— А ее нет — бедняга поскользнулась на льду, когда переходила ручей, так что теперь сама не может встать с постели. Это она и предложила послать за вами, миледи.

Джессамин тяжело вздохнула. Может, и удастся помочь бедной Мэгги Хьюз.

— Хорошо, Мери. Собери мою корзинку. Я поеду. Налицо Мери отразилось явное облегчение. Мэгги приходилась ей родственницей.

— Спасибо, миледи. Так передать парню, что вы приедете?

Отослав Мери, Джессамин принялась одеваться, с огорчением подумав о том, что местные жители, похоже, непоколебимо уверены в том, что ей все под силу. Хотела бы она сама обладать хоть малой толикой той уверенности, мрачно вздыхала она, натягивая толстую шерстяную юбку и заворачиваясь в свой самый теплый плащ на меху. Верхняя ферма была неподалеку от Холли-Ридж. Должно быть, сейчас, в предрассветный час, на улице жуткий холод. Поморщившись, она натянула отороченный мехом капюшон и толстые перчатки.

Взяв свечу, Джессамин медленно спустилась по крутой лестнице. Она торопливо шла к лазарету. Войдя туда, Джессамин придирчиво осмотрела содержимое корзинки, которую собрала для нее Мери, порадовавшись, что та не забыла положить бутылочку с обезболивающим настоем. Рецепт придумала сама Джессамин и очень этим гордилась, туда входили майоран и кора ивы. Она даже успела раз опробовать его на раненых воинах Риса и осталась довольна.

Ну вот наконец она готова. Джессамин вышла во двор, где уже стояла оседланная лошадь. До рассвета было еще далеко. Молоденький грум, подсаживая се в седло, клацал зубами от холода. Вместе с ней должен был ехать Бен, муж Элис, той самой служанки, что ухаживала за ранеными в лазарете. Рис перед отъездом строго-настрого наказал слугам никуда не отпускать Джессамин одну. И хотя вряд ли старого Бена можно было считать надежной защитой, но Джессамин решила, что не стоит ждать, пока разбудят кого-то еще.

Они выбрались из замка через подземный ход и очень скоро уже карабкались вверх по крутой извилистой тропинке, которая вела по холму к самым воротам верхней фермы.

Вдруг что-то мокрое и холодное ткнулось ей в руку. Старый Нед жалобно заскулил. Он все-таки увязался за ней, но такой крутой подъем оказался тяжеловат для старого пса. Джессамин честно пыталась отговорить его от этой прогулки. Но верный пес еще не забыл, как она оставила его одного во время поездки в Честер. Оставшись без хозяйки, Нед испытал такое потрясение, что теперь отказывался отходить от нее.

— Ну-ка, старина, беги в дом. Тебе надо согреться, — подтолкнула она его, заметив приветливо распахнувшуюся дверь. Второго приглашения не потребовалось. Нед стремглав влетел в дом и направился к очагу, где его ворчливо приветствовали хозяйские собаки.

— Миледи! — Олден Хьюз, чье выдубленное солнцем и ветрами морщинистое лицо напоминало кору старого дуба, склонился перед ней в низком поклоне. В глазах его метался страх. — Мэгги, бедняжка, мается уже второй день. Старуха Бет уверена, что у нее двойня, но ни один пока не показался. Она вон там.

Услышав это, Джессамин на мгновение оцепенела. Придя в себя, девушка поспешно направилась в ту часть дома, где спала вся семья. В другой части фермы всю зиму держали скотину. Вот и сейчас Олден, смущенно извинившись, сказал, что ему нужно подоить коров.

Джессамин вздрогнула, когда до нее донесся чуть слышный стон.

Повинуясь ее приказу, Бен поставил корзинку на стол и отступил в угол, дожидаясь, пока его позовут.

Джессамин склонилась над постелью.

— Мэгги… ты меня слышишь? Это я, леди Джессамин. Женщина повернула голову, и Джессамин увидела мокрое от пота, залитое восковой бледностью лицо. Она чуть в обморок не упала, заметив, как страшно изменилась за несколько дней молоденькая жена Олдена Хьюза — ведь еще совсем недавно Мэгги была жизнерадостной, энергичной женщиной, в которой жизнь била ключом. И Джессамин не раз думала, что она, можно сказать, просто-таки создана для материнства.

