Стелла внезапно поднесла руки к лицу.

— Довольно! — сурово произнес Харри. — Я не позволю, чтобы ты расстраивалась.

Стелла опустила руки, по ее щекам текли слезы.

— Я любила его… и, Бог свидетель, он тоже любил меня поначалу. Да, он любил меня до тех пор, пока я не отдалась ему душой и телом… пока я не наскучила ему своей любовью, своим восхищением и — почему бы не сказать? — обожанием. Я наскучила ему… наскучила, Кристин, он ушел и забыл о моем существовании. Я была слишком проста, слишком неопытна. Я была желанна, пока не отдалась в его власть полностью и окончательно… После этого он захотел большего… больше того, что я могла дать ему, — того, чего возможно, он никогда не найдет. Когда он оставил меня, я умерла… да, я умерла! Я, настоящая, не могла жить без его любви, его поцелуев, его музыки — я умерла, но мое тело, это тело, которое больше не привлекало его, продолжало дышать, есть, ходить и спать, вот я и… и… — Голос Стеллы, который был не громче шепота, осекся.

— Как его звали? — с ужасом выкрикнула Кристин, но, произнося эти слова, гулко разнесшиеся по комнате, она уже сама знала ответ.

Лидия устала, так устала, что каждый толчок или встряска такси по дороге домой из Эйвон-Хауса были подобны удару кинжала. Она так устала, что ее раздражала даже заботливость Розы.

— Как только приедем домой, мэм, лучше всего сразу отправиться в постель, — настоятельно советовала Роза, а Лидия из-за того, что жаждала отдыха каждым больным мускулом, должна была возразить, несмотря на жестокую усталость.

— Это мы еще посмотрим. Я могу понадобиться маэстро.

Роза промолчала, и Лидия почувствовала ее неодобрение. Ей слишком хорошо было известно, с каким осуждением Роза относится к Ивану и к его бесконечным претензиям, лишавшим ее последних сил. Обычно это забавляло Лидию, она понимала, что причина кроется в преданности Розы, но сейчас, из детского каприза усталого ребенка, она сказала себе, что не потерпит диктата и тирании. Роза всего лишь прислуга, ей не следует навязывать свою волю хозяйке.

Они ехали молча и, казалось, до бесконечности долго по извилистым тропкам, которые были самым коротким путем из Эйвон-Хауса в Фэрхерст. А потом совершенно внезапно раздражение Лидии прошло. Милая Роза! Как все-таки приятно, когда за тобой ухаживают, как за маленьким ребенком. В глубине души Роза была вечной няней, в ней жила постоянная потребность пестовать и заботиться о ком-то и при этом не только делать все за своего питомца, но и думать за него.

— Мы почти уже дома, Роза, спасибо, что ты съездила со мной.

Лидия заговорила, чтобы нарушить тишину и рассеять атмосферу неодобрения, исходившую от Розы. В голосе Лидии прозвучала теплота, которая всегда выручала ее, если дело касалось Розы, и сейчас это сработало как по волшебству. Роза поправила плед, борясь с воображаемыми сквозняками, и Лидия поняла, что все хорошо.

— Придется помассировать вас сегодня вечером, — нехотя заговорила Роза, — а то завтра вы будете ни на что негодны.

Лидия милостиво приняла оливковую ветвь.

— Спасибо, Роза. Это как раз то, что нужно.

Такси подъехало к дверям, Роза вышла из машины, чтобы резким звонком оповестить остальных горничных. Они пересадили Лидию в кресло и привезли в холл.

— Где все? — поинтересовалась Лидия.

— На веранде, пьют чай, мэм. Мистер Филип и мисс Йёргенсен вернулись минут двадцать назад, а маэстро приехал вскоре после второго завтрака, мэм. Он очень расстроился, когда услышал, куда вы уехали.

Лидия позволила отвезти себя в спальню, но, когда Роза оставила ее у туалетного столика, а сама пошла разбирать постель, твердо заявила:

— Чай я буду пить на веранде.

Руки Розы, разглаживавшие отороченные кружевом льняные простыни, опустились.

— Позвольте им прийти к вам. Лидия покачала головой:

— Я выпью чай с ними. И вот еще что, Роза, дай мне мои капли.

