Я очень вежливо поинтересовался:

— А люди не задохнутся?

— Ничего никому не станет. Чертыхаться будут, это ж точно. А больше всех моему врагу достанется. Дым-то кверху идет, а он живет как раз на последнем, пятом этаже.

— Да кто у тебя враг-то?

— А этого не хотел? — Грека сунул под нос Котьки дулю. — Сказал, враг, — значит, враг.

Чтобы успокоить Котьку и Греку, я примирительно сказал:

— Если не опасно, то можно и пустить дымку. Врагам прощать не надо.

— Вот это разговор! — похвалил меня Грека. — Ты. Котька, хотя бы у него учился. Понимает человек.

Я улыбнулся про себя: вот сейчас в точку попал. Действую, как настоящий разведчик.

А Грека продолжал:

— Теперь слушайте внимательно. Объясню план второго урока. Операцию проведем завтра, за четыре часа до Нового года, то есть в 20 часов 00 минут. Объект находится далеко, трамваем ехать. Так что сбор за полчаса до операции, у моего дома. Подходящий ватник я уже подыскал. На чердаке валялся… Рукава от него оторвал… Вот они. — Грека достал из кладовки коробку из-под ботинок, перевязанную шпагатом. — Развязывать не буду… А когда придем к тому дому, ты, Котька, встанешь на посту, а я с Борькой спущусь вниз. Там темно, и есть разваленные подвалы. Прикурим ватник и бросим в подвал…

— Страшно, — выдохнул Котька.

— А ты чего хотел? И должно быть страшно. На то урок. Волю свою закалите, смелость. Хотя практически риска — никакого. Бросим ватник и как ни в чем не бывало тихонько выходим на свежий воздух… Дым будет после. Такой, ехал Грека, дым — и про Новый год забудут. С перепугу, глядишь, пожарных вызовут. А мы тем временем вернемся домой и весело встретим праздник.

Грека поднялся из-за стола. По всему было видно, что деловая встреча закончена.

— Все поняли? — спросил Грека. — Тогда до завтра.

Я взволновался: Грека же адреса не сказал. Надо как-то узнать адрес. Очень может пригодиться. Конечно, адрес просто необходим. Я больно ущипнул в кармане ногу — где-то читал, что это успокаивает. И правда: помогло. Я услышал свой голос будто со стороны. Голос совершенно спокойного человека:

— Грека, ты рассчитал? Успеем за полчаса? На какой улице дом-то?

— Не беспокойся. Все продумал. А улицу знать вам не обязательно.

Сказал, как точку поставил. Больше ни о чем спрашивать я не решился. Подозрение можно вызвать…

На улице, перед тем как разойтись в разные стороны, мы с Котькой постояли минутку.

— Не боишься? — Котька испытывающе поглядел мне в глаза.

— Боюсь, — сказал я.

— Вдруг застукают?

— Могут, конечно. — Я согласно кивнул. — А что поделаешь? Волю-то закалять нужно.

Котька вздохнул, как паровоз, и вяло махнул рукой:

— Пока.

Возле освещенной витрины молочного магазина с бутылками, набитыми ватой, я отыскал в кармане двухкопеечную монету и вошел в холодную телефонную будку. Боковое стекло в будке было разбито, и я, набрав номер, старательно прикрыл трубку рукой: то, что собирался сообщить, не должно слышать ни одно постороннее ухо.

— Алло… Алеша? Это ты?.. Докладывает разведчик под номером «2-Б». То есть я, Борис Блохин. Получил ценные сведения. Срочные. Предлагаю встретиться возле елки через шесть с половиной минут.

— Все понял. Выхожу, — ответили мне на другом конце провода.

Когда я подошел к елке, там уже чернели две фигуры. В одной по высокой меховой шапке с помпоном узнал Марину, и почему-то очень обрадовался. Я понял: мне хотелось, чтобы Марина обязательно услышала мой рассказ.

Она слушала, и в стеклах ее очков, чуть вздрагивая, горели ряды квадратиков освещенных окон. Я смотрел в эти вздрагивающие звездочки и старался рассказывать как можно интереснее.

— Боря, да ты врожденный разведчик! — Марина тронула меня за руку и даже слегка пожала ее. — Я наверняка растерялась бы.

— За комплимент — спасибо, — сказал я, — но это начало. Самое трудное впереди. Что будем делать, Алеша? Я уже по дороге думал, думал — ничего не мог придумать. Может, ты чего сообразишь?

