Среди толпы бродил репортер какой-то местной радиостанции с микрофоном в руке. При нем был список пассажиров, у которых он намеревался взять интервью. Рядом болтался палубный стюард, вызвавшийся помочь ему найти нужных людей. Оставив своих знакомых беседовать у борта, я пошел следом за репортером.

Первым интервьюируемым оказался некий фабрикант. Его выступление было обильно пересыпано дурацкими рассуждениями о международном положении.

Потом репортер сказал в микрофон:

— Сегодня у нас есть еще один интереснейший гость — Эдгар Б. Ларсон из Управления полиции Денвера. Что привело вас в Гонолулу, мистер Ларсон?

Ларсон уставился на него в совершенном остолбенении и стал невнятно бормотать:

— Я, право же, не понимаю… я не совсем уловил… я думал, вас интересует путешествие.

— Совершенно верно, — бодро ответил репортер. — Как прошло путешествие, мистер Ларсон?

— Очень хорошо.

— Долго ли вы собираетесь пробыть на Островах? Ларсон несколько секунд колебался. Потом, очевидно, осознав до конца, что его секрет раскрыт, он расправил плечи и сказал в микрофон:

— Не знаю. Но покинуть Гавайские острова я надеюсь не один, а вместе с убийцей. Я здесь по делам службы. У нас есть данные, что в Денвере совершено убийство и в настоящий момент убийца находится в Гонолулу.

Среди пассажиров, кольцом собравшихся вокруг, чтобы послушать интервью, наступила абсолютная тишина. Оправившись от изумления, интервьюер спросил:

— Что еще вы можете нам рассказать об обстоятельствах этого убийства, мистер Ларсон?

— Я могу сказать вам только одно, — ответил Ларсон. — Убийца считает, что никаких следов преступления не осталось. Я могу разочаровать этого человека: мы знаем гораздо больше того, что предполагает подозреваемый.

— А он знает, что вы приехали? — спросил репортер.

— Кто вам сказал, что убийца — это «он»? — переспросил Ларсон.

— Я так понял… вы сказали — «подозреваемый». Вы имели в виду, что это может быть и «подозреваемая»?

— Может, — ответил Ларсон.

— Значит, сейчас вы больше ничего нам не скажете?

— Только то, что я прибыл сюда, чтобы задержать человека, совершившего убийство; следовательно, я намерен оставаться здесь, пока этого не сделаю.

Репортер, казалось, не знал, что бы еще спросить.

— Ну что ж, — сказал он наконец, — очень интересно было услышать, что вы абсолютно уверены в успехе. Кстати, насчет того, чтобы совершить убийство и улизнуть. Разве не то же самое делают наши доблестные спонсоры? Они безнаказанно сбивают цены настолько, что некоторые товары уже приходится продавать ниже себестоимости. — И он поспешил к следующему интервьюируемому.

Я подошел к стюарду.

— Кажется, Ларсон был изрядно удивлен, — сказал я.

— Я спросил его, согласен ли он дать интервью как пассажир, и он ответил, что с удовольствием. Но он, конечно, не знал, что репортеру известно, что он из денверской полиции.

Я достал из кармана десятидолларовый банкнот.

— Как вы думаете, стюард, нельзя ли выяснить, каким образом для интервью выбрали именно Ларсона?

Он покосился на банкнот.

— Думаю, выяснить можно. Я отдал банкнот стюарду.

Он сложил его, сунул в карман, усмехнулся и сказал:

— Это сделал я. Мне подсказали, что Ларсон — очень колоритный тип, способный сообщить много интересного о своей профессии, и что на радио его рассказ пойдет на ура.

— А кто подсказал это вам?

— Сидней Селма, — ответил стюард. — Я, пожалуй, и сам задам ему несколько вопросов при встрече.

Я кивнул.

— Что-нибудь еще?

— Нет, — ответил я. — У меня вопросов больше нет.

Бикнел сам распоряжался предварительными заказами на гостиницы для нашей компании, чтобы иметь возможность разместить всех по своему усмотрению. Но вышла неувязочка. Он полагал, что Мириам Вудфорд останется жить в отеле «Ройял Гавайян», а оказалось, что она сняла квартиру в районе Вайкики, в нескольких сотнях метров от отеля. Норму Радклиф она забрала к себе.

