Махнув Горудо рукой, отец показал на тело повара. Великан всё понял сразу и, схватив его за ноги, потащил прочь из обеденного зала, оставляя кровавый след на полу. В очередной раз вызывая у Масаши приступ тошноты.

— Я могу доверить это дело лишь тебе одному, по одной причине. Ты мой сын и унаследуешь, всё после моей смерти. И сейчас мы должны сделать так, чтобы это наследство стало как можно более крупным. — после этого отец рассмеялся. — А что может быть более крупным, чем целая империя, которая по праву должна была достаться именно мне, а не этому глупцу Акихиро, лишь потому, что он родился первым.

Масаши по-прежнему молчал, докуривая уже четвёртую или пятую, порцию табака, он сбился со счёта, ещё в тот момент, когда Горудо притащил повара.

По большому счёту ему и говорить-то не было нужно, отец всегда справлялся с этой задачей и сам. От Масаши лишь требовалось выполнение его приказов и молчаливое согласие во всём.

— Когда меня не станет, ты наконец начнёшь понимать, что это всё я делаю лишь для твоего блага. Закаляя твой характер, делая из тебя настоящего императора, с которым будут считаться лидеры любого государства. Жалость, милосердие, человеколюбие — это пустые слова, которыми могут прикрываться лишь слабаки, неспособные принимать жёстких решений. — Отец вновь завёл свою любимую пластинку, а Масаши надеялся, что уже совсем скоро он сможет уйти в свою комнату и наконец залезть в ванную, чтобы смыть с себя всю грязь, что садиться на него, каждую секунду нахождения в отцовском доме.

Таким грязным он не чувствовал себя даже в том борделе, которым прикрывался Тодороки Ямадо, хотя он вышел оттуда с ног до головы запачканным чужой кровью, вперемешку с останками мяса, костей и внутренностей тех отбросов.

Отец был единственным человеком, который мог довести Масаши до подобного состояния и остаться в живых.

Набив новую порцию табака, он сделал первую затяжку и очень сильно удивился изменившемуся в лучшую сторону вкусу. В голове приятно зашумело, чего до этого с ним ещё не происходило ни разу, а по телу разлилась какая-то сладкая истома. Слова отца ушли на задний план, растворившись в новых ощущениях. Да и отвращение от нахождения в обеденном зале, в частности, и в доме отца, в общем, очень сильно притупилось. Можно сказать, что сейчас он испытывал лишь лёгкую неприязнь, которая с каждой новой затяжкой готова была исчезнуть окончательно. Масаши, даже поймал себя на мысли, что сейчас не отказался бы от женщины, хотя поблизости не было ни одного онсэна.

Нужно будет обязательно взять у отца побольше этого табака. После пятой трубки Чёрный Принц начинал творить настоящие чудеса.

Первая неделя в академии прошла под знаком, учиться, учиться и ещё раз… записываться в клуб и пускать слюни при виде Этсуко и Рэй.

Сперва я подшучивал над Сато, который называл девчонок богинями и едва ли не молился на них. Дошло до того, что он подкараулил их после окончания уроков и тайком проследовал за ними до дома, в котором они обосновались в Ниигате.

Их дом оказался в нескольких кварталах от дома Сато, поэтому он наведывался к ним довольно часто, чтобы подглядывать, забравшись на высокий каменный забор. И как он ещё не умудрился попасть на глаза охране этих якудза в юбках?

Не знаю даже почему, но я согласился отправиться с Сато на одну из подглядывательных операций. О чём впоследствии очень сильно пожалел. Просто, когда настала моя очередь наблюдать, за домом девчонок из подготовленного Сато насеста, в одном из окон второго этажа я смог разглядеть силуэт Этсуко, спутать её с Рэй я не мог совершенно точно.

Так вот Этсуко начала медленно раздеваться, словно она находилась в каком-то трансе, или, возможно, просто для меня в тот момент время остановилось. Я не знаю. В общем, я видел, как она сняла с себя всю одежду и даже трусики, которые она бросила куда-то вдаль комнаты и начала совершать упражнения, во время выполнения которых она принимала такие позы, что её силуэт заставил меня тяжело дышать. В тот момент я возбудился до предела, но даже не мог представить, что будет дальше.

