Но пустой счёт мне ни о чем не сказал, пока я не подключился к камере его ноута и не засёк телефонный разговор, в котором он обещал кому-то скоро отыграться. Тогда пришлось капнуть глубже и вуаля. Все доказательства отправились на почту его отцу, который как там сказал? Что Сережа на ты с финансами? Ну-ну, очень близко на ты.

Лиза склоняется ближе и с тревогой заглядывает мне в лицо.

— А если Сережа узнает, что это ты?

Обхватив её за шею, крепче прижимаю к себе, а губами вжимаюсь в ушко.

— Кто сказал, что это я?

Пару раз моргнув, Лиза понимающе кивает.

— Не ты. Кто-то другой. Но… что если Бакеевы узнают, что это… кто-то другой? Чем это для него чревато? — осторожно кладёт ладошку мне на щеку, а у меня от этого её действия замыкание происходит.

От того, что не обвиняет, не пытается сказать, ай-ай-ай, какой я ужасный. Её искренняя тревога раскурочивает мне грудную клетку.

— Не переживай, никто не узнает.

Обернувшись, Лиза оглядывается на перемалывающих новость ребят, а потом кивает мне на танцпол.

— Потанцуем?

Ну разве же ей откажешь?

Обхватив тонкие пальцы, веду за собой.

Встав чуть поодаль, чтобы нас никто не зацепил, обнимаю за талию и притискиваю к себе. Она сегодня охуенная. В шортах этих, маечке в обтяг. Волосы собраны в высокий хвост. Тащусь.

— Максим, — осторожно положив мне руки на плечи, доверчиво прижимается, — я за тебя волнуюсь.

— Не надо, стесняшка. Это ненужная тебе эмоция, — от ощущения ее в моих руках меня плавит. — Лучше давай воспроизводить другую.

Переместив ей ладонь на затылок, ловлю в плен пухлые губы и с ходу толкаюсь в рот языком.

М-м-м-м.

Как же я соскучился.

Без Лизы дома пусто. Никто не требует завтрака, не дефилирует в пижаме, сверкая стройными ногами. Оказывается, мое ощущение свободы, в которым я жил несколько лет, ложное.

Мне казалось это круто, жить самостоятельно. Сам себе хозяин, что хочу, то и делаю. Срач? Похуй. Я убирал-то раз в месяц, наверное. Сейчас же у меня чисто, по сравнению с тем, как было раньше. Всего пара банок на столе, а раньше он был полностью завален ими. На полу ничего не валяется. Привык, что нужно из-под ног всё убирать, чтобы Лиза не поскользнулась или не ударилась.

Как-то все с ней перевернулось, но в лучшую сторону. Не с ног на голову, а наоборот. И теперь, когда её нет, я хочу её обратно.

— Сережа поймёт, что это ты, — разорвав поцелуй, Лиза губами касается мочки моего уха, а я от удовольствия прикрываю глаза.

— Не поймёт. Я отправил его отцу письмо от имени владельца игрового бара. С требованием оплатить остаток, который не выплатил его сын.

— Точно?

— Расслабься, Лиз.

Вздохнув, согласно кивает и теперь уже сама тянется к моим губам. Её всегда осторожные прикосновения действуют покруче развязного стрипа. Всё внутри меня реагирует моментально. Кровь пенится, становится ядовитой и пробуждает желание как можно скорее увезти отсюда Лизу, чтобы остаться наедине.

Она, похоже, чувствует тоже самое, потому что отстранившись, прикусывает свою губу и смущенно улыбается.

— Давай лучше просто танцевать.

Хрипло рассмеявшись, прижимаю её к себе.

Мы еще немного сидим с остальными, потому что вижу, что Лизе интересно общение. Она непринужденно болтает с Даном и Алиной, девушкой Стаса. Алина тоже мало похожа на остальных девчонок в нашей компании, поэтому не удивительно, что они с ней нашли общий язык.

Но долго геройствовать я не в состоянии, поэтому спустя минут пятнадцать вытягиваю Лизу из-за стола и махнув всем рукой, утаскиваю на выход.

— Ты куда так торопишься? — смеётся она, когда мы оказываемся в машине.

— Домой, — набрасываюсь на неё, едва мы остаёмся наедине.

Сгребаю в охапку и сминаю сладкие губки.

Охнув, Лиза тихонько стонет, но при этом тянется ко мне, в ответной ласке.