Бикнел поселил Берту Кул в «Ройял Гавайян», где остановился и сам, а мне заказал номер в отеле «Моана». Перед тем как мы разошлись, Берта успела потихоньку меня проинструктировать.

— Наш клиент, — прошептала она, — явно раздражен.

— По какому поводу?

— Ему не понравилось, как его встретила Мира. Он стал подозревать, что она что-то от него скрывает. Она так и не объяснила, что у нее за неприятности, сказала, что поговорит с ним позже.

— Что-нибудь еще?

— Он не хочет, чтобы ты слишком светился. Считает, что все необходимые сведения о Мириам Вудфорд ты должен получать от меня.

— Это меня устраивает, — согласился я, — при условии, что, пока ты выясняешь, что да как, этот тип будет оплачивать все наши расходы плюс суточные. Боюсь, когда дело будет сделано, он обнаружит, что его мошна изрядно полегчала.

— Не волнуйся, — успокоила меня Берта, — денег у него куры не клюют. А теперь иди, герой, купайся, загорай и держись в сторонке, пока тетя Берта не расколет эту вдовушку и не узнает, в чем там дело.

— Как ты считаешь, сколько времени у тебя на это уйдет?

— Откуда я знаю, черт возьми! — вскипела Берта. — Ты пристаешь ко мне, как самый надоедливый клиент! Нам ведь платят, так что не бери в голову.

— Надеюсь, тебе понравится в Гонолулу, — задумчиво сказал я.

— Ненавижу это место! — воскликнула Берта. — Я уже задохнулась под этой горой цветов и вся мокрая.

— Ты лучше подумай, что сейчас творится на материке, — сказал я. — Дуют ветры, холодный дождь бьет по стеклам нашего бюро. На улицах мокро, люди набиваются в трамвай в вымокшей одежде, от сырости все воняет, а…

— Перестань! — оборвала меня Берта, повернулась и зашагала к стоянке такси.

А я отправился в отель «Моана». Там выяснилось, что если уж Бикнел заказывает номера, то можно быть уверенным, что это не какая-нибудь дешевка. Огромные окна моего номера выходили на пляж Вайкики; из них открывался вид на белый песок пляжа и дальше — на испещренную барашками волн морскую гладь, усеянную гавайскими каноэ[2], купальщиками и любителями серфинга.

Ну что ж, все шло нормально. Я почему-то был уверен, что пройдет довольно много времени, пока Мириам Вудфорд начнет изливать душу Берте Кул. Похоже, что она вообще не скоро кому-нибудь что-нибудь расскажет, вот разве что Норме Радклиф.

Было бы неплохо, подумал я, заполучить магнитофонную запись их беседы, когда они останутся вдвоем. И тут же поймал себя на мысли: а не пришла ли эта блестящая идея в голову кому-нибудь еще?

Я знал, что Эдгар Ларсон уехал в отель «Серфрайдер»: именно туда отослали его багаж. Где остановился Сидней Селма, мне проследить не удалось, как я ни старался.

Мысль о том, что бы такое сейчас могли обсуждать Мириам Вудфорд и Норма, меня не покидала. А вдруг, действительно, какой-нибудь смышленый гражданин ухитрился установить микрофон в квартире Мириам? Был бы я шантажистом, обязательно бы это сделал.

Так или иначе, не мое это собачье дело. Он пожелал нанять нас на работу, а потом пожелал разъяснить нам, как эту работу делать. Если уж он так хочет и если будет хорошо платить, — я не против. В конце концов, хозяин — барин.

Прибыли мои чемоданы, и я стал распаковываться. Интересно, подумал я, догадалась ли Берта положить мои купальные принадлежности?

Догадалась.

Если в порту Гонолулу было жарко, то пляж привлекал прохладой. Я надел плавки, спустился на пляж и плюхнулся в воду.

Вода была словно бархатная. Лишь вначале она казалась слегка бодрящей, но очень скоро я почувствовал себя абсолютно естественно, как в ванне.

Проплыв метров триста — четыреста, я перевернулся на спину и долго блаженно лежал, словно впитывая в себя соленую влагу. Иногда я делал несколько ленивых гребков и снова позволял волнам нести меня к берегу. Проплавав так с полчаса, я вылез на песок и улегся под ослепительным солнцем.