Барон скрежетнул зубами и, кинув на недобро заворчавшую супругу выразительный взгляд, снова оскалился.

   - Я все еще жив!

   - Боюсь, что нет, - так же спокойно отозвался я, бесстрашно глядя ему прямо в глаза. - Не знаю, правда, с чьей помощью вам удалось воскреснуть, но это был не самый умный поступок с вашей стороны. Тем более, проведенный ритуал не вернул вам ни дочери, ни супруги. И вряд ли настоящая Лютеция согласилась бы на такую подмену.

   От моих слов у некроманта лицо пошло самыми настоящим трупными пятнами, которые до этого момента искусно прятались под наведенной личиной. Его кожа посерела, потемнела, глаза поблекли и потускнели, не в силах больше скрывать трупную матовость. На правой щеке обнажилась глубокая рана, видимо, оставленная каким-то особенно протестующим крестьянином. А на левой руке куда-то исчезло сразу два пальца.

   Впрочем, это уже неважно: аура, в отличие от лица, все равно не умеет лгать. Так что я с самого начала не сомневался в том, кого именно вижу. Да и не стал бы обычный некромант таиться до полуночи: дневной свет нам не помеха. А вот полноценный лич... набравший неожиданную силу, успевший создать свою собственную армию, еще не слишком опытный, но, судя по всему, крайне упрямый... это проблема. И немалая. Поскольку, пока "живы" его "птенцы", сил у некроманта всегда будет в достатке. Они будут подпитывать его до тех пор, пока не перестанут шевелиться или пока не погаснет искра вложенной в них магии. А у нашего ополоумевшего барона "птенцов" накопилось немало. Будет трудно его достать, не уничтожив перед этим результаты его неумелых опытов.

   Правда, если бы дело действительно обстояло так, как он мне тут слезливо поведал, я бы, может, и не тронул это милое семейство. Все-таки личное горе - есть личное горе. Его следует уважать и прощать некоторую неадекватность людей, потерявших близких. Вот только господин барон как-то слишком уж напирает на якобы непререкаемость своих прав. И подозрительно упорно радеет за сохранность своего замка. Тогда как для лича на первых порах наиболее важна, в первую очередь, сохранность тайны его существования и безопасность "птенцов". Без них он - как без рук. Слабеет и хиреет с каждым потерянным умертвием. Поэтому даже новичок, едва коснувшийся азов нашего искусства, приложит все силы для того, чтобы в максимально короткие сроки себя защитить. Так что барон, даже будь хоть трижды идиотом, все равно забился бы в какую-нибудь нору и носа оттуда не казал до того момента, пока не обрел уверенности в своих силах. А он отнюдь не дурак. И это значит, что его влечет к замку нечто совсем иное. Быть может, закрытый портал, более неподвластный его цепким ручкам. Или семейная реликвия, о которой он недавно узнал, но которая стала ему после смерти недоступной. А может, он и на чужие артефакты успел глаз положить и теперь лишь выжидает подходящий момент... это еще предстоит выяснить. Причем, граница барона не остановит: раз уж он свои деревни не пожалел, то уж соседей точно в скором времени изведет. Хотя бы для того, чтобы и их "облагодетельствовать" вечной жизнью и, заодно, прибрать к рукам владения изрядно нелюбимого им герцога Ангорского.

   - Скажи, милая, я прав? - с участием поинтересовался я у замершей дочери барона.

   Девушка не ответила. Правда, на ее лице тоже начали постепенно проступать непременные спутники смерти, но пока еще не слишком явно: видимо, хозяин еще себя контролировал.

   Пора бы это исправить.

   - Вот видите? - мягко укорил я коллегу, кивнув в сторону застывшей барышни. - Она даже не понимает, что я сказал. Она мертва, господин барон. Так же безнадежно мертва, как и все остальные.

   - Она благодарна мне за новую жизнь! - наконец, взревел некромант, до скрипа сжав кулаки и чуть не плюнув в мою сторону.

