Просто не хочу оказаться четвёртым лишним. И Вите придётся мне доказать, что ребёнок, которого она носит, мой.

Я готов ко всем обвинениям в слабодушии, готов взять на себя вину за всё случившееся, но сначала посмотрю Вите в глаза и узнаю правду, какой бы горькой она не была.

Пока Вадим не давал о себе знать, но я понимала, что так не будет продолжаться вечно. Слишком хорошо знала бывшего, чтобы тешиться иллюзиями.

Мне хотелось бы думать, что за эти пару месяцев он привык видеть в Алисе дочь, и пусть спустя время, но найдёт способ общаться с ней. Так, чтобы Катерина, которая, разумеется, будет резко против этих встреч, о них не узнала.

Однако правда вырисовывалась гораздо прозаичнее: скорее он попросит никогда его не беспокоить и пригрозит неприятностями в случае, если я вздумаю подать на алименты.

Нет, я не собиралась этого делать. Пусть они с женой подавятся своими деньгами, раньше обходилась без алиментов, и сейчас в них особо не нуждаюсь!

Возможно, кто-то скажет, что это глупо, но от одного представления, что меня затаскают по судам, потрепят нервы по телефону, на лбу выступала испарина, а в голове возникла мысль: «Да ну нафиг!»

К тому же не хотелось, чтобы много лет спустя Вадим требовал алименты или другую помощь уже с моей дочери. Все эти причины, на первый взгляд, казались абсурдными, несерьёзными, но я доверяла своей интуиции: раз она говорила «не стоит» — значит, так тому и быть.

Я посмотрела на дочку, которая, высунув язычок, усиленно орудовала акварельными красками, рисуя летний пейзаж. На белоснежном листке, лежавшем перед ней, появились солнце, трава, речка, даже деревянный домик, только не было людей.

Я боялась спрашивать почему, ведь раньше она любила рисовать их, несмотря на то, что люди получались похожими на переросших червяков-мутантов.

«Надо будет сводить Лису к психологу», — решила я. И заодно самой к нему записаться. Не представляла, как чужая тётка сможет решить мои внутренние проблемы, но попробовать стоило. Может, психолог найдёт способ избавить меня от любовной зависимости, например.

То, что я влипла и влюбилась накрепко, конечно, мой промах, но, к сожаления, пока не изобрели таблетки, позволяющие на раз-два избавиться от чувств.

И пусть под действием снотворного я худо-бедно засыпала, утром тоска и желание позвонит Максу атаковали с новой силой.

А тут он объявился сам. И сразу предложил встретиться. Надо было сказать «нет» и повесить трубку, а я смалодушничала, поддалась нахлынувшей эйфории и лишь смогла выторговать встречу на другой территории.

И ведь подсчитал, гад, что я уже не работаю!

С поиском новой работой, кстати, ситуация начинала проясняться. Пока не было определённости, но один из моих постоянных заказчиков обмолвился, что крупная рекламная компания могла бы предложить мне шестинедельную стажировку, по результатам которой руководство и определиться, стою ли я внимания и места в штате.

Пока я об этом не распространялась ни подруге Милке, ни маме. Не то чтобы я верила в сглаз, но не хотелось отвечать на неудобные вопросы в случае неудачи.

Жизнь потихоньку начинала налаживаться, и я уже предвкушала ветер благотворных перемен, поэтому в понедельник утром настроение было неплохим.

Отвела Лису в садик, поцеловала её в носик и пообещала забрать пораньше, пользуясь временной свободой от работы.

Придя домой, я приняла душ, вымыла и уложила волосы, только чтобы убрать внутреннюю дрожь от предвкушения встречи с Максом.

Нет, у меня не было цели очаровать любовника или вызвать в нём прежнюю искру желания. Сама не знаю, зачем полезла купаться, наверное, хотелось подумать, а в душе это делалось легче всего.

В итоге к десяти часам я была готова. Посмотрев в зеркало, увидела привлекательную молодую девушку, на лице которой не было ни грамма косметики. Даже тушь казалась мне лишней, впрочем, как и украшения.

Это не будет любовным свиданием, я собиралась поговорить с Максом по душам так, чтобы он не отвлекался на моё тело или прочие физические достоинства.

