Раздражение, гнев и стыд — все это смешалось в душе Джессамин. Не зная, куда девать глаза, она сделала неловкий жест, стараясь успокоить его.

— Простите, я не то имела в виду…

— Я прекрасно знаю, что вы имели в виду! Так вот, уверяю вас, мои люди и не подумают бросаться на ваших женщин. Конечно, до тех пор, пока те сами не подадут им знак. Не сомневайтесь, мы будем целомудренны, словно новорожденные ягнята. Даю вам слово!

Сдавленным голосом Джессамин пробормотала нечто вроде благодарности. Она понимала, что после столь бурной сцены ей ничего не остается, как только отправиться в постель.

— Доброй ночи.

— Доброй ночи и вам, леди Джессамин! — Он чуть заметно улыбнулся. — Не обращайте внимания на отсутствие хороших манер у леди Элинед. Она привыкла жить, как мотылек, не заботясь ни о чем, кроме собственных желаний. Конечно, она красавица, ничего не скажешь. Но иногда ее красота бывает довольно обременительна, тем более что Элинед использует ее, как золотые монеты, подкупая тех, кто ей нужен, чтобы удовлетворить все свои прихоти. Но вы, как я догадываюсь, женщина совершенно иного сорта.

— Благодарю вас, милорд, за добрые слова.

Послав ему на прощание скупую улыбку, Джессамин повернулась, чтобы уйти.

Никогда еще большой зал Кэрли не казался ей таким бесконечно длинным. Выбоины и царапины в потрескавшемся от старости полу сегодня то и дело попадались ей под ноги, когда она шла к двери в своих домашних туфельках на тонкой подошве. Вот каблучки Джессамин в очередной раз подвернулись, попав в какую-то щель, она едва не упала и сердито подобрала повыше юбки. Девушка шла, чувствуя пристальный взгляд темных глаз, и умирала от желания повернуться, чтобы увидеть его лицо. Только у самых дверей она осмелилась оглянуться, но он был слишком далеко, чтобы она смогла разглядеть выражение его глаз. Он стоял там же, где она его оставила, возле самого камина. Темные густые волосы были слегка взлохмачены, твердые губы не улыбались. Какое-то странное чувство, похожее на одиночество, будто она вдруг лишилась чего-то важного, охватило Джессамин. Это удивило ее. В чем дело?

Ведь он смеялся над ней, вывел из себя, он без конца злил ее и восхищался ею. Она не могла ошибиться. Хотя и не привыкшая к мужскому вниманию, но что ни говори, а Джессамин была настоящей женщиной, женщиной до мозга костей. Ее интуиция не могла подвести ее — этот человек был явно очарован ею.

Лорд Рис был дьявольски привлекательным, загадочным, надоедливым и в то же время занимательным, он обладал способностью мгновенно выводить ее из себя — все это Джессамин бормотала себе под нос, пока шла к двери. Она уже почти бежала, кусая губы и заранее предчувствуя скорое поражение. Быстрее, быстрее, прочь от него, пока она еще в силах заставить себя уйти, не поддавшись сладостному искушению остаться возле него, чтобы чувствовать его восхищение, его прикосновения… его страсть!

Нечаянно вырвавшееся из глубины сердца признание ошеломило Джессамин.

Она споткнулась и схватилась рукой за холодный, шершавый камень стены. Как бы ей сейчас хотелось, чтобы на се пути никогда не встретился лорд Рис Трейверон или хотя бы чтобы она осталась совершенно равнодушной к его мужским чарам! Пока он не появился, в душе ее царили мир и покой. Все эти чувства, что сейчас предательски нахлынули на нее, таились где-то, незнакомые и ненужные ей. А теперь он здесь, рядом с ней, и один его взгляд, одна только улыбка будят в ней целую бурю таких чувств, на которые она даже не считала себя способной.

Она взбежала наверх и рывком распахнула дверь своей спальни. В камине пылал огонь, тишина, царившая в комнате, и тепло очага подействовали на нее умиротворяюще.

— Я разденусь сама, Мери!.. — коротко бросила Джессамин, голос ее дрожал и прерывался от сдерживаемого волнения. Служанка обрадованно присела, довольная, что сегодня вечером ее услуги не понадобятся. Джессамин требовалось время, чтобы овладеть собой и вновь стать той Джессамин, которой она была еще так недавно.

