— Все верно, — сказал Дэниел. — И ты ни на йоту не должна отклоняться от этих указаний. Надеюсь, это понятно?

— Вполне, — ответила Генриетта тем же тоном. — Не пора ли разбудить детей? Скоро мы отправимся в путь.

Дэниел согласился, но ощущение тревоги не покидало его. Генриетта была спокойной и бодрой, когда они упаковывали вещи и грузили их на повозку.

— Ты уверена, что знаешь, какой дорогой ехать? — озабоченно спросил Дэниел жену, стоя рядом с повозкой. Джулии и Уилла нигде не было видно, вероятно, они прощались наедине. Дети уже сидели в повозке с напряженными лицами и испуганными глазами. Они хорошо понимали серьезность и. важность происходящих событий. Том, который должен был поехать с Уиллом и сэром Дэниелом, поправлял упряжь одной из лошадей, запряженных в повозку.

— Сначала я доеду до Эшфорда, а затем до Хедкорна, — спокойно сказала Генриетта. — Отсюда туда ведут проселочные дороги. — Неожиданно она улыбнулась своей озорной улыбкой. — Ты сомневаешься во мне, Дэниел? Знаешь, такие создания, как я, могут быть беспринципными и импульсивными, но зато не боятся рискованных приключений.

Он взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы долгим поцелуем, жадно вдыхая аромат ее кожи. Когда он снова сможет поцеловать ее? Однако он не должен задавать себе такие вопросы… не имел права.

Наконец Дэниел оторвался от жены и стоял, глядя в ее большие карие глаза.

— Я люблю тебя, моя фея, — прошептал он.

Она ничего не сказала, но он мог прочитать ответ в ее сияющем взгляде. Дэниел решительно поднял Генриетту на руки и усадил в повозку.

— Береги себя и нашего ребенка, — сказал он, передавая ей вожжи.

— Я позабочусь обо всех, — ответила Гэрри. — Не сомневайся во мне.

— Я и не сомневаюсь. — Он повернулся к детям, которые уже готовы были заплакать. Девочки так прижались к нему, что пришлось их отрывать. Дэниел сам едва сдерживал слезы.

Уилл, на бледном лице которого ярко выделялись веснушки, помог плачущей Джулии сесть в повозку.

— Присмотри за ней, Гэрри, — попросил он. — Я не вынесу…

— Я присмотрю за ней. — Генриетта ласково коснулась его лица. — Будь осторожен. — Она решительно тронула лошадей и направила их вниз по узкой дороге.

Дэниел стоял, глядя вслед повозке, пока она не скрылась из виду. Его маленькая Гэрри взвалила на свои плечи тяжелое бремя. У него не было выбора, и она безропотно согласилась. Казалось, та милая девочка, что всегда попадала в неприятные ситуации, стараясь помочь тем, кого любила, должна навсегда исчезнуть, взяв на себя огромный груз ответственности, и Дэниела охватило щемящее чувство утраты.

В полдень Генриетта въехала в ворота Глиб-Парка. Она вспомнила свой первый приезд сюда, когда дети, визжа от радости, бросились навстречу отцу, вернувшемуся с войны… Вернется ли он на этот раз? Впрочем, не стоит задавать себе этот вопрос.

— Вот мы и приехали, — радостно сказала она Нэн, которая сидела рядом с ней на месте возницы.

— Почему-то из трубы не идет дым, — заметила Лиззи, вглядываясь туда, где стоял их дом. — На кухне всегда горел огонь.

Генриетта почувствовала холодок запустения. Здесь что-то неладно. Она видела это по ряду признаков: дорожка заросла сорной травой, кусты не подстрижены. Перед их отъездом в Гаагу поместье было в полном порядке. За два с половиной года отсутствия хозяина, очевидно, контроль за его состоянием был существенно ослаблен. Кстати, где господин Геральд?

Генриетта остановила повозку у входа и спрыгнула на землю, за ней вылезли дети. Она повернулась, чтобы помочь Джулии, а девочки подбежали к двери и начали стучать в нее большим медным кольцом. Дверь открылась, и на пороге появилась испуганная старуха с седыми всклокоченными волосами, выбивающимися из-под грязного колпака, в замасленном переднике поверх такой же грязной нижней юбки.

— Это старая Дженни, — пояснила Генриетта. — Она жила здесь все эти три года. — Генриетта подошла к двери. — Где Сьюзен Йетс?