Увиденным в зеркале осталась довольна. Стянутые в низкий хвост волосы, чёрная футболка с воротом почти под горло и джинсы — я даже помолодела на пять лет!

Макс всегда отличался пунктуальностью, поэтому без пятнадцати десять я уже стояла возле подъезда. Боялась, что он окажется на пороге квартиры, и я снова пущу его внутрь. А там…

Понятно, что все разговоры окончатся в постели, так и не начавшись! А мне хотелось иного: прояснить всё до малейшей неясности между нами и начать с чистого листа. Если, конечно, он захочет.

Машина Макса остановилась около меня, и он вышел, подойдя ближе.

— Привет!

Слово прозвучало как-то натянуто, но ничего другого и более подходящего, иронического я выдавить не смогла. Всегдашний цинизм, который не раз выручал в щекотливых ситуациях, сейчас оставил меня один на один с Максом.

— Я рад, что ты согласилась на разговор, — серьёзно начал он, не сводя с меня глаз.

Я отметила, что Макс похудел и немного осунулся, но списала это на неприятности на работе. Вадим услужливо рассказал мне о них в последнюю встречу.

— Давай куда-нибудь поедем, — уклончиво предложила я. — Только не к тебе домой, прости.

И отвела взгляд, чтобы не выдать своих чувств.

— Хорошо, — ответил Макс и назвал кафе неподалёку. Мне было всё равно куда, лишь бы там было достаточно уединенно для разговора по душам.

В последний момент, подумалось, что всё-таки подобные разговоры не для общественных мест, но я отогнала от себя сомнения.

Дам слабину — потом совсем не решусь на разговор и скачусь в бездну отношений без всякой динамики и надежды на будущее. А это уже однажды со мной случилось.

Тридцать два не сорок, конечно, но и не двадцать. Так любила говорить моя мама, настаивая, что мне пора найти твёрдое мужское плечо, на которое можно опереться не только в любовном экстазе.

Я никогда не спорила и возражения оставляла при себе. Наверное, мама права, если не брать во внимание чувства. А когда есть любовь, очень сложно мыслить здраво и совсем невозможно руководствоваться исключительно выгодой и здравым смыслом.

Усадив меня на переднее сиденье, Макс вручил мне белую розу на длинной ножке.

— Это тебя ни к чему не обязывает, — добавил он и завёл машину.

Мы ехали минут двадцать в полной тишине. Я приглушила радио, чтобы не слышать весёлых песен, мешающих подготовиться к тому, что я планировала сказать.

Он не возражал и не лез с разговорами на посторонние темы. Удивительно, как тонко мы чувствуем настроение друг друга!

В кафе было безлюдно, и миловидная густо накрашенная официантка, схватив меню, отвела нас за дальний столик в углу, который был скрыт от глаз посетителей основного зала.

— Я буду только кофе Латте с ванильным сиропом, — произнесла я, возвращая предложенное меню, даже не открыв его.

— Мне Эспрессо, — кивнул Макс, и дождавшись, пока официантка скроется за поворотом, схватил меня за руку:

— Вита, не тяни, прошу тебя. Ответь прямо, ты беременна?

Я усмехнулась и, выдержав паузу, но так и не отняв руки, слабо улыбнулась Максу.

И я ответила, смотря на свои руки, теребившие бумажную салфетку:

— Нет.

Меньше всего мне сейчас хотелось видеть лицо Макса, а точнее, облегчение, которое наверняка на нём написано. Я понимала его и тем не менее…

— Так ты?..

Вопрос он так и не задал, а я не спешила с ответом. В горле стоял комок, мешавший говорить.

— Нет, ребёнка не было. Задержка от нервов, не более того. И я тоже этому рада.

Последняя фраза вырвалась помимо воли.

— Зачем ты так? — Он взял меня за руку, скомкав салфетку и отбросив ее прочь. — Посмотри на меня.

Я подчинилась. Макс говорил так мягко, напомнив мне о тех временах, когда я ничего не знала и оттого могла чувствовать себя счастливой. Ни капли не сомневалась в любви того, кто сейчас сидел напротив. Да, чудные были времена, жаль недолгие!