В теле Мири ощущала лёгкую дрожь, но страха не было. Накануне отъезда Геллера Мири ещё раз снилась Гюли. Старуха показала будущее и рассказала, что надо делать. От себя лично Мири написала прощальное письмо для Геллера.

Топот становился отчётливее. В гомоне уже можно было расслышать отдельные выкрики:

— Лярва…

— Чёртово отродье…

— Сжечь ведьму!

Мири глубоко вздохнула, собираясь с духом. Резко встала и вышла на улицу, навстречу толпе.

Увидев стоящую на верхнем марше ступеней Мири, спокойно наблюдающую за ними сверху, по толпе прокатилась первая волна удивления. За первой волной, местами пробежал страх.

Зикхарт понимал, что ещё немного и его план провалится — собранная им группа крестьян, взбудораженная зловещими историями о лярве-невестке, просто разбежится от страха перед настоящей Мири. Зикхарт наклонился, поднял с земли камень и бросил в сторону Мири. Камень с лёгким стуком упал в шаге от Мири.

— Видали, а? Лярва остановила камень! Точно, ведьма! Оборотень!

Камни полетели градом.

— Ах, ты, паршивец! Что ты здесь устроил, гадёныш? — Мири услышала за своей спиной по старчески дребезжащий, но с остатками былой силы, голос герра фон Шейна.

Один из камней предназначенных Мири, попал в герра фон Шейн.

— Ах ты, ничтожество! Бросаешь камень в своего господина?

Казалось, попавший в герра фон Шейн камень, разбудил в нём бывшего вояку. Но старческое тело давало о себе знать: герр фон Шейн хотел защитить свой дом и свою семью, а вместо этого попал под град камней.

— Не мешай, старикашка! — Крикнул чей-то голос из толпы и метко пульнул камнем в голову старика.

Герр фон Шейн рухнул наземь и скатился по лестнице прямо под ноги Зикхарта.

— Теперь, бей, лярву! — Заорал Зикхарт, перешагивая через тело деда.

Мири пошла навстречу толпе. Её глаза горели огнём, волосы развевались, как будто Мири находилась в центре урагана.

Брошенные в сторону Мири камни, крутились вокруг Мири, возвращаясь к тем, кто их послал. По толпе прокатилась мощная волна страха. Кто-то попытался бежать, но падал, сражённый неведомой силой. Толпа попятилась от идущей прямо на них Мири с горящими глазами и развевающимися волосами.

В сторону Мири полетел первый зажжённый факел, за ним второй. Первый факел, лишь обжёг края подола и затух, как от соприкосновения с водой. Второй факел, облетев Мири, вернулся бумерангом и взорвался сотней брызг, поджигая всё вокруг. Горели люди, горела сухая трава… Отдельные ручейки пламени добегали до бревенчатых построек. Один из ручейков добежал до усадьбы и опалил деревянные двери, перекинулся на оконные рамы. Окна взорвались на мелкие осколки, раня всех, кроме Мири.

Толпа в ужасе разбегалась кто куда. Зикхарт, оборачиваясь, побежал к лесу. Мири шла за ним, оставляя за собой ручейки огня.

Дрожащими руками Зикхарт достал пистолет и выстрелил в Мири в упор. Мири упала. Обезумевший Зикхарт запрыгал от радости…

"Вот и всё, — услышала Мири голос Гюли. Покойся с миром. Теперь я знаю в чём твой дар. Я сохраню его и передам только той, кто сможет его пронести…"

Последствия суток, в течение которых Вера смотрела "кино" о гибели Мири, не прошли бесследно. Утром Вера, несмотря на головную боль, пошла на учёбу. В какой-то момент она просто посмотрела в окно… потом была вспышка света… и темнота…

Вера очнулась на полу коридора. Вокруг неё столпились ученики и учителя. Где-то среди обеспокоенных глаз, обращённых на Веру, она заметила глаза Сашки.

— Как ты? — Спросил кто-то из толпы.

— "Скорая" уже едет, — сообщил другой голос.

— А какой у нас урок? — Спросил ещё один голос сзади.

— Урок ОБЖ, — уверенно ответил другой голос, — видишь, оказываем помощь пострадавшей до приезда медиков.

