— Вот этого, — забыв о гордости, прошептала она и жадно прижалась к его губам.

Жаркий, страстный, мучительный поцелуй опалил их огнем, но через пару мгновений Джулиан мягко отодвинул ее в сторону.

Мерси и ахнуть не успела, как одним сильным рывком муж разорвал тонкую ткань ее корсажа. Платье упало к ее ногам.

— Джулиан! — Глаза Мерси стали огромными. — Что ты наделал?! Ты же испортил мне платье!

— Не желаю, чтобы другие мужчины бесстыдно ласкали взглядом твою грудь.

— Джулиан! Из всех наглых, невозможных, отвратительных… Кстати, ты ведь только что дал мне слово…

— Ш-ш-ш, — прошептал он, заглушив губами ее возмущенные вопли.

И вдруг он ловко стащил с нее всю одежду, после чего приказал немедленно отправляться в постель. Она так и сделала, но когда потянула на себя простыню, чтобы прикрыть наготу, Джулиан воспротивился.

Он смотрел на ее раскрасневшееся, смущенное лицо и неожиданно спросил:

— Мерси, ты хочешь иметь детей?

Мерси вздрогнула: вот уже несколько дней она мечтала о том, что когда-нибудь у нее появятся дети.

— Да, — счастливо выдохнула она, запустив пальцы в его растрепавшиеся волосы.

— Ты хочешь иметь ребенка от меня?

Пьянящая радость захлестнула Мерси, стоило только ей представить себе ребенка Джулиана, которого она будет носить под сердцем.

— Да, — повторила она. — Да!

Он даже застонал от удовольствия.

— Хорошо. — Кончик его языка скользнул по ее обнаженной груди. — Я вдруг подумал… — хрипло прошептал он. — Разве можно ненавидеть человека, от которого ты хочешь иметь ребенка?

— Но я не… — выдохнула Мерси, — вовсе не хочу ненавидеть тебя!

Губы его сомкнулись вокруг ее напрягшегося соска.

— Но ведь ненавидишь же.

— Нет… больше уже нет, — тоненьким голоском призналась она.

Улыбнувшись, Джулиан прижался к ее губам, а затем осторожно раздвинул ей бедра.

Джулиан с бесконечной лаской коснулся средоточия ее женственности, слегка нажал, и вот уже пальцы проникли внутрь, вызвав в ней вспышку такого наслаждения, что она едва не потеряла сознание.

А Джулиан потянул ее руку вниз, туда, где пульсировала его плоть.

Его рука помогла ей поймать ритм, а после этого она уже больше не нуждалась в его указаниях. Пальцы ее скользили вверх-вниз, лаская затвердевшую плоть, а сердце Мерси таяло от счастья, когда она слышала хриплые стоны, срывавшиеся с его губ, и видела, как сверкают его глаза. Во рту у нее пересохло — никогда еще ее прикосновения не были столь интимными. Он был такой горячий, такой твердый… и Мерси умирала от желания ощутить его внутри себя. Прижавшись трепещущими губами к его губам, она заглянула ему в глаза.

— Пожалуйста, Джулиан! — взмолилась она. — Прошу тебя…

Мучительный стон сорвался с его губ. Одним быстрым движением подмяв жену под себя, Джулиан резко ворвался в нее. Мерси жалобно вскрикнула, когда его напряженное копье пронзило ее плоть, но тут же нетерпеливо притянула его к себе, словно желая, чтобы он остался в ней навечно.

Джулиан был в восторге. Боже, она была восхитительна, когда вот так прижималась к нему, и он чувствовал, как она сгорает от желания.

Запрокинув голову, она выгнулась дугой и протяжно застонала, чувствуя, как волны ослепительного экстаза одна за другой накатывают на нее, пока наконец одна из них не унесла ее за собой в океан страсти.

И, глядя, как его юная жена содрогается в конвульсиях наслаждения, Джулиан понял, что никогда еще не был так счастлив. Глубоко вздохнув, он мощным толчком снова вошел в нее, застыл на мгновение и яростно взорвался внутри ее.

Прошло несколько минут. Обнявшись, они лежали на узкой койке и разговаривали.

— Расскажи мне о том, как ты жила в монастыре.

Мерси рассмеялась:

— Зачем? Ведь монастырские сестры каждую неделю посылали тебе подробный отчет.

— Да, это верно… однако я никогда не слышал об этом от тебя. Ты ведь никогда ни о чем не рассказывала. Мы вечно находились в состоянии войны.

Мерси нахмурилась. Они незаметно подобрались совсем близко к тому, о чем она не хотела вспоминать, — слишком уж больно это было.

— Неужели ты всегда была там несчастна? — продолжал допытываться Джулиан.

— Да нет… наверное, строгость монастырских сестер, их правила были мне даже на пользу, — задумчиво ответила она. — Но остаться там навсегда… нет, это не по мне! Я бы просто не выдержала!

— Думаю, ты не преувеличиваешь, — рассмеялся Джулиан, — особенно если учесть, что именно они писали мне о твоих проделках…

— О, держу пари, ты и половины не знаешь!

— Да неужели?

И Джулиан с изумлением узнал обо всех шалостях и проказах, которыми она год за годом будоражила монастырь — вроде той, когда она подменила вино в потире отца Джован-ни, которым он пользовался, когда служил божественную литургию, винным уксусом, а потом залила розовой краской огромный сундук, в котором почтенные монахини хранили нижнее белье.

— Знаешь, сейчас, когда я вспоминаю все это, сама диву даюсь — до чего же они были терпеливы и добры ко мне. Думаю, я этого не стоила!

— Да-а… ты была настоящей чертовкой!

Мерси тесно прижалась к мужу.

— А теперь ты расскажи мне о своей семье.

Его приятно удивил ее интерес, и он с готовностью взялся удовлетворить любопытство жены. Джулиан рассказал ей о родителях, о своем детстве, о полученном им воспитании. Поведал он и о том, как умер его отец. Потом рассказал жене о том, как случилось, что его дед Пьер Деверо, обосновавшись в Новом Орлеане, обзавелся невестой.

Мерси вытаращила глаза:

— Невестой? Но твоя мать совсем по-другому рассказывала мне о твоем деде!

— Не может быть!

— Наверное, ты пошел в него — ведь он тоже заставил эту бедняжку выйти за него замуж!

— Заставил? — В глазах Джулиана плясали бесенята.

— Конечно! Можно подумать, ты не понимаешь, о чем идет речь! Твоя мать говорила, что он похитил невесту и усадил ее в шлюпку, где их уже ждал священник. Но поскольку она все еще колебалась, он пригрозил, что…

— Да? — Джулиан весь превратился в слух.

Смутившись, она прошептала несколько слов ему на ухо.

Джулиан расхохотался:

— Мерси, все было совсем не так! Во-первых, моя бабушка дождаться не могла, когда этот старый греховодник, мой дед, ее похитит. Во-вторых, дедушке и в голову никогда бы не пришло пугать бабушку подобными вещами, да еще в лодке. Все это моя матушка просто-напросто выдумала, чтобы придать этой истории романтический оттенок.

— Неужели? Тогда как же он заставил ее сказать «да»? — спросила сбитая с толку Мерси.

Джулиан лукаво усмехнулся:

— Просто дед пригрозил, что отшлепает ее!

На следующее утро пароход подошел к Натчезу, и пассажирам объявили, что у них есть четыре часа, чтобы погулять по городу.

— Хочешь отправиться в город, дорогая? — спросил Джулиан и коварно улыбнулся: — Кажется, мы собирались купить тебе новые платья.

Мерси согласилась. Но вдруг в глазах ее мелькнуло беспокойство.

— Послушай, в этом городе живут родственники моей матери, Дюбуа, — сказала она. — Конечно, если они не переехали в другое место.

— Знаю, — неохотно отозвался Джулиан.

Мерси удивленно воззрилась на мужа:

— Неужели ты помнишь?

Он добродушно усмехнулся:

— Я помню все, Мерси. И ту ночь… и все, что касается твоей матери. Но лучше всего я помню тебя.

Она крепко сжала его руку.

— Я рада, что ты провел ту ночь с нами.

Джулиан, мудро решив промолчать, только кивнул.

— Все эти годы ты был рядом со мной, — продолжала она.

— Конечно, я всегда был рядом, милая.

— Ты когда-нибудь?.. — Мерси замолчала, не решаясь высказать свою мысль.

— Что, дорогая? — мягко переспросил Джулиан.

— Ты когда-нибудь пытался связаться с родственниками моей матери?

Джулиан украдкой бросил взгляд на свою жену — такую юную, такую ранимую и вместе с тем такую гордую, — и сердце его наполнилось жалостью. Его захлестнуло яростное стремление защитить ее.