— Мне уже собираться?

— Ну что за девочка? Клад просто, — отвечает он восторженно, — Буду через пять минут.

— Эй-й-й, — тут же теряюсь, — Ты сказал наберешь за пол часа. Я не успею.

— Ну значит, я помогу. Раздеть тебя и одеть.

— Ах, вот в чем смысл.

— Конечно.

Скинув вызов, натягиваю платье, но замок, доехав до середины, внезапно застряёт. Я дергаю его вверх, вниз, но он не поддается.

Чёрт! Да что ж такое?! Ну давай миленький, я так хотела сегодня надеть именно это платье.

В дверь раздаётся звонок, и я, продолжая по пути возиться с замком, спешу открыть её. Почему-то напрочь забываю о том, что у Макса есть ключи и он не стал бы звонить.

Одной рукой придерживая платье на груди, второй опускаю ручку.

— Макс, я не могу его застегнуть, — расстроенно хнычу, потому что хотела предстать перед ним уже красивой. — Поможешь?

Без слов он касается моей талии и подталкивает в гостиную.

— Ты пока не смотри. Застегнешь и тогда я буду красивой, — тараторю, чувствуя, как его пальцы касаются замка. Дергают за него и тянут вниз.

Ну кто бы сомневался, что он захочет его расстегнуть?

— Ма-а-акс! — смеюсь, когда он резко меня разворачивает.

Сердце заходится от восторга, потому что я уже предвкушаю, как он меня сейчас поцелует. В животе приятно стягивает.

Стиснув мои плечи, Максим дергает меня на себя. Грубо раскрывает губы языком и врывается в рот.

Щелчок. Меня обдаёт холодом.

Запах, вкус, ощущения… всё мигает предупредительными красными лампочками и вопит оглушающей сиреной.

Это не он.

Поднимаюсь на лифте, поправляя упаковочную бумагу на букете.

Лизе зашли гипсофилы, поэтому сегодня я взял их снова. Только в этот раз нежно — голубого цвета. Точно такого же, как её глаза, когда она снимает повязку. И хоть в темноте цвет кажется темным, но я — то помню по фото, что они у неё как морская гладь.

И на этот раз она оценит цветы. Такие же воздушные, легкие и миниатюрные, как и она сама. В тот раз только вечером их разглядывала, в темноте. Завтра же, когда снимут повязку, наконец сможет рассмотреть нормально.

Можно было бы ей и завтра их купить, но я пообещал при матери не афишировать наши с ней отношения.

Двери кабины разъезжаются, я выхожу на этаж. Опускаю ручку, вхожу в квартиру и… обтекаю.

Зрелище ещё то. Прямо посреди гостиной Лизу зажимает Бакеев.

— Пусти, — трясет она головой, упираясь ему в грудь, а этот мудак обсасывает её так, словно собирается сожрать.

При этом полностью игнорирует её попытки освободиться.

Отшвырнув букет в сторону, подлетаю к ним и отдираю мудилу от Лизы. Краем глаза замечаю, что её платье расстегнуто и одной рукой она удерживает его от падения на пол.

На глаза опускается чёрная пелена. Я пока не знаю какого хера здесь происходит, но с-с-с-сука… убью.

— Макс? — трясётся она, когда я задвигаю её себе за спину.

Бакеев ожесточенно облизывает губы.

— Ты не вовремя, Магницкий, — с вызовом дергает бровью.

Не контролируя себя, хватаю его за шиворот и толкаю к двери.

— Нахуй — это туда.

Он выкручивается, отбивает мою руку и бьёт меня кулаком в челюсть. Удар я пропускаю, из — за чего в глазах разлетаются мушки, но уже через секунду, ударяю ему в печень с такой силой, что его складывает напополам. Хочу еще раз, а потом еще. Потому что эта мразь охуела. И я, схватив его за шкирку, выталкиваю на лестничную площадку.

— Максим, — истерично зовёт сзади Лиза, как раз, когда я захлопываю за нами дверь.

Мы с ним набрасываемся друг на друга, валимся на пол. Впервые желание размозжить человеку череп обретает такую силу. Потому что сложно было не заметить, как Лиза была растерянна и как Бакеев держал ее силой.

— Сука, пользоваться слабостью девочки — это дно, — в какую — то секунду оказавшись сверху, врезаюсь ему кулаком в челюсть.

Его голова дергается, он выставляет блок.

— Дно — это подкатывать к своей сестре, — хрипит, толкая меня в грудь, — Встань с меня, урод.

