Облачные девы как хранительницы живой воды, наделяющей мудростью и предведением, как спутницы бога грозовых бурь, призванные, с одной стороны, приносить на землю младенческие души, а с другой – увлекать души усопших в загробное царство, явились в народных представлениях устроительницами судьбы человеческой. Согласно с этим древние племена присваивали им эпитеты, обозначавшие их вещий характер и влияние на рождение, смерть и вообще на всю жизнь человека. Такие эпитеты впоследствии стали употребляться как имена нарицательные и мало-помалу приняты были за прозвания особенного разряда божественных существ. Тем не менее предания и доныне удерживают многие черты первоначального сродства их с облачными и грозовыми нимфами. У славян девы эти назывались рожаницами, так как они присутствуют при рождении младенцев и определяют их судьбу при самом появлении на божий свет. Прежде всего обратим внимание на свидетельства азбуковников и Паисьевского сборника (XIV в). В последнем памятнике находим «Слово святого Григория о том, какое первое погани суще языци кланялися идолом и требы им клали»; в этом слове читаем: «Извыкоша влени класти требы Атремиду[214] и Артемиде, рекше Роду и рожанице; тации же египтяне. Також и до словен доиде се слов(о), и ти начаша требы класти Роду и рожаницам». Желая указать на языческое происхождение веры в Род и рожаницу, проповедник сближает их с подобными же мифическими представлениями у других народов. По его мнению, Род и рожаница значили у славян то же, что у греков Артемида; для полного соответствия он придает ее имени и мужское окончание: Артемид и противопоставляет это новое имя – Роду, божеству мужеского пола. Одно из главнейших свойств, приписанных Артемиде, касалось деторождения. Она считалась покровительницею женщин и брачных союзов, заведовала родами, разрешала пояс родильницы, играла роль повивальной бабки и кормилицы и вместе с тем была доброю пряхою, как бы одною из парк. Греки давали ей название Είλείυυια = рожаница[215]: Гомер же знает не одну, а многих είλείυυιαι и видит в них дочерей Геры. С Артемидою сродна латинская богиня Natio (Nascio), которая, по свидетельству Цицерона, названа так потому, что ее попечению вверены роды жен (partus matronarum)[216]. Хотя Артемид, о котором упоминается в Паисьевском сборнике, и не существовал в греческой мифологии; но зато греки присваивали эпитеты рождающих, производящих и Зевсу, и Посейдону. Та же творческая, призывающая к жизни сила принадлежала Роду и рожаницам, на что указывают самые названия их, относящиеся к одному корню со словами «рожать» или «рождать», «родитель», «родильница», «родной», «рожёный», «родина», «роды», «на-род», «за-родыш», «у-рожай», «по-рода», «род-ник» и мн. др. Роже(а)ница в словаре Памвы Берынды определена так: «матиця, породеля, пороженица». Словом «род» в древних памятниках означаются: родственники и потомки, земляки и целый народ как образующийся чрез нарождение; от теснейшего смысла слово это восходило к более широкому, по мере того как человек от тесных, исключительно семейных и родовых связей переходил к связям и отношениям более широким – племенным и общинным. Но все эти понятия, усвоенные роду, вытекли из того первоначального, основного его значения, по которому под ним разумелась производящая сила природы вообще. Еще теперь в народной речи слышится выражение: «Земля принялась за свой род». По указанию старинных азбуковников, рожаницами «еллиньстии звездословцы наричють седмь звезд, глаголемых планиты, и кто в кую планиту родится – и по той планите любопрятса предвозвещати нрав младенца или к коим похотем естеством уклонителен будет. И того ради рождьшагось, якоже они мнят, в планиту Арис предглаголют тяжела быти нравом, яра же и гневлива и дерз(к)а во бранех; а в планиту Афродиту рождьшагось сластолюбива предглаголют быти и удобна на блудное смешение; сице же и в прочая планиты рождьшихся предглаголют нравы, а не хотят окоянии они звездом-законицы разумети, яко не по естеству в человецех лежит злое, но по произволению». Названия «планиты» и «зодий» так объяснены в азбуковниках: «Планиты суть седмь звезд, иж на аерных седми поясех, кояждо на особом поясе: 1) Арис (Марс), 2) Ермис (Меркурий), 3) Завес (Юпитер), 4) Солнце, 5) Афродита (Венера), 6) Крон (Сатурн), 7) Ккати (Έχάτη), еже есть луна. Сими звездами окаяннии звездословцы мнят ся угадывати человеческие нравы и счастие». «Зодиями наричют звездословцы дванадесять звезд, их же глаголют суща на седмом поясе аерном (следуют названия знаков зодиака). Сими звездами умовреднии астрологи мнятся угадывати счастия и добродейственное и злоденственное житие человеком»[217].