— Э… миледи… она уехала навестить больную сестру, — ответила женщина, пятясь от маленькой, но властной женщины.

— Кто здесь еще есть? — Генриетта прошла мимо старухи в холл и испуганно огляделась вокруг. Повсюду лежал толстый слой пыли, выложенный плитами пол был покрыт грязью, дубовые панели потемнели. Что бы сказал Дэниел, увидев свой любимый дом в таком состоянии?

— Здесь только я и Джейк, миледи, — пробормотала старуха. — Никого сюда не дозовешься, если вся семья уехала и неизвестно, вернется ли когда-нибудь назад.

Генриетте стало понятно, что произошло. Доходы от поместья были достаточно большими, чтобы обеспечивать спокойное существование и выплату заработной платы слугам, оставленным здесь Дэниелом, но в отсутствие хозяина люди перестали работать.

— Где господин Геральд? — резко спросила она. В конечном счете за все отвечал управляющий, так как он был доверенным лицом Дэниела в его отсутствие.

Лиззи, Нэн и Джулия с изумлением смотрели на необычное поведение Генриетты, которая начала обход дома. В голосе ее звучали гнев и отвращение, карие глаза яростно сверкали. Узнав, что управляющий болен подагрой и последние шесть недель не встает с постели, она повернулась к Лиззи и Нэн:

— Сходите к господину Геральду и скажите ему, чтобы он немедленно шел сюда.

— Но я хотела…

— Делай, что я говорю! — пресекла Генриетта возражения Лиззи, и девочки убежали выполнять ее поручение.

Джулия устало опустилась в кресло у окна.

— Прошу прощения, Гэрри. Я бы помогла, но… Может быть, после того, как немного отдохну.

— Тебе надо лечь в постель, — твердо сказала Генриетта. Она повернулась к старухе: — Сходи за людьми, которые могли бы навести здесь порядок. Не знаю, кто тебе потребуется, но я хочу, чтобы на кухне разожгли плиты, постелили постели, вымыли полы и протерли мебель до наступления ночи.

— Господи, Гэрри, — испуганно сказала Джулия, когда старуха удалилась, что-то бормоча. — Ты настоящий тиран. Я не ожидала от тебя этого.

— Я не допущу, чтобы Дэниела грабили, — заявила она. — Пойдем наверх, и ты выберешь себе спальню. Есть одна очень хорошая, выходящая окнами в сад.

Когда, прихрамывая и опираясь на палку, пришел господин Геральд, он предстал перед маленькой фурией, которая едва выслушала его извинения. Как и все в поместье, он считал леди Драммонд не более чем ребенком, неспособным вести домашнее хозяйство, и муж относится к ней, как снисходительный опекун. Эта леди Драммонд имела к той весьма отдаленное отношение.

— Если вы не в состоянии выполнять свои обязанности, господин Геральд, найдите кого-нибудь, кто сможет делать это за вас, — сказала она. — Я бы могла сама заняться поместьем, но не намерена… — Она резко замолчала. Сейчас был неподходящий момент объяснять ему, что она не собирается оставаться в Глиб-Парке.

Управляющий сказал, что теперь, когда семья вернулась домой, он, пожалуй, сможет снова приступить к выполнению своих обязанностей, и захромал из комнаты, оставив Генриетту, сосредоточившую свое внимание на холодной кухне и пустой кладовой.

Когда спустя три дня Фрэнсис Элликот прибыла в Глиб-Парк, она обнаружила в доме Генриетту, энергично отчитывающую работника молочной фермы за то, что он пустил коров на горчичное поле, молодую беременную женщину, сидящую за шитьем в гостиной с племянницами Фрэнсис, а также необычайно активных слуг.

Леди Элликот выглядела усталой и печальной, однако радушно обняла золовку.

— Генриетта, дорогая, я не могла поверить, что вы возвращаетесь, когда мальчик принес письмо.

— Мне очень хотелось знать, все ли у вас в порядке, Фрэнсис, — откровенно сказала Генриетта, уверенная, что если бы Джеймс и Фрэнсис были в добром здравии, они не допустили бы такого запустения в поместье Драммондов.

Фрэнсис вздохнула и наклонилась, чтобы обнять девочек, настойчиво цепляющихся за ее юбку.

— Джеймс был болен малярией, а у меня два месяца назад произошел выкидыш. — Она с тоской посмотрела на Джулию, которая молча стояла рядом.