***
Геллер Фредерик Август фон Шейн был единственным, поздним сыном и наследником знатного рода. Он родился, когда родители уже нянчили первенца старшей дочери. Его появление на свет было тяжёлым чудом. Через неделю матушка сгорела в родильной горячке. В памяти сына она осталась всего лишь портретом красивой женщины, висящим над камином в огромной гостиной.
По рассказам старшей сестры, после смерти матери, отец на глазах превратился в дряхлого старика, убелённого сединой. Сестра говорила, что когда мать была жива, отец долго сохранял свою военную выправку и даже в гражданской одежде, смотрелся бравым офицером.
Геллер этого не помнил, но сестра, у которой он находился на воспитании всё детство, много рассказывала о том, что произошло. После смерти матери отец сильно заболел. Он был слаб настолько, что все хлопоты о новорожденном наследнике пришлось взять на себя старшей дочери. Именно она и стала приёмной матерью для младшего брата.
Частенько сестра с сожалением вспоминала, что если бы трагедия не поразила их как громом с небес, она бы нашла самую крепкую и здоровую кормилицу из местных крестьян. А так, пришлось малютке Геллеру довольствоваться молоком первой попавшейся дворовой девки..
Впрочем у Геллера не было повода жаловаться на жизнь — о беззаботном детстве в поместье сестры у него остались только яркие, солнечные и очень весёлые воспоминания.
Со старшим сыном сестры — Зикхартом, племянником Геллера, который был старше дяди, они всегда находили интересные места для игр. Геллер помнил, как они тайком пробирались в конюшни и заворожённо наблюдали как конюхи до блеска начищают сбрую и выгуливают лошадей. Там, на широких угодьях у Геллера и Зикхарта появились первые общие секреты…
Геллер вернулся в отчий дом в возрасте семи лет. За все детские годы жизни вместе с отцом, Геллер запомнил родителя хмурым молчаливым стариком, изредка шаркающим по огромному замку в стоптанных домашних туфлях. Его жизнь в родовом поместье не отличалась разнообразием — Геллер помнил всех своих многочисленных учителей и гувернёров, и постоянную учёбу и муштру, сменившие веселую и свободную жизнь двух проказников…
Почему Геллер об этом вспомнил именно сейчас, несясь по полю со своими товарищами по драгунскому полку* навстречу противнику? Ответить на этот вопрос он не успел.
Дикая огненная боль пронзила плечо…
Эх, не так Геллер представлял себе настоящее сражение. В детстве, когда они с Зикхартом воевали друг с другом на палках, или стреляли понарошку друг в друга из самодельных мушкетов, прячась за стогами сена, всё представлялось по другому. Тогда, будучи мальчишками, они мечтали о рыцарской славе и подвигах. Их маленькие войны не шли ни в какое сравнение с той грязью, болью и бессмысленными смертями, с которыми ему пришлось столкнуться в этом бою.
Вторая вспышка боли пронзила бедро. От резкого удара Геллер со всей силы вцепился в гриву своей гнедой кобылы.
Потом была ещё одна вспышка боли, потом ещё… и ещё.
А потом неподалеку взорвалось пушечное ядро. От испуга кобыла с ржанием встала на дыбы, едва не сбросив Геллера. Он смог удержаться от падения только каким-то чудом удержавшись за поводья одной рукой… вторая висела как бездвижная плеть…
Дальнейшие события происходили для Геллера, как в тумане, на грани потери сознания. Кобыла рванула в сторону и понесла Геллера куда-то прочь… кажется к лесу… Перед тем, как окончательно погрузиться в темноту беспамятства, Геллер подумал об отце — как он воспримет смерть наследника?
* Примечание автора: Драгуны— воины кавалерии армий некоторых европейских государств, обученные действиям как в конном, так и пешем строю. Согласно некоторым источникам, первым полководцем, который дал драгунам их общепринятое значение, был шведский король Густав II Адольф, правящий в период с 1611 по 1632 г.
***
В очередной раз пробираясь тайными тропами к деревне, Мири из-за деревьев увидела огненное зарево. Потом донёсся страшный грохот, которого Мири раньше никогда не слышала. Почти сразу же Мири увидела всадников, на всех парах нёсшихся к деревне. К её деревне! Тото занялся лаем, но Мири приказала псу молчать. К деревне было идти нельзя. Мири развернулась и пошла к своей тайной лесной избушке. Тото нервничал и, сдерживая лай, накручивал круги вокруг Мири, постоянно озираясь и готовясь встать на защиту.