Командир посопел носом. Если бы он знал, что надо делать! Ясно одно: так оставить нельзя. Кто бы ни был этот Грекин враг, хоть самый плохой человек, но нельзя же допустить, чтобы жильцы всего подъезда отравлялись вонючим дымом. Да еще в такой день.

— Плохо, что адреса не узнал. Можно бы как-то предупредить жильцов. Хотя бы замки повесили. Или какого там сторожа поставили.

— Ничего не вышло. — Я так тяжело и виновато вздохнул, что Марина недовольно взглянула на Алешу и сочла своим долгом защитить меня:

— Нельзя же требовать невозможного. Он и так много разведал.

— Просто ничего в голову не лезет, — сказал Алеша. — Давайте так: будем думать, а завтра встретимся. Может, что и придумаем.

— Я теперь всю ночь не засну. — Марина засмеялась. — Буду все думать и думать…

От второго подъезда к нам приближался какой-то человек.

— Эй, что за люди? — издали спросил мужской голос. — Слышите?

— Дядя Аркадий, это мы! — крикнула Марина.

Дядя Аркадий оказался отцом курносой девочки.

— А я гляжу: какие-то люди. Кто? Зачем? Не к елочке ли, думаю, приценяются?

— Ее теперь не вырвешь, — сказал Алеша. — Крепко вмерзла.

— Все совещаетесь?

— Думаем, дядя Аркадий.

— Похвальное занятие. Кто думает, тот обязательно своего добьется…

Я попрощался и побежал домой.

Марина хотя и обещала всю ночь не спать, но, видно, ничего у нее не получилось. Да и сам я так набегался за день, так устал, что едва положил голову на подушку — сразу и уснул. И Алеша ничего не придумал. Оказывается, вечером он еще долго возился с разноцветным прожектором. Труднее всего было, как он объяснил, надежно укрепить это шаткое-сооружение на балконе.

Короче говоря, собрались утром на другой день у Марины, и выяснилось, что нет у нас пока средства помешать Грекиному вредительству.

— Если бы адрес знать, — уныло протянул Алеша.

— Тогда бы чего проще, — сказала Марина. — Предупредили бы жильцов письмом, навесили бы они замки, и все в порядке.

— Я вот еще как подумал. — Алеша подошел к зеркалу и носовым платком наискось закрыл половину лица. — Перевязаться, будто зуб болит. Надену отцов кожух и поеду с вами в одном вагоне трамвая.

— Тоже об этом думал. — Я безнадежно махнул рукой. — Опасно. Могут узнать. У Греки глаз, как бинокль.

— А то бы здорово могло получиться. Только вы в подвал спуститесь, а я как заорал бы: «Держи воров!»

— Котька же на посту будет стоять. Забыл?

— Да, не годится. — Алеша засунул носовой платок в карман. — Жалко… Ну, а что же тогда?

Посидели с минуту молча, а потом Марина посмотрела в окно на двор, где возле елки уже толпились нетерпеливые ребятишки, и сказала:

— Времени до вечера много, что-нибудь придумаем, неправда…

А когда потом было думать? Наряжали елку. Лепили из снега (хорошо, что немного потеплело) всяких чудищ. Столько народу столпилось, столько смеху было! Затем дядя Аркадий вынес баян, и все стали петь песни. А какой-то жилец нарядился в белую шубу, приклеил бороду — ну, настоящий Дед Мороз! Ребятишки просто визжали от восторга. И тут я вспомнил о Лидушке. Она же дома сидит, скучает, меня ждет не дождется. Я со всех ног кинулся со двора.

Мы прибежали с сестренкой в тот момент, когда Марина {она в своей высокой меховой шапочке с пушистым помпоном показалась мне настоящей Снегурочкой) вскочила на табурет и прокричала, что сейчас начнется конкурс загадок, и те, кто правильно отгадает, получат награды. Она подняла над головой прозрачный кулек, почти полный конфет и желтых мандаринов.

— Награды буду выдавать я! — басом распорядился белобородый Дед Мороз и взял у Марины кулек. — Загадывай, Снегурочка, первую загадку…

Загадки были совсем простые. Ребятишки хором кричали ответы, и Дед Мороз то и дело запускал руку в кулек и протягивал счастливчикам награды.