По столпившимся прошёлся неуверенный смешок. И тем не менее, ощущалось, что чья-то шутка заметна разрядила обстановку.

К микроавтобусу "скорой" Веру, казалось, провожал весь лицей. Это было приятно и невероятно трогательно.

В приёмном отделении медсестра взяла кровь на анализ и ушла.

Вера осталась одна. Традиционно белые стены напомнили о том, как она будучи маленькой попала в больницу с приступом острого аппендицита. С тех пор Вера не лежала в больнице, до сегодняшнего дня.

Через некоторое время пришёл молодой доктор, неся в руках карту истории болезни.

— Ну, что, у меня две новости, — с лёгкой улыбкой сказал доктор, присаживаясь к столу, — с какой начинать?

— С хорошей, — вымученно улыбнулась ответ Вера.

— Итак, хорошая новость, основные показатели в норме, что значит в организме нет никаких воспалительных процессов.

— А плохая новость?

— А плохая новость в том, что тебе придётся пройти обследование в неврологии. Жалобы на частые головные боли, потеря сознания… — Доктор сделал паузу, — если ничего не происходит с телом, то предполагается неврология.

— Что это может быть? — С испугом спросила Вера. При слове “неврология” мозг вытащил на поверхность образы с нервными тиками и прочими признаками сумасшествия.

— Многое… — многозначительно ответил доктор, — будем надеяться, что у тебя просто нервное истощение. Какие-то стрессы, нервные потрясения были в недавнем прошлом? Не считая, конечно, учёбы… из вашего лицея, как и из академии, частенько к нам попадают с переутомлением.

— Мои родители развелись и мы с матерью остались здесь. А отец уехал… — Вера намерена акцентировала внимание на внешних факторах. Ну, действительно, не рассказывать же первому встречному доктору, тем более невропатологу, о своих загадочных снах и внезапных перемещениях в прошлое? Тогда точно скажет, что Вера сошла с ума и её пора закрывать в “психушке”.

Доктор в это время методично, на удивление красивым и разборчивым почерком, заполнял карту. Когда закончил писать сказал:

— Позвони матери, или родственникам, скажи привезти вещи.

— Надолго я здесь?

— Дней на десять точно, потом посмотрим, — неопределенно ответил доктор и вышел из кабинета вместе с медкартой Веры…

Веру распределили в пятиместную палату на третьем этаже. Единственная свободная койка оказалась возле окна. Вера удивилась, обычно места возле окна занимают первыми.

— Там из окна дует по ночам, а днём солнце слишком ярко светит, — увидев на лице Веры немой вопрос, ответила одна из соседок по палате — худощавая женщина средних лет.

Вера взобралась на койку с ногами, подтянула колени к подбородку и собралась ждать.

В какой-то момент, Вера даже не заметила в какой, тело приняло горизонтальное положение и она уснула…

* * *

Возле фамильного склепа фон Шейнов стояла скромная траурная процессия: Геллер, держащий на руках Анику, семейный нотариус, Марта, несколько слуг и священник из ближайшего прихода.

Погода стояла жаркая, поэтому с погребением пришлось торопиться.

Священник читал очередной стих из Библии, когда стоящие услышали доносящиеся издалека звуки бубенцов. Все невольно оглянулись на звуки. В лучах слепящего полуденного солнца удалось разглядеть одинокого человека, одетого в странные одежды, обшитые бубенцами, которые обычно вешают на лошадиную упряжь. В руках человек нёс рыболовный подсачек, тоже обвешанный колокольчиками и бубенцами всех мастей.

Странный звенящий на все лады человек нелепой подпрыгивающей походкой направлялся к сторону траурной процессии. Когда странный человек подошёл ближе уже можно было расслышать, что он постоянно что-то говорил. Его голос, как и походка были неровным, с резкими переходами от бормотания до пронзительного крика.

— Лярва вернула свой настоящий облик!!! Вернула, вернула!!! Но ОНА не ушла! ОНА здесь!!! — Для усиления эффекта от своих слов человек затарахтел подсачеком, как огромной погремушкой, — Изыди! Изыди, мерзкое отродье!

Издалека голос показался Геллеру знакомым. На какой-то фразе Геллер узнал в голосе странного человека голос Зикхарта. По спине Геллера пробежали ледяные мурашки.