Что? Неужели это ревность?

Если ревную, то я круто попал… И Соня, как назло, постоянно дает о себе знать, выводит.

Нарывается! Показать ей, на что нарывается?! Показывал же.

Но она снова выводит меня из себя.

Понравилось, что ли? Хочет добавки?

Демьян

Я тоже много чего хочу в отношении этой девчонки.

Пугающе много.

Меня настораживает то, что я испытываю ревность.

Она слишком ядовитая и дотошная, мне несвойственная.

— Ты меня злишь нарочно.

— Не читай мне нотации. Ты не отец и даже не отчим! — мгновенно обозлилась Соня.

— Не хочешь слушать нотации? Тогда не находись рядом со мной. Дом там, — киваю в сторону.

Соня вскакивает обиженно, но потом садится обратно.

— Не хочу.

— Вот как.

— Да! И не ухмыляйся так. Ты тоже там находиться не хочешь. Да? Тебя никто не заставляет быть папашей. Ты и так сделал очень многое, больше, чем все мамины хахали, вместе взятые. Даже денег даешь. Может, именно этим и ограничишься? Будешь кидать подачки на карту и жить так, как привык?! Не появляясь здесь.

Я тушу окурок подошвой туфлей и следом закуриваю еще одну сигарету.

Нервное напряжение после целого дня в компании Алины уступило место мыслям о Соне. Не могу сказать, что приятные мысли.

Соня говорит со мной так, как я давно ни с кем не разговаривал. Привык иметь дело со взрослыми, а они, как известно, хорошо прячут свои эмоции и мысли, знают цену сдержанности и вежливости.

Соня еще этому не научилась, она оголенный нерв, от которого меня потряхивает.

Ее слова о подачках меня задевают.

Я же от души это делаю. От всего сердца, она мне туда плюет смачно.

— Подачки? Хорошо. Значит, тебе мало. Сколько?

— Что сколько?

— Сколько денег ты хочешь? — кручу зажигалку между пальцев. — Сотню тысяч? Две? Три? Подарить тебе машину? Снять хату, чтобы ты не чувствовала себя обделенной вниманием? Давай, девочка, жги. У тебя длинный острый язык, так пусти его в ход!

Она то краснеет, то бледнеет, потом покрывается пунцовыми пятнами и хватается пальцами за край стола.

— Много. Мне нужно много! — говорит ядовито. — Доволен?

— Много — слишком некорректное определение. Конкретнее с желаниями.

— Определюсь, скажу!

— Давай. Ты же взрослая. Должна знать, чего хочешь.

— Знаю!

Соня тянется к сигаретной пачке и неумело вытряхивает сигарету.

— Курить хочу! Мне девятнадцать. Ты же не против?

Подносит сигарету к губам. Да пофиг.

Делай, что хочешь. Малолетка…. Бесячка. Малявка охреневшая!

— Огонька не попросишь? — цежу сквозь зубы.

Кивает.

Чиркаю зажигалкой, по сантиметру, медленно поднося к кончику сигареты, пляшущей от волнения между ее пальцев.

Неожиданно резко бросаю зажигалку и выбиваю сигарету из ее пальцев.

— Хочешь курить и творить херню? Не в моем присутствии.

— Значит, за твоей спиной позволено все?! — подскакивает.

— Сколько угодно. У тебя есть все средства для этого. И кто бы что ни говорил, я даю тебе достаточно денег на карту. Хватит и на цацки, и на гулянки!

— Вот только я с твоих паршивых денег ни копейки больше не возьму. Забудь обо мне! Я тоже забуду, как ты мне руку в трусики засунул! А то противно смотреть, как после этого ты пытаешься корчить из себя кого-то вроде моего отчима!!! Меня тошнит от твоего лицемерия!

— Куда пошла? Сядь, мы еще не договорили.

— О нет! Мы договорили, а станешь читать мне нотации еще, я…

Набирает полные легкие воздуха, чтобы выплюнуть мне в лицо:

— Я расскажу Алине, что ты меня домогался.

— Что я делал?! — рычу. — Домогался?! Ты сама на меня запрыгнула. Намеки эти постоянные, взгляды… Провоцируешь. Не говори, что это не так!

— Неважно. Важно то, что после моих слов дочери у тебя больше не останется. Поэтому не мешай мне жить так, как вздумается, и держись от меня подальше, папаша!

Быстрее меня, Соня уносится в дом.

Охренеть, поворот. Я — и домогаюсь. Как у этой стервочки только язык повернулся такое сказать!

Еще сказала бы — насильно в углу зажал. Ох до чего же мне рядом с ней сложно! Так и хочется отшлепать засранку. Закрыть в комнате на сутки и не дать ей ни минуты отдыха…

Так дальше нельзя! Она нарочно меня с ума сводит. А я ведусь, как идиот. Как будто впервые с девушкой… Сколько их у меня было? Не сосчитать? Хватало всяких — и вертихвосток, и скромниц… Но такого ядреного взрыв я ни с кем еще не испытывал. Хоть в постели не был, но она мне уже всю душу вытрахала, изорвала и сомнениями, и желаниями.

Хочу это прекратить. Еще больше хочу это продолжить.

Мои размышления прерываются приходом Алины.

— Па, ты здесь? Оказывается, Соня тоже дома. Я заказала на двоих, надо будет заказать еще, чтобы хватило на всех. Как насчет дополнительной пиццы?

— Все в порядке, Алин. Я не останусь на ужин.

— Но почему?

— Лин, у меня полно дел. Нужно поработать.

— А-а-а, ну тогда пока. До завтра?

— До завтра. Я заеду за тобой. Без опозданий, Лина!

Резко разворачиваюсь и ухожу, хлопнув калиткой громче, чем необходимо.

Слышится топот ног.

— Па!.. Па-а-а-а-ап, у тебя все в порядке? — догоняет Алина.

— Все в порядке, Алин. Полном. Просто у меня очень много дел. Поэтому давай серьезнее, окей? Все же тебе не пять лет, чтобы виснуть на мне и забывать о важном.

Лицо Алины побледнело, но она попыталась улыбнуться.

— Хорошо, папуля. Завтра буду ждать тебя к девяти. И извини, что отнимаю у тебя так много времени, просто настоящего папы у меня никогда не было, а с твоим появлением я решила…