— Рейчел, любовь моя, все идет по плану, разве не так? Твой дядя хоть и неохотно, но признал твой брак. Теперь он предоставляет нам прекрасную возможность показать себя во всей красе. Чем же ты недовольна?

— Он прав, Рейчел, — подхватила Бриджит. — Мне кажется, барон Уэстон повел себя более чем любезно. К тому же он явно хочет доставить тебе удовольствие, представив соседям как свою племянницу.

— Но разве вы не понимаете, что в этом-то и беда? Я же здесь не для того, чтобы заслужить его любовь, я хочу обмануть его, унизить его! Мне нужно только мое наследство, больше ничего! — Рейчел пыталась высвободиться, но Джонатан крепко держал ее за руку.

— Тогда, возможно, тебе стоит рассказать ему правду? — предложила Бриджит. — Мне кажется, дядя хочет с тобой помириться. Ты нужна ему, и он нужен тебе.

— Сказать правду?! Сейчас? — в ужасе воскликнула Рейчел. — Нет, это невозможно.

— Если она все расскажет, барон точно отменит бал, Бридж, — уверенно сказала Флосси. — Для всех нас это будет большой потерей. Хотя Джерри, конечно, позлорадствует.

Джонатан взглянул прямо в глаза Рейчел и прижал ее руки к своей груди.

— Рейчел, — сказал он, — мы здесь по моей инициативе. Если ты считаешь, что вся наша затея может сильно повредить барону, я прямо сейчас пойду и все раскрою ему. Ты хочешь этого?

Рейчел видела, что он не шутит. Слово было за ней. Если она так решит, маскарад будет закончен уже сегодня. И возможно, уже сегодня вечером всем им придется искать ночлег. В лучшем случае барон выставит их из замка завтра утром. Что будет потом?

Вероятно, она никогда больше не увидит дядю. Скорее всего Джонатана она тоже больше не увидит. А Флосси, Филлис, Бриджит и Джеральдина будут вынуждены возвратиться к своему ремеслу, чтобы сводить концы с концами.

— Слишком поздно. — Она упрямо вздернула подбородок. — Да и для барона все это ничего не значит. Он только притворяется. Он заставил нас остаться здесь на месяц только из вредности, чтобы отомстить за то, что я не приехала за его благословением. А иначе с чего бы это? Кто он для меня? Чужой человек!

Джонатан улыбнулся ей, но во взгляде уже не плясали веселые искорки.

— А чая до сих пор нет, — заметила Филлис. — Ох, как не нравятся мне здешние слуги!

— У нас у всех был тяжелый день, — проговорил Джонатан, не отпуская рук Рейчел и продолжая смотреть ей прямо в глаза. — Возможно, стоит последовать примеру барона и отправиться спать?

— Отличная идея, — согласилась Бриджит, поднимаясь на ноги.

— К тому же, — добавил Джонатан, все так же глядя на Рейчел, и смешинки вновь заплясали в глубине его глаз, — тебе придется завтра рано подняться, дорогая. Ты ведь помнишь, что утром твой первой урок верховой езды?

Рейчел резко высвободилась.

— Я совершенно не собираюсь ничему такому учиться, — твердо заявила она. — Я прекрасно прожила двадцать два года без верховой езды и ничего не собираюсь менять.

— Трусиха, — поддразнил ее Джонатан.

— Каждая леди должна уметь держаться на лошади, — наставительно сказала Бриджит. — Рейчи, у тебя есть прекрасная возможность овладеть этим благородным искусством.

— Ты только подумай, какое хорошее впечатление вы произведете на барона, когда он увидит такую замечательную пару на лошадях! — подхватила Флосси. — Имей в виду, если ты откажешься от уроков верховой езды, я попрошу твоего мужа учить меня!

— Но ты же прекрасно умеешь ездить на лошади, Флосси! — усмехнулся Джонатан. — Вспомни ваши прогулки с полковником на Пиренеях!

— Ох, мы, девушки, так любим иногда присочинить, — потупилась Флосси.

— Рейчи, вы с сэром Джонатаном будете прекрасно смотреться, я уверена! — сказала Филлис. — И это так романтично!

— Не позволяй мне считать тебя трусихой, любовь моя, — подзадорил Джонатан.

— Она поднимется на заре, поверь моему слову, — пообещала Флосси, поднимаясь с кресла. — Я скажу, чтобы Джерри вылила на нее ушат холодной воды спозаранку, если она вздумает отказаться.