   Я посмотрел на равнодушное лицо куклы, которое в момент вспышки хозяина послушно искривилось и оскалилось так же зло, как и его бледная физиономия. Перевел взгляд на "почтенную матушку", в глазах которой внезапно появился голодный блеск. Вернулся к барону, который никак не желал признавать очевидное, и без особой жалости повторил:

   - Трупы, Ваша Милость. Вы хотели продлить жизни своим людям, но властвуете лишь над полностью покорными вашей воле телами. Которые без должной подпитки в скором времени начнут гнить прямо у вас на глазах. Всего лишь оттого, что вам не хватило знаний, чтобы сохранить их в приличном виде. Полагаю, мои новые "птенцы" - это результаты ваших первых экспериментов?

   Барон с новым рыком развернулся ко вжавшимся в камень зомби. Заметно посвежевшим с момента нашей первой встречи, принявшим более очеловеченный вид, обретшим крохотную искру понимания в глазах и ощутимо тяготившихся своим незавидным положением. Бедняги. Но не я воскресил их в таком безобразном виде. Не я не обращал внимания на их отвратительный вид. И не я не позаботился о том, чтобы они хотя бы не понимали этого. Признаться, я всегда считал, что к своим творениям следует относиться бережно. И если уж ты даришь им некое подобие жизни, то просто обязан сработать качественно. Иначе зачем было начинать?

   - Я не дал им полной свободы, - тихо сказал я, встретив пристальный взгляд своего первого "птенца". - Но и не хочу, чтобы они страдали из-за чужой глупости. Поэтому сейчас они хотя бы умеют оценивать и сравнивать. Способны принимать самостоятельные решения. Иногда даже думают. Слушают. Видят. И сохранят эти способности до тех пор, пока я жив.

   - Ты?! Жив?! - внезапно расхохотался барон. Гм. Странно. Мне казалось, это только я в боевой трансформе эмоционально неустойчив. - Да ты мертв точно так же, как и я! Причем, давно!

   Я только усмехнулся.

   - Я не буду вас разубеждать, коллега, потому как для того, чтобы это понять, нужно было расшифровать ВСЕ записи мэтра Валоора. А вам достались только неправленные черновики. Есть разница?

   Он поперхнулся. После чего вдруг выпрямился, шумно втянул ноздрями пропитанный зловонием воздух. Но затем неожиданно улыбнулся и ласково прошипел:

   - Ничего страшного. Я все равно узнаю эту тайну. Даже если для этого придется тебя убить, а потом снова воскресить и сделать очередным "птенцом"!

   Вот теперь настала моя очередь громко расхохотаться.

   - Дурак... господи, какой же вы дурак, мой малоуважаемый коллега! Пытаться воскресить дух, который однажды уже был мертв, в теле, которое никогда не было настоящим - это все равно, что сношаться с умертвием, надеясь на то, что в результате получатся качественные зомби! Сразу видно, что с теорией у вас явная беда!

   - Зато с практикой все в порядке! - потеряв всякое терпение, рявкнул барон и резким движением выбросил вперед правую руку. - Убейте его, слуги мои! И принесите мне его голову!

   Я проворно скинул с плеч мантию, чтобы не мешала двигаться, и почти весело уставился на зашевелившихся зомби. Одновременно с этим приготовился к бою и все-таки не отказал себе в удовольствии гнусно хихикнуть:

   - Давайте-давайте... мои хор-р-рошие... мне уже давно не хватает свежего материла!    

Честно говоря, я не ждал от барона особой изобретательности: личи, подобно любой другой нежити, обычно рассуждают так же ограниченно, как и простые умертвия. Они прямолинейны до безобразия, вечно голодны и редко когда способны думать о чем-либо, кроме самых насущных потребностей.

Однако Его Милость все-таки сумел меня удивить и даже вызвал нечто, похожее на уважение, потому что, вопреки логике, его распаленные мертвяки, получив недвусмысленный приказ, не ринулись на меня сломя голову. Не рванули через оплетенный сложным заклятием двор, теряя по пути полусгнившие конечности. Они зашевелились - это верно. Но лишь для того, чтобы поспешно расступиться в стороны, освобождая решетку, и пропустить вперед трех крайне необычных созданий, которых я, несмотря на весь свой опыт, видел впервые в жизни.