Мы выехали на Окраинный тракт и направились в сторону Кериста. Эта дорога называлась так, потому что пролегала вдоль границы Либрии с Прибрежьем и проходила через все приграничные города. Самим рубежом здесь была Виера - судоходная река, такая широкая, что на сотню вёрст в обе стороны на ней не строили мостов. Грузы в Прибрежье сплавляли по ней, но в обратную сторону пользовались Окраинным трактом - чтобы не грести против течения.

Один из торговых караванов шёл как раз перед нами. Я нагнал его и, держась поодаль, пристроился в хвост. За нагруженными под завязку телегами тянулся шлейф самых разных запахов, как приятных, так и не очень. Ярче всех ощущались терпкий аромат назирских специй и резкая вонь медицинского раствора.

- Твой приятель тоже чародей? - вдруг спросила Лина.

Я усмехнулся.

- Алонсо? Нет, он обычный торговец, родом из Кан-Терна. Несколько лет назад я спас его кошелёк в одной керистской подворотне.

- И поэтому вы друзья?

- Нет. Друзья мы потому что он знает, что такое благодарность.

Девчонка фыркнула.

- Редкое качество.

- Именно.

Лина обернулась и странно посмотрела на меня, но ничего не сказала.

Солнце поднималось всё выше, и утренний холод постепенно отступил. Лучи, бьющие прямо в лицо, ощутимо согревали кожу, а вскоре тепло забралось и под одежду. Я с наслаждением потянулся и тотчас увидел шпиль керистской колокольни, выглянувший из-за верхушек деревьев.

Пейзажи здесь, в приграничье, довольно таки однообразные: обычные леса чередовались со столь же обычными полями, лишь изредка тракт перегибался мостом через мелкие притоки Виеры или дугой огибал небольшое озерцо. На берегу одного из таких озёр и вырос Керист. Городок жил за счёт торговли, так что около трети населения приходилось на различных купцов и ремесленников, заполнивших и без того тесные улочки своими лавками и магазинами. Здесь же проводилось множество ярмарок и праздников, часто выступали бродячие цирки, менестрели и прочие мастера развлечений; благодаря этому провинциальный Керист бурлил жизнью не хуже, чем иная столица.

Мы приближались к западному въезду. Город был обнесён невысокой деревянной стеной, и перед ней имелось большое открытое пространство, на котором обычно устраивали гонки на лошадях. Их проводили только летом, после праздника Цветущих Яблонь, так что сейчас перед главной трибуной сооружали подмостки для артистов. Сами циркачи как раз готовились к выступлению: на свободной полянке разминалась пара акробатов, метательница ножей с завязанными глазами уничтожала ближайшее дерево, мечник, тщательно примериваясь, рубил клинком средней толщины брёвна.

При виде последнего я лишь усмехнулся, но Лина... Она смотрела на артистов, как на воплотившихся героев сказок. Глаза округлились, шея вытянулась, даже рот немного приоткрылся, придавая лицу потешное выражение. Я посмотрел на неё и вдруг понял, что где-то внутри циничной недоверчивой воровки, почти всю сознательную жизнь прожившей на улице, всё же сохранился наивный ребёнок, который верит в маленькие чудеса. И уж не знаю почему, меня это открытие обрадовало и огорчило одновременно.

Чтобы не толкаться в очереди, я обогнал караван и первым подъехал к воротам. На посту оказалось только два стражника, или, вернее, полтора: один сидел на чурке, подпирающей створку, и спал, свесив голову на грудь. Я немного ему завидовал - солнышко так пригревало, что вздремнуть было святым делом. Второй, явно не совсем трезвый, окинул нас мутным взглядом и вымолвил заветную формулу:

- Серебряк с человека, крупная скотина по два за голову, лошади бесплатно!

- Похоже, что у нас есть крупная скотина? - я сунул обозначенную сумму в грязную ладонь привратника.

- Откуда ж мене знать, вдруг то ваш караван! - пробурчал страж и отошёл в сторону, освобождая дорогу.

А за воротами раскинулся Керист. Площадь перед воротами была одной из самых просторных в городе, который славился именно своими тесными улочками. В рынке как месте для торговли надобность отпадала вообще: торговали на каждом углу и такими разнообразными товарами, что глаза разбегались. Правда, меня всегда немного напрягал здешний гвалт.

