Я послала ему улыбку умудренной опытом разбойницы с большой дороги.

– Во всякой уважающей себя банде имеется вожак, дражайший Эмерсон. Разумеется, я уже думала, кто бы это мог быть... – Я зашелестела страницами блокнота. – Только не надо больше перебивать. По-моему, ты хочешь запутать меня.

– Ив мыслях не было! – лицемерно воскликнул Эмерсон.

– Да? Что ж... Очевидно, что Хозяин, как его назвал Абдель, скрывается под чьей-то личиной.

Эмерсон зааплодировал:

– Браво, Пибоди! Блестящий вывод.

– Прошу тебя, Эмерсон, оставь свои шутки. Я хочу сказать, что он – или она, ибо не стоит преуменьшать способности так называемого слабого пола... На чем я остановилась?

– Понятия не имею, дорогая моя Пибоди.

– Так... Ага! Итак, Гений Преступлений скрывается под маской какой-нибудь вполне добропорядочной личности. Миссионера, русского аристократа, немецкой баронессы, известного археолога...

Эмерсон приосанился:

– Уверяю тебя, Пибоди, у меня есть безупречное алиби. Ты знаешь, где я бываю ночью.

– Тебя никто и не подозревает.

Мой ненаглядный супруг разочарованно вздохнул:

– Да? Что ж, приятно слышать.

– Давай расположим подозреваемых по порядку. Во-первых, брат Иезекия. Что мы знаем о его жизни до того времени, как он появился в Мазгунахе? Нисколько не сомневаюсь, что «Братья святого Иерусалима» – вполне официальная секта, но не слишком ли охотно они вербуют в свои ряды отъявленных негодяев? В преступной деятельности могут быть замешаны все члены миссии: например, брат Дэвид служит связным между Иезекией и каирским преступным миром, а Черити исполняет роль ширмы. Ее присутствие придает шайке невинный вид.

Эмерсон старательно пытался скрыть растущий интерес, но я видела, как сверкают его глаза.

– Ну вот опять, Пибоди! Ты всегда была снисходительна к юным прелестницам. Ангелоподобная Черити запросто может оказаться твоим Гением Преступлений.

– Я и не отрицаю, уж слишком у нее добродетельный вид – настоящая карикатура на благочестивую юную американку. Главой банды может быть и молодой Дэвид, а Иезекия – его невинной жертвой, обманом завлеченной в цепкие сети злодейств. Но самый подозрительный человек – князь Каленищефф. На аристократа он не похож, источники его доходов никому не ведомы. Кроме того, славяне – люди с крайне неустойчивой психикой.

– А как насчет немцев, Пибоди? Уж у них-то с психикой все в порядке!

– Бисмарк, Эмерсон... вспомни о Бисмарке! Типичный истерик. К тому же кайзер был крайне груб со своей бабушкой.

– Неопровержимый довод! Впрочем, мне эта мысль нравится. Гений Преступлений – баронесса! Однако она, вероятно, сейчас в Луксоре. А предводитель банды, если хочет преуспеть, должен быть в гуще событий.

– Но баронесса вовсе не в Луксоре! – торжествующе вскричала я. – В гостинице мне удалось подслушать кое-какие сплетни. Через два дня после отплытия из Дахшура судно баронессы село на мель, и наша приятельница вернулась в Каир поездом. Так что баронесса в Каире! Точнее, даже ближе, в Гизе, остановилась в гостинице у пирамид. А Гиза, между прочим, находится от Дахшура всего в двух часах езды на осле!

– Значит, древности у этой каракатицы украли для отвода глаз, чтобы отвести подозрения?

– Возможно, возможно... Но в тот момент баронесса не вызывала подозрений, по крайней мере у нас. Мне кажется более вероятным, что кража эта – вызов со стороны Хамида. Если, конечно, баронесса действительно Гений Преступлений.

– А кого из археологов ты подозреваешь? Уж не нашего ли соседа, этого французского павлина?

– Но это самая лучшая маска! У археолога законное право вести раскопки, он лучше всех прочих способен оценить находки. А мсье де Морган, будучи главой Ведомства древностей, может присматривать за остальными археологами и самые многообещающие участки спокойно прикарманить. Вспомни, прошлой весной он раскапывал гробницы Двенадцатой династии, а летом пошли слухи, что на черном рынке появились украшения той эпохи.

Лицо Эмерсона приобрело мечтательное выражение, синие глаза замерцали надеждой. Он покачал головой.

– Увы, Пибоди. Не позволим благим пожеланиям уводить нас в сторону. Конечно, заманчиво упечь прощелыгу де Моргана за решетку, но придется поискать другой способ заполучить Дахшур. Однако твое предположение о преступнике-археологе выглядит весьма правдоподобно. Знаешь, де Морган не единственный мой знакомый в научных кругах... – И Эмерсон устремил на меня умоляющий взгляд.

– И на секунду не поверю, будто Гений Преступлений – это мистер Питри!

– Нет?.. А может, все же...

– Нет, нет и нет!

Несмотря на затянувшееся обсуждение, список в моем блокноте так и не пополнился. Эмерсон все норовил включить в число подозреваемых наших знакомых – преподобного Сейса, архиепископа Александрийского, милого мсье Масперо, бывшего главу Ведомства древностей, – но его предложения были слишком смехотворны, чтобы воспринимать их всерьез. Как я справедливо указала ненаглядному, одно дело гипотезы и совсем другое – необузданная фантазия.

Я надеялась, что завтрашний визит в Дахшур позволит нам узнать больше. Каленищефф все еще был там, делая вид, будто помогает мсье де Моргану, и я собиралась снова поболтать с этим малоприятным господином.

Спать мы легли поздно, но отдохнуть мне не довелось. Мое знаменитое чутье никогда не дремлет, вот и на этот раз разбудило меня очень вовремя: о подоконник кто-то скребся. Я уже собиралась ткнуть зонтиком в темную массу, маячившую за окном, как послышался знакомый голос, тихо звавший меня по имени.

– Абдулла? – осторожно отозвалась я. – Это ты?

– Просыпайтесь, госпожа. Неладное что-то творится.

Мне потребовалось всего одно мгновение, чтобы накинуть халат. Поиски тапочек отняли куда больше времени: накануне пришлось их хорошенько спрятать, чтобы Рамсес не скормил обувь льву. Спросонья я тыкалась в коробки и сундуки, пока не вспомнила, что повесила тапки на гвоздик под потолком. Абдулла терпеливо дожидался снаружи.

– Посмотрите туда, госпожа!

Далеко на северо-востоке к небу поднимался яркий столб пламени. Все вокруг казалось нереальным – ночное спокойствие, которое не нарушали даже стенания шакалов, бескрайняя голая пустыня, холодная в лунном свете. Я поежилась. Далекое пламя могло быть жертвенным костром какого-то дьявольского культа.

Я напомнила себе, что сейчас девятнадцатый век, а вовсе не эпоха фараонов. По крайней мере, это горела не американская миссия: огонь полыхал где-то в пустыне.

– Быстрей, Абдулла! Нужно успеть, пока он не погас.

– А разве мы не станем будить Отца Проклятий? – нервно спросил Абдулла.

– Слишком долго. Скорей же, Абдулла, скорее!

До костра было не так далеко, как казалось, но, когда мы добрались до него, пламя превратилось в тусклые огоньки. Тяжело дыша, мы смотрели на быстро угасающие угли. Я покосилась на Абдуллу. На лице нашего верного помощника был написан неприкрытый страх, и я хорошо понимала его.

Тлеющие угли подозрительно напоминали контуры человеческого тела...

В чувство нас привел гулкий топот. Мы дружно вздрогнули и засуетились. Я поспешила нацепить на лицо маску всезнающей удачливой сыщицы, Абдулла же юркнул за мою спину: он прекрасно знал привычки своего хозяина. Первым делом Эмерсон наверняка попытается вцепиться в горло тому, кого считает моим похитителем. Так оно и произошло, с полминуты не до конца проснувшийся Эмерсон и перепуганный Абдулла топтались вокруг меня, потом супруг осознал, что происходит, встряхнулся, как большой пес, и жалобно спросил:

– Зачем ты так со мной поступаешь, Пибоди?

Он выскочил из дома, забыв надеть штаны, и лишь на полпути осознал, что мчится по ночной пустыне в чем мать родила. Пришлось бедняжке возвращаться. С трудом сдержав улыбку, я рассказала, почему не стала его будить.

Эмерсон внимательно разглядывал тлеющие угли.

– Какая-то зловещая у них форма, ты не находишь?