В первую секунду ей показалось, что Роза откажется. Капли были выписаны только на особый случай, при крайней необходимости. Служанка замешкалась, затем не говоря ни слова прошла по комнате. Лидия почувствовала, как теряет терпение. Если бы только люди выполняли ее просьбы и не поднимали при этом шум по поводу того, что ей полезно, а что нет! Какое все это имеет значение? Что вообще имеет какое-нибудь значение, кроме трудностей и проблем, которые предстояло решить сейчас, в этот самый момент? Никто из увидевших Лидию пятнадцать минут спустя, когда она появилась на веранде, не смог бы догадаться о том беспокойстве и дурных предчувствиях, которые овладели ею. Она окинула присутствующих быстрым оценивающим взглядом, а потом привычно улыбнулась и поздоровалась ровным, невозмутимым голосом. Иван, вытянувшийся в кресле, тут же вскочил:

— Лидия, дорогая, я не знал, что ты вернулась.

— Мне жаль, что я не встретила тебя, когда ты приехал домой, — сказала Лидия, подставляя лицо для поцелуя. — Тебе уже сообщили новость?

— Об Элизабет?

— Да.

— Как она?

— Очень больна. Я беспокоюсь за нее.

— Мне жаль, — сказал Иван.

Лидия повернулась к остальным — Филип стоял довольно напряженно возле чайного стола, Тайра рядом с ним. Они держались за руки, и один взгляд, брошенный на их лица, сказал Лидии правду. Затем Иван широко взмахнул рукой и воскликнул высоким, слегка ломким голосом:

— Здесь тоже есть новость для тебя, дорогая, но хорошая новость. Филип и Тайра поженились. Тайно, быстро, не сказав никому ни слова, поженились.

«Слава Богу, что он так это воспринял», — подумала Лидия, протягивая руки к сыну и невестке. Как бы ей хотелось услышать от них это известие в отсутствие Ивана! Но Иван вел себя превосходно! Когда они сели за чайный стол, она все время ощущала легкую резковатость его тона и то, что временами его смех и несколько заумная болтовня с молодой парой звучали фальшиво. Но внешне он играл роль удивленного, но благодушного отца семейства с тем пылом, который свидетельствовал если ни о чем другом, то хотя бы о его доброжелательности.

— Где Кристин? — спросила Лидия, когда на секунду стих взволнованный разговор и за экстравагантным комплиментом Ивана в адрес невесты последовала тишина, смешанная с чувством неловкости.

— Она оставила нас у входа в церковь, — ответил Филип. — Мне кажется, сестра решила, что мы хотим побыть вдвоем.

— А это, конечно, так и было, — вмешался Иван.

— Мы были бы рады компании Кристин в любом случае, — серьезно ответил Филип. — Она заторопилась прочь, я думал, что, возможно, она поехала прямо домой. Как бы там ни было, я жду, что она вернется до нашего отъезда. Я заказал такси на пять.

— Такси? — переспросила Лидия.

Филип объяснил свои планы на медовый месяц. Лидия не была уверена, но ей показалось, что она увидела выражение легкого облегчения на лице Ивана. Несколько минут Лидии удалось побыть с Филипом наедине, когда Тайра попросила Ивана отобрать для нее ноты музыкальных произведений, которые она могла бы увезти с собой.

— Понравится ли это Филипу или нет, но я собираюсь ему играть, — с озорством сообщила она. — Ему предстоит многое узнать о музыке.

— Предоставьте выбор мне! — воскликнул Иван. — Я знаю все составляющие любовного зелья.

Они ушли вместе, и Лидия поняла, что Тайра с присущей ей изумительной деликатностью подстроила так, чтобы дать Лидии возможность остаться с сыном вдвоем.

— Ты счастлив, дорогой? — спросила она.

— Очень, — ответил Филип. — Ты знаешь, ма, спасиботебе за все.

— Я не многое сумела сделать. Филип поднялся и обнял ее за плечи.

— Единственное, о чем я сожалею, что ты не была на моей свадьбе, — я думал о тебе.

От простой искренности этих слов у Лидии защипало в глазах.

— Храни тебя Господь, дорогой. Я буду молиться за тебя. У Тайры будет хороший муж.

— Если так, то это только благодаря тебе. Все, что во мне хорошего, я получил от тебя.

— О, мой дорогой! — Лидия сказала бы больше, только слезы слишком близко подступили к горлу, чтобы говорить. Она притянула к себе голову Филипа и поцеловала его в щеку. С легким уколом она вспомнила о его рождении. Как она была тогда взволнована, что у нее сын!