- Вино с лучших виноградников Прибрежья, спешите, товар расходится буквально на лету!

- Хлопок и шёлк из самого Аль-Назира, подходите, выбирайте, покупайте!

- Соления, варения, закваски!

- Шкуры и жир северного зверя! Прибыли прямиком из Нейрата!

- Мёд, сивуха, самогон! Налетай, мужики!

- Услуги дантиста! Очень дёшево!

- Пира-а-аги-и-и!!!

Мы с Линой проехали главную площадь, пестревшую разномастными вывесками, и направились к улице Ремесленников. Здесь я наконец признал битву с разошедшимся солнцем проигранной и снял куртку, а Лина скинула плащ, оставшись в одной мешковато сидевшей на ней темной рубахе. Улицы в этой части города были сильно запружены народом, так что ради экономии времени пришлось свернуть в переулок. Правда, передвигаться тут можно было только пешком - поперёк улочки народ натянул бельевые верёвки.

Мне всегда нравился этот город. Не то, чтобы он был велик или красив, нет - народу здесь шаталось до неприличия много, но и только. Просто в Керисте даже окраинные улочки не выглядели, как трущобы, дороги исправно латались, и вероятность свалиться в яму с нечистотами, замаскировавшуюся под обычную лужу, была крайне низка. Да и домики радовали глаз: аккуратные, чистые, похожие один на другой, и в то же время очень разные. Их острые крыши, крытые тёмно-красной черепицей, напоминали устремлённые в небо наконечники копий.

Всё же для города близость мирной границы - крайне выгодное обстоятельство. Огромное количество товаров, проходящих через него, обеспечивали горожан в любое время года, а о золоте, оседающем в карманах местных властей в виде переплат за контрабандный товар и завышенных пошлин, и говорить не стоит. При таких деньгах можно и на городские службы разориться.

В местах, где сходились две, а то и больше улиц, располагались фонтаны или статуи. Их выполняли в виде пар грехов и добродетелей. Так, например, мы прошли мимо каменного изваяния двух людей: один, хорошо одетый и ухоженный, поддерживает под руку и протягивает несколько крупных монет другому, плохо стоящему на ногах, в ободранной одежде и совершенно без обуви. Изображены здесь, конечно, зажиточный гражданин и пьяница, образы щедроты и расточительства. Помещать такие статуи на улицах торговых городов стали с тех пор, как в купеческую гильдию Либрии просочились предприимчивые люди из Кан-Терна. Многие их традиции и верования мне как зайцу - царский герб, но эти скульптуры выглядели однозначно лучше мусорных куч, которые скапливались здесь раньше.

Атмосфера бурлящего города поднимала настроение и заставляла внимательно следить за своими карманами. Люди сновали по улицам с удивительной ловкостью и быстротой; из окон слышались ругань, смех, пьяные песни; под ногами всюду лезли неугомонные ребятишки, которых, как всегда, привлекал мой рост. Я не любил выделяться из толпы, поэтому давно привык чуть сутулиться, чуть горбиться, и всеми силами старался вести себя неприметно. К сожалению, удавалось это далеко не всегда.

Мы вышли с улицы Ремесленников и направились в южную часть города, попутно избегая настырных лавочников и глазея по сторонам. То тут, то там мелькали тощие типы со смазанными лицами - представители не совсем законных, но самых прибыльных профессий. Матёрые щипачи натаскивали молодняк тягать кошельки и смешиваться с толпой, что в такой толчее было вовсе не трудно. Здоровенный громила, угрюмо оглядывающийся по сторонам, почуял, что я на него смотрю, повернулся и невинно осклабился, обнажив крупную дыру в сплошном ряду серебряных зубов.

- Какой приветливый парень, - заметила Лина, тоже увидевшая эту лучезарную улыбку.

- Не обманывайся, - сказал я тихо. - Он из гильдии убийц.

- Спасибо, что пояснил, - ехидно отозвалась девчонка. - Я всяко дольше тебя знакома с городскими улицами. Научилась отличать волка от овцы.