Когда проснулась с утра, ночные мысли уже не казались такими разумными и вновь проявилось желание уехать. Но стоило вспомнить, что теперь я официально стала невестой Андрея, как все остальное было отброшено прочь. Ведь мне уже двадцать три, а половина моих подруг вышли замуж в восемнадцать. Другие справились с этой задачей к двадцати и только я, одна из немногих все так и ходила в «одиночестве». Правда была мысль, которая очень грела мне душу: по сравнению с Андрюшей, мужья моих подруг казались… ну шпаной, что ли. То есть они были вполне себе приличные люди, но на фоне моего будущего супруга, были мелковаты, как по возрасту, так и по своим достижениям. Не самые правильные мысли, но ничего сделать с собой я не могла, злорадство прочно обосновалось внутри меня. Уже сейчас я видела, с какой гордостью покажу своим знакомым моего будущего мужа. Представляла зависть и восхищение им. Глупо конечно, но мне очень этого хотелось: сказывались последние три года, когда подружки бросали сочувственные взгляды, явно намекая, что в моем возрасте уже очень тяжело сделать «удачную» партию. Зато теперь им придется оставить все это для кого-то другого. Мало того, что я уехала, так еще и предсказания их не оправдались: он не собирался «поматросить и бросить», а совсем наоборот.
И все же, это давало очень радужное, практически феерическое настроение. Да и Андрей на удивление не уехал на работу, а мирно спал рядом со мной. Может у него сегодня выходной? Мне помнилось, он говорил, что попытается взять пару дней, ради моего переезда, но не был уверен, что все получиться. С другой стороны, время было уже восемь, а он спал и будильник не звонил, я бы точно его услышала. Вот это стало еще одной хорошей новостью: мне не придется провести этот день в одиночестве, ежеминутно опасаясь столкновения с «хозяином». Правда и будить Андрюшу я не стала. Все же он действительно много работает и было бы свинством нарушать его сон только от того, что побаиваюсь спускаться вниз одна. Главное напоминать себе, что тот человек — действительно не монстр. И ничего мне не сделает. И сколько можно дрожать так от одной только мысли о нем? Это в конце концов просто глупо. Детей он на моих глазах не убивал, а та угроза — просто шутка была.
Я практически кивала в такт этим мыслям, осторожно выбираясь из кровати, не желая тревожить чужой сон. Вот выпью кофе, а потом можно будет и Андрею принести. Завтрак в постель, нежное пробуждение, а потом, может и еда будет отложена. Не то чтобы мне очень хотелось утреннего секса, но последний раз мы виделись две недели назад, а вчера вечером он был настолько уставший, что ничего не было. А все, что я когда-либо читала об отношениях между мужчиной и женщиной, выводило правило «насыщенности» сексом у мужчины. И я не собиралась спорить с таким доводом. Вот только проснусь немного.
Спустившись вниз, прямым ходом отправилась в сторону кухни. Как вчера мне рассказала Надежда Ивановна, пока мы были одни, она жила тут постоянно, беря выходные по необходимости. И про завтрак рассказала, что он готов уже к семи утра в любой день, так как Алексей Дмитриевич порой очень рано уезжает, а без кофе и какой-нибудь еды по утрам, он не может.
Очень хотелось верить, что если этот тип вчера и вернулся домой, то сегодня или уже уехал, или еще не спускался. Лучший вариант — вообще не приезжал и не собирается, но, вряд ли мне настолько повезет.
Зайдя в кухню, я тут же поняла, что везением тут и не пахнет. Не просто не уехал, похоже пока и не собирался, учитывая, что из одежды на нем были только джинсы. Не застегнутые. Совсем. Настолько, что когда он повернулся на звук моего появления, я смогла увидеть отсутствие белья и темные волосы в пройме расстегнутой ширинки. Чашка кофе, босые ноги, еле надетые джинсы и этот невозможный, пробирающий меня до самой глубины души взгляд. Доброе утро, называется.
— Ранняя пташка? А как же пожар страсти на двоих с «любимым»? Или ты уже успела выжить из него все силы, а теперь пришла подкрепить собственные?