А дальше пришла Рэй, которая, подойдя к Этсуко, поцеловала её в губы, при этом мне было замечательно видно, как она начала мять пышную грудь подруги, к которой припала губами, как только закончила поцелуй. В этот момент Этсуко запрокинула голову назад и открыла рот, видимо, издав стон наслаждения.

Сато увидев мою реакцию, по оттопыренным сверх меры штанам, тоже попытался втиснуться рядом, но места здесь едва хватало лишь для одного. И уступать ему я не собирался. В любом случае Сато ещё не знает, какое наслаждение может принести женское тело.

А между тем девчонки перешли к более активным действиям. Этсуко насладившись ласками Рэй, решила отплатить подруге той же монетой и начала медленно её раздевать, сопровождая каждое своё действие, страстными поцелуями. Когда и Рэй была полностью обнажена, силуэты девчонок начали постепенно опускаться, пока окончательно не скрылись из вида. Сейчас я был готов отдать всё, что у меня имеется, чтобы просто посмотреть на девчонок, когда они занимаются этим.

До этого момента мне и в голову не могло прийти, что возможно что-то подобное. Как только я спустился, место в наблюдательном пункте занял Сато. Ему тоже удалось увидеть обнажённые силуэты девчонок, но это было уже после того, как они закончили наслаждаться друг другом. Поэтому он не видел их страстных поцелуев и неистовых ласк.

Но и того, что увидел Сато, ему вполне хватило, чтобы спуститься вниз с блаженным выражением лица и штанами, выпирающими в районе паха. Решил ему не рассказывать, что творили девчонки. У меня возникла совершенно дикая идея. Я решил, что нарисую, как они ласкают друг друга и только после этого расскажу Сато, что они там творили, подтверждая свой рассказ рисунками.

Эта идея полностью заняла меня, и когда я пришёл домой сразу принялся рисовать, даже несмотря на то, что на улице уже стемнело. Я достал свечи хоть и терпеть не мог рисовать при столь скудном свете, но сейчас мне было абсолютно всё равно. В голове крутились картины силуэтов двух потрясающе красивых девчонок, ласкающих друг друга.

И я начал переносить эти картины на бумагу. Вот только вместо силуэтов, я начал рисовать самих девчонок, прекрасно помня их лица, фигуры и силуэты, видимые в окне.

Я долго не мог начать рисовать, всё пытался придумать, как можно сделать, чтобы на одном листе разместилось сразу несколько действий между девчонками. В итоге решил попробовать нарисовать, что-то наподобие манги, которая сейчас начинала набирать популярность среди японской молодёжи. Сато, как-то приносил один подобный журнал, но мне не понравилось, что рисунки там были очень мелкими и порой было достаточно сложно разглядеть, хоть что-то, даже несмотря на то, что та манга была чёрно-белой.

Я же решил, что будут постепенно изображать весь процесс ласк между девчонками. Начиная с того момента, как Этсуко зашла в комнату и начала раздеваться. Пожалуй, на одном листе у меня будет не больше трёх рисунков, иначе придётся слишком сильно мельчить, а я хочу нарисовать всё в мельчайших подробностях. Чтобы можно было различить, самую маленькую складочку на их идеальных телах.

Первая серия рисунков заняла у меня всю ночь. Я так и не сомкнул глаз и даже не пошёл на тренировку, но результат определённо того стоил.

Опомнился я, только когда услышал голос Сато, который пришёл за мной, чтобы отправиться в академию. Сегодня должна будет состояться первая тренировка нашей команды, да к тому же Окадзаки-кун попросил дать ему ответ насчёт школьных клубов как можно быстрее.

Рисунок Этсуко и Рэй я решил оставить дома, пока не закончу со всем задуманным не буду его никому показывать. На всякий случай положил его в стопку уже законченных работ, вдруг сюда решит заглянуть бабушка, а тут такое непотребство. Всё же сюнга[3], очень специфический жанр искусства, не зря же подобные картины и гравюры разрешены для просмотра только достигшем совершеннолетия, а до этого момента нам ещё четыре года.