узнают разве что наши потомки. И несмотря на такую урезанную информацию, газеты мы прочитывали от корки до корки.

— Бли-и-ин… — воскликнул Сергей, перевернув страницу газеты. — «Американская компания Кинг Жиллетта предлагает свою запатентованную продукцию российским покупателям». Как это мы пропустили бритвенные станки?!

— За всем не уследить, — философски заметил Артём. — Кажется, он там патентовал только способ заточки и закалки. У нас есть что противопоставить. Если хочешь, займись выпуском безопасных бритв.

— Только этого мне не хватало, — отмахнулся Сергей. — Пишут, что пользуется успехом пьеса Чехова «Вишнёвый сад», поставленная в Московском художественном театре, — продолжил он чтение газеты.

— Чувствую странную ностальгию, — откинулся в кресле Артём. — В школе изучал это произведение, а здесь оно только написано, жив автор, и вообще…

— Самое интересное, что Чехов теперь не умрёт от туберкулёза, — вспомнил я одно из писем Деевых. — Антон Павлович прошёл курс лечения и приглашен в штат докторов Особой больницы.

— Таких людей спасать не жалко. И немного коробит от ожидаемой толпы сифилитиков, что скоро нагрянет в Москву за лечением, — перебил меня Сергей.

— Успокаивай себя тем, что таким образом приостановим распространение заразы, — хмыкнул я.

— Вера писала, что объёмы пенициллина мизерные, — отметил Артём. — Напомнила о никеле. Что там у нас?

Просмотрев все данные по залеганию никеля, Вера Степановна рекомендовала Серовский никелевый карьер на Урале. Глубина залегания руд везде приличная. Был вариант с месторождением в Карелии. Там тоже пришлось бы до трёхсот метров «копать». По какой-то причине она выбрала Урал.

Самим заниматься никелем возможности не было. У нас революции на носу. Какие там геологические экспедиции! Кроме того, пули с мельхиоровой оболочкой примут на вооружение только через четыре года. В России своего никеля для производства мельхиора пока нет, и наша задача сильно усложняется: требуется не только доказать износ оружейных стволов из-за свинца патронов, но и убедить в существовании месторождения в указанном месте.

На эту тему я вёл переписку с Менделеевым. Якобы у меня были записи геолога-энтузиаста. Предположительно в том месте на Урале медно-никелевые руды. Если не никелем, то медью власти должны заинтересоваться. А теперь попробуйте организовать туда экспедицию. Стараниям Менделеева это могло воплотиться, но не быстро. С нашей стороны, как спонсоров, предоставление вездеходов с водителями, солярка и купленный у англичан экскаватор. К моему большому удивлению, государь нужный документик подписал, а от всего остального открестился. Типа проявили инициативу, суетитесь сами.

Единственное согласовали, что в случае успеха четверть акций достанется нам. Витте в этот проект тоже влез, стребовав себе десять процентов. В условиях кризиса продажа акций сомнительного предприятия шла с трудом. Так что, похоже, в этом году мы экспедицию не соберём.

Снова вернулись к моим паровозам. Умудрился же я навесить на себя хомут! Единственным моим желанием было улучшить жизнь рабочих, а получилось, что я чуть не главный специалист по локомотивам и прочей железнодорожной атрибутике.

— Может, нам и вагоны начать выпускать? — загорелся идеей Артём.

— У-у-у… — взвыл я. — Пощадите!

С друзьями мы только посмеялись на эту тему, а буквально через три дня меня вызвали в военное министерство. Вояк этого времени я несильно любил. А когда мне через слово напоминают, что я из купцов выбился благодаря милости государя, совсем симпатии к ним не испытывал.

Они предоставили список вооружения, которое установят на бронепоезде. Заставили написать несколько расписок о том, что не буду разглашать военную тайну и так далее. Денежный вопрос тоже согласовали. Я дрался за каждый рубль аки зверь! Убеждал, что это не просто бронированный локомотив, а целый комплекс новейшей техники. И сметы у меня не с потолка взяты, а просчитан каждый винтик.