Стараясь не смотреть в его сторону, подошла к кофеварке, радуясь предусмотрительности экономки: чашки и сахар были тут же, рядом. И все же, не могла я промолчать. А то что был законный повод не смотреть на Алексея только облегчало задачу:
— Вам не говорили, что лезть в чужую интимную жизнь неприлично? — мне хотелось показать ему своим вопросом, насколько он варвар. И сразу объяснить, что мы совсем разные. И вообще, его не касается, было ли у меня утром что- то или нет.
— А ты такая вежливая и правильная девочка? Следуешь всем правилам? Так какого хрена тогда улеглась в постель с мужиком, до свадьбы?
Это было настолько неожиданно, что я даже подпрыгнула на месте: говоря по началу тихо, закончил он свою фразу практически криком, даже рычанием. Не знаю с чем именно это было связано, почему в его вопросе и голосе, было столько злости и чуть ли не ненависти. Но я застыла на месте, не зная, как реагировать на подобное высказывание, да и вообще на всю эту ситуацию. Но оказалось, что это еще не все.
Пока я пыталась переварить его вопросы, он успел подойти совсем близко ко мне. Настолько, что когда я осознала происходящее, то была прижата к столешнице всем его телом. Нависая над мной, он оперся руками по бокам, практически поймав меня в ловушку, лишая возможности даже повернуться. Но и сил у меня на это не было. Все тело окаменело, застыло, выражая тот страх, что проснулся с новой силой, сковывая, лишая всякой воли или попыток оттолкнуть Алексея. Чувствовала только как он склоняет голову, касаясь губами уха, совсем легко, но лучше бы укусил — менее мучительно:
— Ты будешь бояться и когда мы окажемся в кровати? Застынешь, боясь пошевелиться или произнести хоть какое-то слово? Сумеешь ты доставить мне удовольствие или оставишь только разочарование?
Он говорил что-то еще, но я уже не слышала, сломленная одним только предположением о том, что могу оказаться с ним в подобной ситуации. Было абсолютно неважно, что именно он мне нашептывает, все терялось на фоне моих ощущений: я все также его боялась, но после мысли о возможности заняться с ним сексом… это было поразительно, но…у меня буквально заломило между ног. Никакого томления внизу живота или чего-то подобного. Просто острая, непередаваемо сладкая боль, такая неожиданная, необычная. И я знала, что вызвана она именно им. Тем что он прижимал меня всем телом и его словами, произнесенными так тихо и пугающе.
— Действительно боишься, но забудешь об этом на какое-то время. Когда я решу, что хочу этого.
Последние слова он произнес уже отойдя от меня, вообще на выходе из кухни. С той же чашкой, что была у него в руках, когда я пришла за собственной дозой кофеина. Смотря на него искоса, не смея поднять голову, все же видела, как он улыбается, видимо очень довольный собой и тем, что привел меня в такое состояние. И он прекрасно видел, что меня потряхивает, но не пытался извиниться или как-то свести все это к шутке. Наоборот, пусть и улыбался, но я точно знала, что это не было пустой угрозой: Алексей чего-то хотел от меня, а я совсем не была уверена в своих силах противостоять ему.
Еще минут двадцать, после того, как осталась в одиночестве, я так и стояла, опираясь руками на столешницу и не поднимая глаз. Лихорадочно обдумывая, что из вещей заберу сразу же, а какие можно оставить. Ни о каком проживание в этом доме теперь и речи быть не могло. Нужно быть чокнутой, чтобы рисковать повторением подобного «завтрака». Но мне не пришлось решать, что-то окончательно: пока я пыталась собраться с мыслями, в кухне появился Андрей. Он радостно объявил о том, что у него не просто выходные, а несколько недель отпуска.
Подойдя ко мне также близко, как это совсем недавно сделал его родственник, также наклоняя ко мне голову, он прошептал, что очень рад возможности провести со мной столько времени наедине. Вот на этом слове я и вскинулась:
— Наедине? А ничего так, что мы живем в доме твоего брата или кто он там тебе?
Понимала, что реакция у меня слишком бурная, но ничего сделать с собой не могла. Казалось, я просто задыхаюсь, оказавшись в такой же ситуации, как и полчаса назад. И еще проснулся страх: что Андрей узнает о произошедшем и обвинит в этом меня. Но оказалось, что он не заметил, насколько сильно я вскинулась:
