Она идет! Ю!

Если до этого я сидел расслабленно растекшись по креслу, то сейчас сразу же подбираюсь, вцепившись в руль.

Она снова одна: в футболке, джинсах и кроссовках. Волосы собраны в тугой хвост, за плечами кожаный рюкзак. И говорит с кем-то по телефону… Стопудово со своим тощим, наверное, обсуждают планы на вечер. Как она придет с работы и приготовит ему подливку с подгоревшими комочками. Или пасту с соусом карбонара. А потом они славно покувыркаются.

Сука! Я сгораю от ревности, меня просто рвет на части. Я безумно по ней скучаю, но мне стремно признаться в этом даже самому себе, не то, что покаяться перед кем-то.

Я влюбился как последний мудак. Снова!

— «…кордоцентез — анализ пуповинной крови. С помощью иглы набирают один — пять миллилитров крови. Период проведения — с восемнадцатой по двадцать четвертую неделю…». Пздц, да? Иголкой в живот! Это кто вообще эту пытку придумал?! Э, але, ты меня слышишь вообще?

— Слышу, — она скрывается за дверью кальянной и, не смотря на дикую жару, мне становится холодно. — И в чем проблема? Выбери что-то из этого.

— Ты рехнулся? Все эти методы несут риск как для матери, так и для ребенка! А я не хочу, чтобы мой сын родился больным!

— То есть, ты уже смирился с тем, что это твой сын?

— Ну… — замолкает. Кажется, его самого такая мысль ранее не посещала. — Ну получается так, что ли. Я не знаю, брат! Я эти две недели словно на иголках! Я есть не могу, трахаться не могу. Коньяк — и тот в глотку не лезет. Да я похудел на два размера!

— Это мы вчера пиджаки перепутали.

— Да? А я и думаю — откуда у меня в кармане смятое меню из какой-то дрянной кальянной.

Блин.

— Мне кажется, тебе нужно просто перестать загоняться и принять действительность такой, какая она есть. Карина беременна, скоро у вас появится ребенок. Продолжение рода. Радуйся, придурок.

— Думаешь? А если это не мой? Ну вдруг?

— Да она бегала за тобой словно хвост, сам говорил, что запала. Неужели ты серьезно считаешь, что она успевала трахаться с кем-то еще? Брось. Ты не хуже моего знаешь, что беременна она от тебя, а ты просто старое, потасканное и дико эгоистичное ссыкло, раз боишься себе в этом признаться.

Хотя получается, что я тоже не лучше. Стою здесь, отслеживаю ее по геолокации, ищу в интернете их совместные фотки с ее гуманоидом.

Я даже не дал ей ничего сказать в свое оправдание, а она ведь хотела! Хотела, но я выставил ее из дома. Не словами, нет, своим ублюдским поведением. А возможно, она решилась тогда поделиться чем-то важным.

Чем я лучше Дэна, если как и он упрямо отрицаю действительность? Я втрескался по уши, но не сделал ровным счетом ничего, чтобы она выбрала тогда меня. И даже не попытался узнать, как она сейчас живет. Ничего ведь не сделал!

О — озарение. Аллилуйя!

— Ладно, я тороплюсь. Увидимся в офисе, там поговорим, — сбрасываю вызов и, метким броском швырнув в урну едва отпитый кофе (ну и дерьмо!) выезжаю с забитой стоянки.

Я знаю, кто поможет мне пролить свет на эту темную историю.

— Юля, ну чего ты копаешься! Клиенты за пятым столиком уже пятнадцать минут ждут свое пиво!

— Я не Юля, я Юна.

— Да какая нафиг разница! Довольные клиенты — вот что важно. Из сотен заведений столицы они выбрали именно нашу кальянную, поэтому мы должны быть на уровне. Мы должны…

— Сейчас, минуту. Зануда, — пропуская мимо ушей чтение морали, раздраженно выкручивая вентиль «темного чешского», а на деле просто разведенного в хлорированной воде пивного порошка.

Я ненавижу новую работу, меня тошнит от запаха химического дыма, раздражает местный контингент и вообще… все плохо.

Мне так плохо…

Раньше мне казалось, что наша связь с Ильей просто какая-то игра, приправленная небольшой симпатией, но после того, как все закончилось я поняла, что влюблена в него по уши. Но взяла и разрушила все собственными руками!

Как?! Ну как можно было быть насколько наивной и слепой? Зациклиться на чувстве вины и долга и не замечать очевидного! Меня просто использовали, развели как последнюю дурочку. Пусть этому козлу, чье имя я даже не хочу называть, не удалось воспользоваться мной во второй раз, но самое ужасное ему сделать все-таки удалось — он разлучил меня с Ильей.

Хотя… Илья тоже мной просто пользовался. Как он сказал? Что-то о том, что между нами произошло для него не значило ровным счетом ничего? «Решили перепихнуться, бывает».

Вот кем я дня него была — удачной сделкой и девочкой для приятного времяпровождения. Да, когда-то мне казалось, что все, что он говорил и делал — он говорил и делал искренне. Но много ли я разбираюсь в людях? Когда-то я то же самое думала о Гене.

Как теперь после этого верить мужчинам? Вообще верить хоть кому-то? И ладно бы дело было только в обиде, но ведь я скучаю по нему. Так сильно… Но единственное, что у меня от него осталось — украденная из его дома фотография и воспоминания. Ведь даже его подарки мне пришлось продать, чтобы снять жилье и просуществовать хоть какое-то время до первой зарплаты в этом гадюшнике. Если, конечно, не убью здесь кого-нибудь раньше.

— Юля!!!

— Да иду! — кричу не обрачиваясь, шипя под нос свое настоящее имя. Очень хочется плакать, но я держусь из последних сил.

Я сама во всем виновата. Только я! И в том, что Илья не воспринимал меня всерьез — тоже.

Стыдно признаться, но каждый мой день последние две недели начинается с того, что я проверяю в столичной новостной ленте, не появилось ли там имя Ильи Шторма. Например, его выход в свет с какой-нибудь новой пассией или то, что он вернулся к бывшей жене. Мне больно думать о том, что все могло бы быть иначе. Надо было слушать Стасю, ведь она дело говорила. А лучше не слушать никого кроме своего сердца, ведь оно давало мне знаки с самого начала.

Дура, что тут еще скажешь. Дура.

— Нет, ты точно нарываешься на штраф, — ворчит администратор Алекс, покрываясь красными пятнами гнева. — Заказ, Юля!

Хватаю поднос с пивом и иду в задымленный вонючими испарениями зал. Будний день, послеобеденное время — ну кто развлекается в этот час? Какое пиво?

Но нет, для кого-то каждый день — праздник.

— Ваше пиво и снеки, — избегая раздраженных взглядов ставлю заказ на стол и спешу поскорее ретироваться, но ноги словно прирастают к полу, когда за дальним столиком в углу я вижу… Илью.

Илья здесь? В этом заведении?!

После всего, что между нами произошло?

Признаться, когда я шла сегодня на работу, мне показалось, что на стоянке среди прочих стоял автомобиль Ильи, но потом решила, что просто выдаю желаемое за действительное. Выходит, это, правда, был он? Три часа прошло, неужели он все это время был тут, неподалеку?

Я обижена на него, но так счастлива его видеть. Не на фотографиях с экрана телефона, а вживую.

И тут же вдоль позвоночника пробегает холодок: а вдруг он здесь для того, чтобы что-то мне предъявить? Не знаю… может, что-то не так получилось с разводом. Хотя я даже не участвовала во всем этом толком, просто отдала паспорт, все остальное устроил его адвокат. Я ни на что не претендовала, ничего не просила.

А вдруг у него что-то пропало и он решил, что это стащила я? Я же понятия не имею, какого он обо мне мнения на самом деле. Когда-то мне казалось, что я ему нравлюсь, но оказалось, что показалось. Пора снимать розовые очки.

— Ну, чего застыла? Иди, — подталкивает меня в спину Алекс, и мне не останется ничего другого, как плестить к столику, за которым сидит мой бывший муж.

Волнительно, очень, кажется, что вот-вот и земля в буквальном смысле уползет из-под ног. Мне хочется на него смотреть, но и страшно одновременно, я боюсь увидеть в его глазах безразличие.

— Здравствуйте, что-то выбрали? — все-таки не решаюсь взглянуть на его лицо, поэтому просто изучаю рисунок на вытертой плитке под ногами.

— Да, у вас есть карамельный латте?