— Леди Джессамин… как мне благодарить вас… вы так добры ко мне… — жалобно прохрипела Мэгги. Ее скрюченные пальцы вцепились в руку девушки. — Дайте мне что-нибудь… чтоб полегчало!

— Сейчас, милая, но сначала надо взглянуть, как идут дела.

При виде того, сколько крови потеряла бедная женщина, Джессамин стало дурно. Сам воздух в комнате был пропитан ее солоноватым запахом, матрас, простыни и одеяла промокли насквозь. Так, значит, старуха Бет была уверена, что у Мэгги двойня? Очень осторожно Джессамин ощупывала огромный живот Мэгги. Вот это, похоже, ножки, а вот это… она отчетливо почувствовала два крошечных тельца.

Что-то, скорее всего колено одного из близнецов, перегородило родовой канал. Тело Мэри даже на ощупь было холодным липким. Схваток Джессамин не почувствовала.

Это встревожило девушку больше всего. Похоже, долгие роды оказались для малышей и их матери роковыми.

— Госпожа, сдается мне, их требуется повернуть, — послышался откуда-то из темного угла хриплый шепот Бена. — Я такое не раз видел. Ножками спутались — вот и ни туда ни сюда.

У Джессамин внутри от страха все перевернулось — Господи Боже, только этого не хватало!

— Как это? — испуганным шепотом спросила она Бена так, чтобы Мэгги ничего не слышала.

— Сначала дайте ей ваше питье. Знаете, миледи, по-моему, если просто тянуть, толку не будет, один вред. Вам нужно просунуть руку и, значит, аккуратненько повернуть их к выходу. Иногда это помогает. Ну… а бывает, что и нет.

С этими «обнадеживающими» словами Бен снова убрался к себе в угол. А Джессамин, засучив рукава, тоскливо мыла руки, собираясь последовать его совету.

Несколько долгих часов прошли в непрерывной борьбе за жизнь близнецов и их матери. С помощью обоих мужчин — Олден, подоив коров, немедленно вернулся к жене — Джессамин в конце концов умудрилась кое-как повернуть малышей. Первый, которого им удалось извлечь, уже, к сожалению, не дышал. Именно его похолодевшее тельце не давало его маленькому брату появиться на свет. Очень осторожно, едва дыша, Джессамин потянула на себя крохотное существо. Передав его Олдену, она склонилась над роженицей. А отец в это время мягко обтер сморщенное багровое личико и принялся вдувать воздух в маленькие легкие. К счастью, тот еще дышал, но вот для второго малыша все было кончено.

В комнате раздался пронзительный крик новорожденного, и слезы облегчения хлынули из глаз Джессамин. От счастья она бросилась обнимать и Олдена, и Бена. Подоспевшая на помощь служанка занялась малышом: хорошенько обмыла его, потом завернула в теплые пеленки и сунула ему в рот туго свернутую тряпочку, которую обмакнула в теплое молоко, чтобы он учился сосать. \ Джессамин вернулась к роженице. С ней дела обстояли куда хуже. Мэгги ненадолго задремала, но вид у нее был не лучше, чем у ее умершего младенца.

Знаком подозвав Олдена, Джессамин велела ему вынести крохотное тельце, не желая, чтобы Мэгги увидела его, когда придет в сознание. С помощью служанки девушка обмыла несчастную женщину и уложила на чистые простыни. Она даже постаралась зашить страшные разрывы — плоть Мэгги не выдержала, когда несчастная женщина, пытаясь родить, отчаянно тужилась. Наконец все необходимое в таких случаях было сделано.

И вот Мэгги очнулась, с трудом приоткрыла глаза и едва слышно пробормотала слова благодарности. Ее пальцы все еще сжимали ладонь Джессамин. Конечно, она была слаба, как котенок, измучена донельзя, но все-таки жива и даже смогла спросить про своего ребенка. Отбросив с глаз Мэгги слипшиеся от пота волосы, Джессамин сообщила молодой матери, что у нее здоровый, крепкий малыш. И та сразу же провалилась в сон. Джессамин тоже рухнула на стул, почувствовав, что ноги се не держат.

— Я сделала все, что могла, — сказала она Олдену, который удивленно уставился на нее. — Все будет в порядке — просто я смертельно устала.

— Вы — святая, леди Джессамин, — благоговейно прошептал он, и Джессамин досадливо поморщилась. — Все, что хотите… если я что-то могу для вас сделать… только скажите!