— Мне в общежитие надо. Там Вера Степановна. Остаться у тебя на ночь никак, — разочарованно шепчет, едва поспевая отвечать на мои поцелуи.

А меня уже снесло. Желание вихрем носится под кожей. Еще с момента, когда увидел её днем за роялем. Гордость, вперемешку с возбуждением прострелила позвоночник. Захотелось сразу очертить границы и показать, что МОЯ. Чтобы ни один музыкантик в академии в её сторону даже не посмотрел.

Мне кажется, я больной, потому что разве может возбуждать играющая классическую музыку девушка? Вызывать умиление, восторг, да, но возбуждать? Но блядь, это тоже да. Может, еще и как. Меня каждый раз в жгут скручивает, едва вижу, как эта неземная девочка касается клавиш.

— Поехали.

Силой оторвав себя от неё завожу двигатель и срываю машину с места. Лиза шустро пристегивается, прикладывая к розовым щекам ладошки.

Возбужденная не меньше меня.

— Макс, но тебе туда нельзя.

— Угу, я помню.

А еще помню, что её подружка сегодня ночует не в общаге. А это значит, что до третьего этажа добраться по пожарной лестнице мне будет несложно.

— Поздно ты сегодня, Елизавета, — качает головой Вера Степановна, когда я прохожу мимо неё к лифту.

— Пока погода хорошая, нужно успевать гулять. Мне полезен свежий воздух.

— Ну да. Спокойной ночи.

— И Вам.

Зайдя в кабину, выдыхаю, но не расслабляюсь. В лифте находится камера, как превентивный метод вандализма, поэтому показывать, что я на взводе нельзя даже здесь.

А я не просто на взводе. Я буквально горю и кажется вот — вот распадусь в пепел.

Макс изверг. Своим сумасшедшим напором заставляет меня сходить с ума и дрожать каждой клеточкой.

Выйдя из лифта, прохожу по коридору и наконец, прячусь в своей комнате. С облегчением опираюсь спиной на дверь.

Щеки горят, внизу живота жжет и тянет. А я улыбаюсь, как ненормальная.

Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, отталкиваюсь лопатками от двери и подхожу к шкафу, чтобы переодеться, но не успеваю взять с полки кофточку, как в стекло раздаётся стук.

Сердце совершает кульбит, и я, подскочив от неожиданности, резко оборачиваюсь.

— Боже, — выдыхаю в шоке.

Там, за окном Максим.

Потрясённо пересекаю комнату и открываю его.

— Ты что здесь делаешь?

— Если гора не идёт к Магомеду… — перебирается он внутрь, тут же сгребая меня ручищами.

В кровь потоком впрыскивается адреналин. Ненормальный. Сумасшедший!

— А если кто-то увидит?

— А мы закроем дверь, — оторвавшись, идёт к двери и поворачивает замок. Оборачивается на меня и от того, что я читаю в его глазах меня взрывает. Там молнии, ураган, стихийное бедствие. От одного только взгляда меня крошит на атомы. — Всё. Никто не увидит.

Хриплое обещание несется мурашками по коже и концентрируется в животе.

— Макс, — успеваю прошептать перед тем, как меня подхватывают и усаживают на стол.

— Я соскучился, пиздец.

— У нас был секс пару дней назад.

Как раз тогда утром, перед тем, как мне сняли повязку.

— И что? — нагло задирает бровь, — Хочешь сказать, что сегодня не хочешь?

Одним движением расталкивает мои бедра и дернув на себя, упирается мне в промежность своей эрекцией.

Вспыхиваю моментально. В месте соприкосновения искрится, а голова идет кругом.

— Хочу… но, — закатываю глаза от того, как губы Макса оказываются на моей шее. — Нельзя же. У меня… не те дни. Забыл?

— Забыл, — вибрации от его голоса поднимают волоски на затылке, — но меня это не смущает.

— Это смущает меня, — краснею еще сильнее.

Чувствую, как его ладони ползут вверх по моим бедрам и вот — вот доберутся до цели. Перехватываю их дрожащими руками.

— Максим, пожалуйста. Я не могу так.

Состроив страдальческое выражение, Макс роняет голову мне на плечо.

— Стесняшка… ну давай ты не будешь такой стесняшкой…

— Макс, нет, — задыхаюсь от смущения, потому что ну не могу вот так. Я только — только вообще узнала, что такое близость с парнем. И перепрыгнуть вот так сразу на несколько ступеней выше не готова. — Но… я бы могла, наверное, по — другому….