Отдалённый грохот, сотрясающий деревянные стены избушки, продолжался до темноты. Уже засыпая Мири все ещё слышала отголоски боя.
К утру стало тихо и Мири решила всё-таки пойти к деревне, чтобы узнать, что произошло.
На подходе к поселению перед Мири развернулась страшная картина: обгоревшие рытвины на поле, трупы… Обойдя поле боя, Мири направилась к околице деревни, где увидела толпу крестьян и лежащих на волокушах раненых. Не спрашивая у окружающих, нужна ли помощь, Мири пошла к ближайшему человеку: смазала раны останавливающей кровь мазью, перевязала рану обрывком юбки. Но раненых было много, слишком много. А мазей и отваров, которые Мири взяла собой было слишком мало.
Вздохнув с сожалением, Мири вошла в саму деревню, чтобы услышать о произошедшим от очевидцев. На окраине деревни Тото привычно залаял, привлекая внимание жителей. На знакомый лай вышли несколько деревенских кумушек.
Женщины были явно напуганы, но встретили знахарку приветливо. Мири показала на поле боя рукой и на деревню, как бы спрашивая — что случилось? Кумушки, отталкивая и перебивая друг друга принялись в подробностях рассказывать о событиях прошлого дня.
— Сначала прискакала охрана наследника графства, — начала одна из кумушек.
— Дурында, — перебила первую вторая селянка, — откуда знахарка знает о графе? Надо рассказать с самого начала. О свадьбе дочери графа…
— Не о дочке, а о наследнике, — вклинилась в разговор третья, — этого самого графства, к которому и относится наша деревня.
— Это вы все тупые куры, — к кумушкам подошла жена старосты, и кумушки уважительно прикрыли рты. — В половине дня пути от нашей деревни, — очень слаженно начала рассказ жена старосты, — находится господское имение, в котором вместе с сыном живет вдовая дочь графа. Несколько лет назад был громкий скандал, когда любимая дочь графа пошла против воли отца и сбежала с молодым господином из соседнего поместья. Молодые тайно обвенчались и уехали. Не прошло и года, как дочь графа понесла. Но счастью было не суждено длиться — муж дочери случайно погиб на охоте…
— Врёшь, ты всё, старостиха, — перебила одна из женщин, — его намеренно прибили, чтобы не мешался…
— Цыц, кому сказала, — прикрикнула на селянку жена старосты, — нечего мне здесь сплетни распускать и языком молоть. Случайно графа убили, поняла? Случайно! Так вот, — продолжила жена старосты, — после кончины мужа дочь графа разродилась от бремени на редкость крепким мальчуганом. Обычно аристократки рожают хилых задохликов, а тут нате — здоровый мальчик. Я сама видела, когда кормилицу водила.
— Пока мать с малюткой оправлялись после родин, — снова перебила жену старосты нетерпеливая кумушка, — байстрюк свёкра удумал порешить малютку-наследника вместе с матерью на месте, да нанял каких-то головорезов…
— По первых, не головорезов, а просто наёмников, — жена старосты гневно глянула не сплетницу, — Впрочем не важно. Благодаря верным слугам, бедной женщине удалось бежать. Так она и появилась с младенцем на руках на пороге отчего дома. Отец увидев малыша растаял сердцем и простил дочь. Несколько лет спустя свёкр умер, а родственникам мужа не дали вступить в наследство, раз есть законнорожденный наследник. Вот и решили они выкрасть нашего Иоганна-Андреаса, а графинюшку убить, чтобы самим опекать его, да все земли захватить.
— Вот и настигли их наёмники в нашей деревне, — снова влезла настырная кумушка.
— Да постой ты, торопыга! — Оборвала жена старосты неугомонную соседку, — напали на них в их имении, попытались было отбить мальца у охраны. Сначала-то они ускакали от лиходеев, но в нашей деревне догнали их. Почти всю охрану перебили, да так вышло, что и наших крестьян задело. Ох, вовремя, вовремя подоспела подмога аж от самого императора, который не дал свершиться беззаконию. Батюшка-граф ради защиты внучка расстарался отправил посыльного к императору за подмогой. А тот уже отправил конницу из самой Вены.