— И если Джеральдина не решится, то это сделаю я, — усмехнулся Джонатан.

— Вы, конечно, можете приволочь меня на конюшню, — вызывающе проронила Рейчел, переводя взгляд с одного усмехающегося лица на другое, — но ничто на свете не заставит меня забраться на лошадь!

Никто не обратил внимания на ее возражения. Все со смехом стали расходиться по комнатам.

В эту минуту Рейчел отдала бы все на свете, чтобы вновь оказаться в своей маленькой каморке в Брюсселе, вместо того чтобы целый месяц жить в роскошных комнатах родового замка Уэстонов.

Аллен проснулся с первым лучом солнца. Он провел беспокойную ночь. Прежде всего беспокойство объяснялось тем, что буквально в нескольких шагах от него располагалась спальня девушки, рядом с которой ему безумно хотелось оказаться. Весь вечер он любовался Рейчел. В своем бледно-зеленом платье она была очаровательна. Золотистые волосы, умело уложенные Джеральдиной, придавали облику некую загадочность. Он старался не обращать внимания на ее прелести, но разве это было возможно?

Такое влечение ему самому казалось странным, ведь в конце-то концов он однажды уже обладал ею! Да, конечно, он старался стереть из памяти эти воспоминания, но это не меняло ситуации. Он хотел быть с ней так сильно, как будто никогда не держал эту девушку в своих объятиях!

К тому же его по-прежнему беспокоили сны. Каждый раз, когда он просыпался, у него было стойкое ощущение, что сейчас он вспомнит самое главное, что память вернулась к нему во сне, но с пробуждением воспоминания таяли, не оставляя следа. Этой ночью вновь были сны о письме и какой-то женщине, которая ждала его в Брюсселе. Еще ему снились парк и фонтан. Вода в фонтане играла в лучах солнца. Но находился ли фонтан в парке или это были два отдельных воспоминания, Аллен не знал. Когда он проснулся и вспомнил свой сон, то сначала даже подумал, что ему приснился замок барона, но в парке Уэстонов не было фонтана.

Поднявшись на заре и отправившись на конюшни барона, он все еще думал о своем сне, досадуя, что память возвращается к нему так медленно, подбрасывая диковинные фрагменты прежней жизни.

Аллен решил наведаться на конюшню и осмотреть лошадей до того, как проснется Рейчел. Нога еще побаливала, он старался идти помедленнее, опираясь на трость. Сержант Стрикленд сопровождал его.

Единственный бодрствующий в этот ранний час конюх без дела стоял в дверях конюшни, отрешенно глядя перед собой. При виде Аллена и сержанта он не выразил ни малейшего энтузиазма и лишь лениво зевнул.

— У меня такое впечатление, что замок сильно запущен. Беспорядок на кухне и на конюшне о многом говорит, сэр, — заметил сержант.

Аллен не мог не согласиться с сержантом. Конюшня выглядела запущенной, за лошадьми плохо ухаживали. Единственная приличная лошадь, как выяснилось, принадлежала управляющему Драммонду. Запах в конюшне стоял такой, как будто там убирали не чаще чем раз в месяц.

— Оседлайте вот этих двух лошадей и выведите их во двор, — велел Аллен конюху, когда тот все же соизволил обратить на них внимание. — Одну из них — под женское седло.

— И уберитесь здесь к нашему возвращению, — добавил сержант Стрикленд.

— Я подчиняюсь только мистеру Ренни, — нагло ответил конюх.

Сержант Стрикленд преобразился.

— Что ты сказал, парень? Твой мистер Ренни, видно, вчера перетрудился и никак не может продрать глаза, так что сейчас ты подчиняешься нам. Если, конечно, хочешь остаться работать у барона в поместье. Так что принимайся за работу. И встань прямо, лентяй!

Самое удивительное, что конюх повиновался и тут же встал перед ними навытяжку.

— Вот так-то лучше, парень, — удовлетворенно кивнул сержант. — А теперь найди-ка седла.

Аллен усмехнулся про себя. Вот кто наведет порядок в замке барона! Сэру Ричарду явно не по силам управлять таким большим хозяйством, вероятно, болезнь здорово взяла его за горло. Он едва притрагивается к еде, и ничем не интересуется — родовой замок постепенно приходит в упадок.