Теперь может показаться удивительным, что такая обыденная вещь, как желание считать овец, стала стимулом для развития такой фундаментальной вещи, как письменный язык. Однако стремление пользоваться письменными данными всегда шло рука об руку с экономической деятельностью, поскольку сделки не имеют смысла, если вы не можете четко проследить, что кому принадлежит. Как таковая, ранняя человеческая письменность направляется заключением сделок (dealing) и созданием колеса (wheeling) – ставками в спорах, расписками и контрактами. Задолго до того, как у нас появились писания пророков (prophets), люди делали записи о прибылях (profits). По сути, многие цивилизации так никогда и не дошли до настоящей письменности и не оставили после себя ту литературу, которую мы часто связываем с историей культуры. В лучшем случае от этих древних обществ до нас дошли кучи расписок. И если бы не те коммерческие предприятия, которые создали эти данные, мы бы знали куда меньше о культурах, в которых они существовали. Теперь такое положение дел представляется вполне закономерным. В отличие от своих предшественников, многие из коммерческих предприятий в наши дни создают данные не просто как побочный продукт своего бизнеса. Компании типа Google, Facebook и Amazon создают инструменты, позволяющие пользователям представлять себя и взаимодействовать с другими в Интернете. Работа этих инструментов позволяет создавать цифровые, личные и исторические данные.

Основной бизнес таких компаний как раз и заключается в записи человеческой культуры.

И дело касается не только фиксации информации, предназначенной для общего потребления, типа веб-страниц, блогов и онлайн-новостей. Все чаще в Сети происходит и наше частное общение – посредством электронных писем, Skype или систем текстовых сообщений. Значительная их доля сохраняется (можно считать, что и вечно), причем иногда в нескольких копиях. Идет ли речь о Twitter или LinkedIn, наши личные и деловые отношения управляются Сетью и фиксируются в ней. Каждый раз, «плюсуя», «лайкая» тексты или отправляя электронные открытки, мы оставляем цифровые «отпечатки пальцев». Google будет помнить каждое слово написанного нами гневного электронного письма даже тогда, когда мы сами забудем имя человека, которому его отправляли. Фотографии в Facebook напомнят нам о подробностях вечера, проведенного накануне в баре, даже если мы ничего не помним из-за похмелья и жуткой головной боли. Если мы пишем книгу, Google сканирует ее; если мы делаем фотографию, она хранится на Flickr; а если мы снимаем видео, YouTube позволяет желающим его посмотреть.

Проживая современную жизнь, все активнее проводя время в Интернете, мы оставляем все более заметный след из цифровых «хлебных крошек» – личные исторические данные потрясающей глубины и значительного масштаба.

О каком масштабе идет речь?

В компьютерных науках принято считать единицей измерения информации бит (сокращение от binary digit – двоичное число). Бит можно представить себе в виде ответа на вопрос «да или нет», где 1 – это «да», а 0 – это «нет». Группа из восьми битов называется «байт» [12].

В настоящее время цифровой след обычного человека – то есть годовой объем данных, создаваемых в мире на душу населения, – составляет немногим менее одного терабайта. Это можно сравнить примерно с 8 триллионами ответов на вопрос «да или нет». В совокупности человечество создает каждый год 5 зеттабайт данных: 40 000 000 000 000 000 000 000 (сорок секстиллионов) бит[13].

Такие огромные цифры сложно себе представить, поэтому давайте их как-то конкретизировать. Если бы вы записали вручную всю информацию, содержащуюся в одном мегабайте, то ваша строка из 1 и 0 превысила бы по высоте гору Эверест[14]. Последовательность 1 и 0, составляющая 1 гигабайт, записанная вручную, соответствует длине земного экватора. А длина записанной последовательности цифр, составляющих один терабайт, равна расстоянию от Земли до Сатурна, пройденному туда и обратно 25 раз. Длина последовательности в один петабайт, записанной вручную, равна расстоянию туда и обратно до космического аппарата «Вояджер-1» (самого удаленного от Земли аппарата, созданного человечеством). Длина последовательности в один экзабайт равна расстоянию до альфы Центавра. Длина последовательности в 5 зеттабайт, создаваемых людьми каждый год, равна расстоянию до галактического центра Млечного Пути. Если бы вместо отправки электронных писем и трансляции видео эти пять зеттабайт использовались для той же цели, что и у древних пастухов – то есть для подсчета овец, – то их стадо полностью заполнило бы всю Вселенную, не оставив свободного пространства[15].

Вот почему люди дали всей этой информации название «большие данные». И большие данные сегодняшнего дня – это лишь верхушка айсберга. Полный цифровой след, оставляемый хомо сапиенс, удваивается каждые два года[16], по мере совершенствования технологий хранения данных, повышения скорости обмена информацией и постепенного перемещения нашей жизни в Интернет. Большие данные становятся все больше, больше и больше.

Пожалуй, самое значительное различие между культурными записями в наше время и в прошедшие эпохи состоит в том, что большие данные сегодняшнего дня существуют в цифровой форме. Подобно оптической линзе, позволяющей с должной степенью надежности трансформировать свет и манипулировать им, цифровые средства передачи позволяют делать то же самое с информацией. При наличии достаточного объема цифровых данных и вычислительных мощностей на человеческую культуру можно взглянуть по-новому, благодаря чему меняется то, как мы понимаем мир и свое место в нем.

Стоит задуматься вот над чем. Что лучше поможет вам понять современное человеческое общество: неограниченный контакт с факультетом социологии ведущего университета, где работают эксперты в области функционирования обществ, или неограниченный доступ к данным Facebook, компании, цель которой направлена на помощь в организации социального взаимодействия людей в Сети?

С одной стороны, работники социологического факультета имеют определенные преимущества, связанные с глубоким знанием и пониманием процессов, протекающих в обществе (вследствие того, что они посвящают десятки лет своей жизни обучению и исследованию этих вопросов). С другой стороны, Facebook представляет собой часть повседневной социальной жизни миллиарда людей. Он знает, где они живут и работают, где и с кем играют, что им нравится, когда они болеют и о чем разговаривают с друзьями. Поэтому мы отдали бы предпочтение Facebook. И это мы еще не учли того, что произойдет в мире через 20 лет, когда Facebook или любой другой сайт подобного рода будет хранить в десять тысяч раз больше информации о каждом жителе планеты? [17]

Подобные размышления уже вынуждают разных ученых заниматься совершенно непривычными вещами – вылезать из своих «башен из слоновой кости» и начинать сотрудничать с крупными компаниями. Несмотря на радикальные отличия в мировоззрении и источниках вдохновения, эти странные люди проводят исследования, которые вряд ли могли представить себе их предшественники, и используют массивы данных, масштаб которых еще не имел прецедентов в истории научной мысли.

Йон Левин, экономист из Стэнфорда, объединился с компанией eBay для изучения принципов ценообразования на рынках реального мира[18]. Левин воспользовался тем, что продавцы на eBay часто проводят массу мелких экспериментов, чтобы понять, какую цену выставлять за свои товары. Изучив сотни тысяч таких экспериментов, Левин со своими коллегами смог пролить новый свет на теорию цен – хорошо изученный, но во многом теоретический подраздел экономической науки. Левин показал, что в уже имеющейся на эту тему литературе не только содержатся реальные факты, но есть и немало значительных ошибок. Его работа оказала огромное влияние и даже помогла исследователю получить медаль Джона Бейтса Кларка – самую престижную награду для экономистов в возрасте до 40 лет, которая часто предшествует Нобелевской премии.