Сплюнув на пол кровь, вытираю губы тыльной стороной ладони.

Выпрямляюсь и отхожу в сторону. Серый со стоном поднимается с пола. Смотрит на меня волком.

— Что у тебя с Лизой? — языком собирает с разбитой губы кровь.

— Тебя это не касается.

— Значит, мне не показалось.

— Я не знаю, о чем ты. Но лучше держи свои догадки при себе.

Сощурившись, открыто встречает мой взгляд.

— А то что?

— А то мало ли какие подробности о тебе и твоей личной жизни могут всплыть в сети или еще где…

О Бакееве я не знаю ровным счетом ничего, кроме того, что он любит затусить, побаловаться иногда экстези и просадить бабки в покер. Но у каждого человека есть то, что не должно быть доступно общественности. И у него это тоже есть, судя по тому, как меняется его выражение лица.

Губы смыкаются в тонкую линию, скулы начинают ходить ходуном.

— Угрожаешь?

— Ну, я же Маг. А магия бывает как белой, так и чёрной. Еще раз увижу тебя рядом с Лизой, моя черная тебе не понравится. Усёк?

Сцепив зубы, Бакеев разворачивается и сбегает вниз по ступеням.

Я откидываю голову назад, чтобы сделать несколько глубоких вздохов. Ребра с правой стороны ноют, во рту привкус крови. Ощупываю щеку языком. Разбил таки, сука, губу.

Отдышавшись, захожу обратно в квартиру. Поднимаю валяющийся на полу букет и заглядываю в спальню.

Лиза сидит под покрывалом, обхватив свои ноги руками и опустив на них голову. Часто дышит и дрожит.

— Лиз, — присаживаюсь на край кровати.

Она тут же вскидывает голову.

— Максим… — дрожит её подбородок.

Бледная такая, потерянная.

Ребра сводит от одного взгляда на неё.

Скинув ботинки, забираюсь к ней под покрывало и сгребаю под себя. Лизу от этого будто прорывает. Всхлипнув, собирает мою футболку в кулаки и прячется на шее. Сотрясается от рыданий.

Лихорадочно глажу по спине.

— Тебе нельзя плакать, Лиз, — губами утыкаюсь в висок, чувствуя, как и самого потряхивает не меньше.

— Я не знала, что это был он, — рвано оправдывается, — Ты же позвонил. Я и открыла дверь, а он как набросился на меня. Я сразу поняла, что это не ты. Но он не пускал и….

— Тш-ш-ш, всё хорошо, — успокаиваю, прижимая её к себе.

Желание навалять этому придурку еще раз вспыхивает с новой силой. Ну как так блядь можно?

— Я не хотела. Я не стала бы.

— Я знаю — знаю, — усаживаю её на себя.

На Лизе только трусики, даже лифчика нет.

— Иди ко мне, — обхватив её лицо, целую влажные щеки, — Лизка, перестань. В слезах вся.

— Ты не злишься? — размазывает слезы и зажмурив глаза, стаскивает с себя повязку.

Веки покраснели, опухли.

Вот мудило. Просто так ему это с рук не сойдёт.

— На тебя — нет. Не плачь, — целую в мокрые ресницы. — Смотри, что у меня для тебя есть.

Тянусь и подхватив букет, протягиваю ей.

Сейчас вечер, за окном закат, глаза сильно резать не должно.

Лиза открывает их и несколько раз моргнув, утыкается растерянным взглядом в цветы.

— Гипсофилы? — расплываются её губы в легкой улыбке.

— Да. Нравятся?

— Очень.

Поднимает на меня глаза и тут же хмурится.

— У тебя кровь, — трогает пальцами мою бровь, а потом губы.

— Мелочи, — поймав её ладонь, целую внутреннюю сторону.

Убью за неё. Если хотя бы одна мразь обидит, закопаю.

— Сережа этого так не оставит, — вздыхает убито.

— Оставит. Не бойся. Он знает как это, когда дерьмо всплывает наружу. Ему этого не захочется.

— Уверен?

— Ну, если у него есть голова на плечах, то да.

Кивнув, она снова смотрит на меня во все глаза.

— Ты такой красивый, Макс, — смущенно шепчет. — Первый раз вижу тебя вот так, не в темноте.

— Сильно нравлюсь? — усмехаюсь, сам, как дурной, разглядывая её черты лица.

И правда ведь впервые не при тусклом свете компьютеров.