Прошло немного времени, и, оставшись в одной сорочке, девушка застыла у окна. Из-за занавески тянуло холодом, и она не могла сдержать дрожи. Это было единственное окно во всем замке, его переделали из бойницы специально для Джессамин. Сам сэр Хью распорядился об этом. Он лично привез драгоценную роговую раму и всю дорогу из Шрусбери не спускал с нее глаз. Из этого окна Джессамин могла видеть далекие холмы за рекой, где уже начинался Уэльс, любоваться, как ранней весной на деревьях появляется нежная молодая листва, словно окутывая прозрачной дымкой дальний лес, а потом, с приближением осени, листья желтеют и постепенно устилают землю роскошным пестрым ковром. Здесь она часто мечтала, счастливая тем, что отгородилась от всех забот, замкнувшись в своем собственном маленьком мире. А теперь этому пришел конец. Теперь она хочет жить в реальном, а не выдуманном ею мире, и жить рядом с ним.

По лицу ее медленно потекли слезы. Но это не были слезы жалости к себе. Джессамин вдруг вспомнила покойного отца. Даже себе самой Джессамин не решалась открыть свою тайну. Слезы ее были слезами разочарования и боли потому, что она не могла получить того, чего желала больше всего на свете! Она плакала, потому что жаждала любить и быть любимой, потому что томилась от желания испытать счастье в объятиях лорда Риса Трейверона!

Джессамин со вздохом вытащила любимую книгу и принялась рассматривать картинки при свете свечи. Она попыталась на минутку представить себя и лорда Риса вместе в таком же тайном уголке сада. Разве такое возможно? Нет, сказала она себе, решительно отбрасывая книгу. Вместо того чтобы успокоить ее, в этот вечер столь любимые ею прежде картинки только напомнили Джессамин о том, что изображенные на них дамы как две капли воды похожи на леди Элинед Глинн. Да, приходилось признать, что для благородного лорда лишь такая женщина, как она, может стать достойной парой. И разве доблестный рыцарь заинтересуется какой-то девчонкой в рваном мальчишеском платье, которая лезет тушить пожар или скачет верхом по-мужски?

Добившись того, что окончательно расстроилась и разрыдалась от жалости и уязвленного самолюбия, Джессамин наконец сдалась и решила, что нет смысла и дальше мучить себя. Может быть, завтра это пройдет и на душе у нее станет светлее.

Слез у нее уже не было. Джессамин сердито высморкалась. Она не плакала так с тех пор, как умер отец.

Свернувшись калачиком в постели, где было уютно и тепло благодаря заранее согретым простыням, девушка долго вслушивалась в завывание ветра за окном. Потом она вытянулась во весь рост и, вытащив из-под головы пуховую подушку, обняла ее, прижав к груди, словно возлюбленного. Наконец сон смежил ей веки, и Джессамин увидела себя в волшебном саду, а рядом с ней обаятельный лорд Рис осыпал ее галантными комплиментами и признаниями под сенью благоухающих роз.

— Проклятие, что за дьявольская ночь! Кажется, будто сами небеса разверзлись, чтобы затопить нас! — чертыхнулся Уолтер, поднимая голову от стола, где они вместе с Вильямом Рисом проверяли расчетную книгу счетов.

— Да, по-моему, это настоящая буря, — рассеянно пробормотала Джессамин, окинув взглядом собравшихся в зале гостей — она искала лорда Риса.

Проснувшись утром, девушка постаралась убедить себя, что окончательно избавилась от непонятного наваждения, овладевшего ею накануне вечером. Скорее всего все это было вызвано переутомлением или просто было результатом пережитых волнений после драматических событий этого дня. Пусть он даже будет рядом, решительно сказала себе Джессамин, она возьмет себя в руки и будет разговаривать с ним, как с любым другим едва знакомым ей человеком. Люди из его отряда толпились в зале, весело переговариваясь о чем-то между собой, но сам лорд Рис пока не появлялся.

— Где же наши гости? — наконец не выдержала она. — Еще спят, я думаю. Надеюсь, сегодня они с Божьей помощью уедут из замка. Иначе дороги развезет и они станут непроходимыми. Тогда они застрянут надолго, — озабоченно добавил Уолтер, вспомнив о буре, которая бушевала всю ночь. Он бросил хмурый взгляд на управляющего. — Именно из-за этого ты и хотел сегодня переговорить со мной? — нерешительно спросил он.