Приведенные нами свидетельства, приписывая рожаницам влияние на рождение, характер и счастие человека, вместе с тем указывают, что эти мифические девы стояли в таинственной связи со звездами. Простой, не просветленный наукою взгляд наблюдателя не различает планет от звезд, и если рожаницами названы в азбуковнике собственно планеты, то такое ограничение было следствием того средневекового астрологического учения, которое перешло к нам сравнительно уже в позднейшее время – в переводных книгах, известных под названиями «Астрономия», «Зодий» и др. Но как самое астрологическое учение возникло из древнейших народных верований, общих всем племенам и востока, и запада, – из верований, утверждающих зависимость жизни человеческой от сияния звезд; то понятно, почему оно всюду так легко было принимаемо и всюду пользовалось сочувствием массы. Оно ничего не говорило такого, что бы противоречило национальным преданиям. Этим объясняются и те постоянные протесты, с которыми вынуждена была выступать церковь против так называемого «звездословия». Древний переводчик хроники Григория Амартола употребляет выражение «рождественное волшение» в смысле искусства предсказывать судьбу по звездам. «Немврод, – читаем в этом памятнике, – персомь старейшина бывь, наоучив тех звездочьтию и звездословью… От них же еллини рождьственное вльшвение навыкше, начешэ рождаемых под звездным двизанием принашати, не бо звездочьтие и звездословие же и вльшвение от магоусей (магов) или персень начета быс». То же значение придавалось словам: родословие, рожение и рождество. В старинном индексе, между книгами «отреченными», упоминаются книги: а) Звездочетец, в которой «безумнии ищут дни рождения своего, санов получение и урока житию и бедных напастей, различных смертей и казней, в службах и в куплях и в ремеслах» и b) Рожденик, в которой указаны добрые и злые дни и часы и влияние их на судьбу нарождающихся младенцев. Кормчая книга (по рязанскому списку 1284 г.) заносит на свои страницы запрещение Шестого Вселенского собора (правило 61), направленное против тех, «иже в получаи верують и в родословие, рекше в рожаница». Подобные запреты и осуждения повторялись в различных памятниках допетровской Руси. Иосиф Волоцкий в обвинениях своих против жидовствующих говорит: «И баснословна некаа и звездозакониа оучахоу и по звездам смотрити и строити рожение и житие человеческое, а писание божественное презирати, яко ничто же суще». Максиму Греку принадлежат «Слово о том, яко промыслом божиим, а не звездами и колесом счастия вся человеческая устрояются» и другое «Противу тщащихся звездозрением предрицати о будущих». Поучение митрополита Даниила между другими, подлежащими церковному осуждению суевериями упоминает: «Случай, получение и рожение по звездословию». Автор Домостроя упрекает своих современников: «В получая веруют, и в родословии, рекше в рожаницы, и в обаяние по звездословию». В одном поучительном слове конца XVI или начала XVII века читаем: «Неразумнии человецы несвершеным своим разумом уверяют себе в преходныя звезды, рекше в зодейныя, и в том звездном хожении мятутся и гадание творят по сему, понеже безумнии людие верують в дванадесять преходных звезд и семь звезд больших планид; в них же невегласи веруют и волхвуют, понеже ищут дней рожении своих и санов получение, в них же ищут рока житию и бедных напастей и различных смертей и казней, в службах и в куплех и в ремеслех и в ыных строениях». По древнеарийскому воззрению, душа представлялась искрою небесного огня или звездою, возжигаемою при самом рождении младенца; как скоро звезда эта погасала, вместе с нею погасала и жизнь человека, а пока она горела – ее блеском и мерцанием условливались все его житейские радости и печали (= его светлые и черные дни). И доныне народные поверья связывают зарождение младенца и его будущую судьбу с звездами. Над чьим домом упадает звезда, в той семье (по мнению поселян) девица утратила девственность = сделалась беременною. В одной песне сын, жалуясь на свою долю, обращается к матери с этими словами: